Я мог бы ответить лишь одно: мы, русские, давили, давим и будем давить гадов. Во все времена, под любыми масками и личинами.
Главное, не вообразить в какой-то момент, что лишь мы обладаем авторским правом на истину. Дебилами земля полна, и дураков с инициативами на всех хватит. Под лозунгами патриотизма они пытаются протолкнуть ересь и чушь, и я часто с этим сталкивался. Разумный подход должен победить, я в это верил.
— У России всегда будет враг, — сказал я, — слишком уж неудобна эта страна для всех. Не Европа и не Азия, сама по себе. Пытается дружить с соседями, но в итоге получает лишь очередной кукиш в кармане. Но пройдет сто лет, и мы, наконец, построим свой путь. Третий путь. И вокруг сплотятся те, кому надоели ложь и лицемерие. Врагов будет много — даже больше, чем сейчас. Вся Европа попытается противопоставить себя России, плюс развалившаяся на несколько частей Америка, которая, впрочем, будет искать лишь собственную выгоду. Мы устоим, и не просто устоим, но победим. Третий путь возможен — это единственно верное решение.
Старушка кивнула.
— Хороший выбор, жаль, не доживу.
— Давайте устраиваться на ночь, Матильда Юрьевна, — я отставил кружку в сторону. — Прошу, проследите за вашей внучкой. Не хочу, чтобы она доставила нам проблемы.
— Я все сделаю, молодой человек, можете спать спокойно…
День выдался тяжелым, так что уснул я практически мгновенно, но предварительно договорился с Гришей о посменных дежурствах — не хватало еще проснуться от ствола эсэсовца, упертого в мой лоб.
Григорий выбрал идеальную позицию для наблюдения в одной из полуразрушенных квартир. Ему было видно всю улицу, в то время как снаружи он был совершенно незаметен.
Матильда и Марта улеглись в той самой первой комнате, поделив на двоих узкую кровать. К сожалению, мы не могли затопить печурку, но Гриша из соседних квартир натащил для женщин целую груду одеял — так что я надеялся, что ночь они переживут и не заболеют.
Нужно было решать, что делать с ними дальше — разумеется, брать их с собой я не собирался, но и оставлять в таком плачевном положении — тоже. Но этот вопрос я отложил на завтра, первым делом нужно все же завершить затянувшееся поручение с микропленкой.
Остаток ночи дежурил я, и ничего опасного не произошло. Пару раз по улице прошел патруль, но в дома они не лезли. Я был уверен, что нас ищут все силы города, но, вероятно, основные поиски сосредоточились в других районах — все же Матильда увела нас достаточно далеко и от Шарите, и от Фридрихштрассе. Рано или поздно доберутся и сюда, но к тому моменту нас уже здесь не будет.
С утра, наказав Грише тщательно следить не только за местностью, но и за обеими женщинами — в первую очередь за молодой Мартой, я вышел из дома.
Ветер дул со страшной силой, но снег за ночь растаял, оставив за собой несколько темных сугробов и грязь. Инструкции от Матильды были получены четкие и понятные, и я надеялся, что не заблужусь.
Пробираться в центр города пешком было не так уж и рискованно, как казалось. Все же тысячи людей шли своими ежедневными маршрутами на работу, и проверить каждого не представлялось возможным.
Я высоко поднял воротник на куртке, сунул руки в карманы, надвинул кепку как можно глубже на голову и, негромко поругиваясь, пошел в нужном направлении, как и прочие горожане. Кто-то пытался ехать на велосипедах, но это было не лучшим решением, колеса проскальзывали на мерзлой земле и булыжниках, и пара человек при мне упали. Казалось, проще всего было добираться до места общественным транспортом, но за все время, что я шел, меня не обогнал ни один трамвай или автобус.
В любом случае, пистолет оттягивал карман, а нож фон Рейсса был пристегнут к поясу, так что, в крайнем случае, я смогу отбиться.
Время было раннее, главпочтамт еще был закрыт, и я не спешил. Подумав, остановился у булочной в короткой очереди и купил себе крепкий кофе и кусок хлеба с меттом, сел за столик и с удовольствием перекусил.
Метт — сырой фарш со специями, приправленный перцем и луком, который намазывают на половинку булочки с маслом — традиционный завтрак немцев. Типа нашего тартара, но тартар в основном говяжий, а метт делается из свинины. Вкусно, но нужно привыкнуть и психологически довериться. Я-то с удовольствием ел такие бутерброды еще в том далеком будущем, но далеко не все понимают это блюдо. Так что остался доволен и вполне насытился. Надо бы на обратном пути прикупить немного еды женщинам и Грише.
Удивительное дело — город страдал от кризиса нехватки продовольствия, еда выдавалась в основном по карточкам, но в этом кафе все было, словно в довоенное время. Все же точки общественного питания еще имелись, несмотря на явный общий кризис с продуктами.
Маршрут, составленный Матильдой, был идеален, он позволял избегать чрезмерно людные дороги и удачно огибал блокпосты. Боевая старушка все продумала заранее, исходив весь Берлин вдоль и поперек. Она нашла и пути отхода практически с любой точки города, и места во всех районах, где можно пересидеть пару ночей.
Я подошел к главпочтамту через пару минут после открытия, чтобы не мерзнуть на улице и не мозолить глаза местным полицейским.
Внутри было тепло, и уже собралась небольшая очередь. Но мне требовались почтовые ящики до востребования, которые располагались слева от входа. Их было штук тридцать, и я быстро отыскал нужный.
Ячейка под номером сто два — верхний ряд, вторая слева. Ключ подошел. Внутри было пусто.
Кинул пленку внутрь, запер ячейку, вышел на улицу.
Поручение выполнено!
Я глубоко выдохнул и вновь вдохнул, вбирая в легкие свежий воздух. Дальше — не моя забота, кто-то придет и заберет микропленку, передаст ее дальше и дальше, и в итоге она доберется до Москвы. Я очень на это надеялся.
Теперь обратно к своим, а дальше будет видно. Может, Матильда подскажет, как лучше выбраться из Берлина. Учитывая ее активность, я был уверен, что у нее найдется пара идей и на такой случай.
От угла дома мне навстречу двигался мужчина среднего роста — полупальто, шляпа, кожаная папка подмышкой — ничего примечательного. Я не обратил бы на него внимания — обычный служащий, спешащий на работу, — но что-то в его походке — плавной, скользящей — привлекло взгляд.
И тут же почувствовал — опасность! Еще не понял, исходит ли она от этого человека или от кого-то другого, но тут же сбежал по ступенькам с крыльца и быстрым шагом пошел по улице, свернув в первую попавшуюся подворотню и спрятавшись там за мусорным баком.
Хорошо, что снег уже растаял и следы сложно было прочитать — лишь разводы в грязи и лужах.
Главное — не высовываться раньше времени, иначе схлопочешь пулю.
Послышались тихие шаги… выждать немного… раз… два… три…
Я резко вынырнул из-за бака, схватил клиента за грудки и перебросил его через бедро, почувствовав, как нож прошел в сантиметре от моей шеи.
Лихо он действует!
Я навалился сверху, выкрутил руку, нож выпал на землю. Еще чуть сдвину захват — сломаю в локте. Но оставался вопрос: кто он? Вдруг все же свой? Нет, маловероятно, сразу стал бить ножом насмерть. Если бы попал — без шанса.
— Ячейка сто два! — прохрипел мужчина. — Ячейка сто два!
Я перевернул его мордой вверх, надавив коленом на грудь. В таком состоянии он напоминал лягушку на занятиях по биологии, которую требовалось четвертовать. Девочки визжали, да и не все мальчики справлялись с этой задачей… я — легко.
— Говори! Быстро! Кто послал? Кого ждали?
— Любого, кто придет к ячейке, — он и не думал отпираться. — Приказ был взять живым!
Думай-думай-думай! Получается, что пленку я отдал прямо в руки врагам, а на выходе меня собирались схватить. Но не силами же одного человека?
Я резко развернулся, чуть припав к телу моего соперника — как раз вовремя. Еще трое вбегали в подворотню. Пистолет уже был в моей руке. Прикрывшись телом, как щитом, я открыл беглый огонь.
Стрелять я умел и обычно не мазал. Двое упали еще на бегу, третий успел укрыться за штабелями ящиков и начал стрелять в ответ. Причем, попал. Вот только не в меня, а в мой «бронежилет». Мужчина дернулся и осел в моих руках.
