Лысый Гюнтер тоже топтался на пятой ступени, но история была трагичнее — мужчину остановил Великий Барьер шестой ступени. Мастер бился о неё годами — медитировал, тренировался, а потом, в отчаянии, начал пить стимуляторы. Одно из зелий — «Кровь Саламандры» — запрещенный алхимический коктейль, обещавший взрывной рост силы — сработало не так, как ожидалось — вместо прорыва подожгло мужика изнутри. Гюнтер описал это скупо, но красочно: ощущение, будто проглотил раскаленный уголь, который прожег пищевод и выжег каналы. Лицо лысого вспухло, кожа начала плавиться и стекать, как воск. Шрам, обезобразивший того на всю жизнь, был следом его трагедии в культивации.

И, наконец, Брандт.

Здоровяк оказался на седьмой ступени Закалки. Теперь понятно, почему проиграл тому в армрестлинге так быстро — Огненный Рывок позволил продержаться секунду, что считай вечность для такой разницы в уровнях.

В молодости они с Бароном были Ищущими, прошедшими огонь и воду Диких Земель, но потом что-то сломалось. Брандт остановился в развитии и запер себя в кузнице. Говорить о причинах мужик отказался наотрез, рыкнув, чтобы не лез в душу грязными сапогами.

Стало ясно: среди нас нет кандидата на быстрый прорыв. Даже Брандт, стоящий ближе всех к цели, уперся в личный потолок.

— Брандт, послушай, — попытался пробиться через броню оружейника. — Я не прошу тебя исповедоваться ради душевной близости — это нужно для дела. Если есть хоть шанс…

Мужик стоял, отведя взгляд в сторону, массивные пальцы нервно сжимались и разжимались.

— Да пойми ты, пацан… — с надрывом прохрипел Брандт. — Хоть ты жопу себе разорви, хоть бы у меня вообще не было проблем и я был чист, как слеза младенца… Прорыв на восьмую, девятую и переход в Пробуждение за неделю? Это сказки, которые рассказывают пьяным идиотам в тавернах, чтобы вытянуть из тех золото за фальшивые эликсиры — это физически невозможно. Тело не выдержит перестройки — просто сгорит.

Хотелось выложить на стол козырь, рассказать, как пролетел четыре ступени за месяц, используя Внутренний Горн, Систему и упрямство, но инстинкт самосохранения заткнул мне рот — если расскажу, начнут давить еще сильнее.

Лучше молчать.

— И что, — спросил, обводя мастеров взглядом, — разве в истории не было случаев, когда практики прошибали барьеры с разбегу? Стремительно, ступень за ступенью?

Гюнтер, вальяжно раскинувшийся на принесенном Гровером стуле, покачал головой. Мужик сидел, закинув ногу на ногу, словно аристократ на приеме, но шрамированное лицо выдавало напряжение.

— Поговаривают, что возможно, — лениво отозвался мужчина. — Но таких самородков еще в колыбели вычисляет и забирает Столичная Школа Небесного Гнева. Они не становятся мастерами-ремесленниками, парень — из них делают живое оружие, элиту Королевства. Такие рождаются раз в столетие, и уж поверь на слово: в нашей дыре таких монстров нет.

— Ну а… — мои глаза лихорадочно бегали по лицам, ища хоть намек на лазейку.

Слова Торгрима не давали покоя. «Я могу помочь тебе прорваться». Старый лис не должен бросать слов на ветер — значит, способ есть.

— Ну а если… скажем так… Есть ли способ форсировать прорыв, но заплатить за это позже? Сначала мощь, потом откат? Или что-то в этом духе?

Мастера переглянулись — в воздухе повисла тишина. Серафина, стоявшая в тени, напряглась — холодный взгляд стал тревожным.

— Говорят, алхимики могут сотворить подобное, — произнесла девушка тихо. — Но для этого нужно использовать запретные ингредиенты. Связываться с темной, демонической Ци — с наследием Культа Смерти.

— Культ Смерти? —нахмурился. Название резануло слух.

— Ты не слышал о них? — Серафина посмотрела на меня странно, прощупывая почву.

— Нет. Первый раз слышу.

Она опустила глаза, раздумывая, стоит ли продолжать, но девушку опередил Брандт.

— Культ Смерти, или, как те себя называют, Последователи Шепчущей Тени, — прорычал мужик. — Это сборище безумцев, которые верят, что сила приходит из боли и жертвы — они варят эликсиры из крови Проклятых, вживляют себе органы демонических тварей. Методы работают, да, дают силу быстро, но цена — твоя человечность. Тот, кто выпил их зелье, перестает быть человеком, становится сосудом для Тьмы, и заканчивает тем, что пожирает собственных детей.

Мужик навис надо мной тенью.

— Если думаешь искать помощи у них, парень… лучше сразу прыгни со стены. Чище будет.

«Пожирают собственных детей»?

Звучит как дешевая страшилка, которой пугают сопливых пацанов, чтобы те не бегали в лес. Вряд ли серьезная организация строит идеологию на каннибализме — скорее всего, просто искаженная молвой правда о кровавых ритуалах.

Но главный вывод из лекции сделал — рассчитывать на быстрый прорыв силами мастеров — дохлый номер. Для них это не задача, а бред сумасшедшего — стена, которую даже не пытаются пробить.

— Что ж… Ясно, — проговорил тихо, больше для себя. — Я хотел расписать график тренировок и усиленных медитаций, но, судя по вашим лицам, вариант с «Внутренним Резервом» можно хоронить не родившимся?

— Ты — Мастер, ты решаешь, — Гюнтер поднялся, потягиваясь и разминая затекшую спину. — Мы лишь излагаем факты, в которых уверены, а они таковы: мы ремесленники, а не бессмертные даосы.

Краем глаза заметил, как по лицу Брандта скользнула довольная усмешка — мужику явно нравилось, что идеи рассыпаются в прах.

— Ладно, — кивнул, принимая поражение на этом фронте. — Тогда эту ветку временно замораживаем, до тех пор… пока сам не разберусь в вопросе.

Я повысил голос, переключаясь на следующую задачу.

— Теперь что касается Торгрима — сегодня вечером у меня будет с ним встреча. Я на это рассчитываю — переговорю с ним об экспедиции. А ваша задача — помочь найти надзирателя, воина, которому можно доверять, но который не носит герб Барона. Есть варианты?

В воздухе повисла тишина. Такое чувство, что пытаюсь вытянуть у людей признание в убийстве, а не совет. Приходилось тащить информацию клещами.

— Ну? — поторопил я.

— Есть один наемник… — неуверенно начал Гюнтер. — «Стальной» Клаус — ветеран, прошел три пограничных конфликта. Работает чисто. Но… говорят, плотно сидит на «Сонной Траве». В бою берсерк, а в перерывах — овощ. Ненадежно.

— Леди Вальбурга, — холодно предложила Серафина. — Бывшая капитанша наемников. Честь, совесть, но потеряла правую кисть в схватке с мантикорой — теперь больше учит, чем воюет. Вряд ли потянет.

— А как насчет Светлого Ганса? — хрипло вставил Брандт, уловил в голосе издевку. — Тот еще головорез — никаких принципов, мать родную продаст, но зато живой и здоровый.

— Ганс Крысолов? — уточнил я.

— Нет, другой Ганс. Впрочем, они друг друга стоят. Проблема в том, что тот слишком любит золото, и Торгрим его просто перекупит на полдороге, если потребуется.

Картина вырисовывалась безрадостная — торчки, калеки и предатели. «Элита» свободного рынка наемников Каменного Предела.

Вариант с Йорном становился всё более выигрышным, если бы только знал, где он…

Вдруг Брандт поднял руку нарочито вежливо, как переросток-второгодник перед строгим учителем.

— Разрешите вопрос, Мастер? — проскрипел хриплый бас, истекающий ядом прилежности.

— Да, Брандт. Задавай, — разрешил, чувствуя, как внутри сжимается пружина. Подвох был очевиден.

— А у тебя у самого-то есть кто на примете? Или еще не успел обрасти «нужными связями» в Чёрном Замке, пока прыгал из грязи в князи?

Оружейник едва заметно ухмылялся в бороду, уверенный, что загнал меня в угол.

Решил не играть в его игры. Задал прямой вопрос? Получай прямой ответ.

— Пока что нет, — спокойно признал я. — Да и, как показывает ваша практика, многолетнее сидение в столице Каменного Предела не сильно помогло вам обзавестись списком достойных людей — одни калеки да предатели.

Слова хлестнули по залу. Мастера заерзали, зашептались, пряча глаза. Брандт дернулся, словно мужика ударили током, выпрямился и отступил на шаг.