Серпентес кивнул, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на удовлетворение.

— Благодарю за искренность, брат Мильтен. Это останется в тайне, только другие магистры узнают о том, что ты мне рассказал. И твой рассказ сильно проясняет картину. Он поможет нам принять верное решение. Ты поступил мудро, рассказав об этом. Но у меня есть ещё один вопрос.

Магистр Серпентес открыл ящик своего стола и извлёк оттуда массивную книгу в тёмном кожаном переплёте, на обложке которой красовалось несколько рун, напоминающих орочью письменность, которая, как считалось, была ими заимствована у какой-то древней цивилизации людей. С тяжёлым гулом книга легла на стол. После чего, подвинув её к Мильтену, Серпентес, наконец, спросил:

— Это не та книга?

Мильтен взял протянутый манускрипт, который оказался, действительно тяжёлым. Было видно, что часть его листов совсем древние и пожелтевшие, в то время как последние гораздо новее. Он попробовал приоткрыть обложку, но она будто приклеилась, ни один лист не удавалось разлепить, как он ни старался. Внимательно осмотрев со всех сторон, Мильтен вынес заключение:

— Почти наверняка это не она. Я не помню, чтобы на неё были какие-то письмена, и та книга была существенно легче. Я довольно долго её нёс, и в этом могу быть уверен. Что касается содержания, то тогда магистр Корристо запретил мне её открывать. Впрочем, эту книгу я и вовсе не могу открыть. Похоже на какую-то защиту, с какой я никогда не встречался — рука как будто бессильно соскальзывает, даже не касаясь застёжки. Магистр Корристо даже не упоминал о таких зачарованиях во время своих лекций.

Ответ Мильтена как будто бы обрадовал Серпентеса, и, ещё раз поблагодарив, он отпустил молодого мага и вновь спрятал книгу в стол.

В тот же день случилось невероятное. Везунчик, чья харизма казалась едва ли не каким-то магическим даром, сумел уговорить самого Пирокара отправиться к древнему каменному кругу Инноса для окончательного восстановления артефакта, оправу которого уже перековали. Вместе с ними должны были пойти Ксардас и магистр воды Ватрас — его не было в долине рудников, последние годы он был руководителем местного храма Аданоса в городе. Оставалось уговорить как раз его, но дело это оказалось на удивление не простым. Вершитель пропал где-то дней на десять. Мильтен уже даже начал волноваться, не случилось ли беды. Впрочем, в конце концов, он появился, телепортировавшись к самому монастырю. Лёгкость, с которой он переносил последствия пространственного переноса, поражала. Мильтену оставалось лишь молча завидовать. Впрочем, если вспомнить какие магические потоки он пережил, нося рудные доспехи, заряжая Уризель, и, конечно, в битве со Спящим при открытии портала в другой план бытия и взрыве магического барьера, то удивляться не приходилось. Не тратя времени на разговоры, Пирокар и Везунчик тут же выдвинулись в путь. Ксардас и Ватрас должны были сами добраться до места ритуала.

Экспедиция вернулась через несколько часов. Мильтен, продолжавший дежурить у входа большую часть дня, будто бы его мучала совесть за постигшую Педро участь, первым встретил их. Сначала пространство словно разорвалось, и среди голубого сияния перед воротами монастыря появился магистр Пирокар. Обычно невозмутимый и строгий, в этот раз он был совсем иным — на лице сияла непривычно мягкая, светлая улыбка.

— Брат Мильтен, — произнёс он, и в его голосе звучала редкая теплота. — Артефакт восстановлен. Око Инноса вновь обрело силу и… признало своего избранника. — Он кивнул в сторону Везунчика, который как раз в тот момент также появился в свете портала и тут же с невозмутимым выражением лица начал осматривать снаряжение, будто бы что-то могло пропасть при телепортации. — Теперь у нас есть надежда. Настоящая надежда победить силы тьмы и вернуть долину рудников и другие потерянные территории в лоно королевства!

Мильтен смотрел на сияющее лицо магистра и на спокойную фигуру Везунчика. Камень, лежавший на его душе все эти дни, наконец, сдвинулся. Ксардас не обманул, сдержал обещание, и безумный план с разрушением глаза Инноса сработал. Пусть ненамного, но впервые за долгое время он почувствовал, что хаос, возможно, не вечен. Что даже в этом мире, полном предательств и теней, может существовать нечто, способное дать отпор тьме. И это «нечто» стояло прямо перед ним, пахнущее пылью дорог и холодной сталью. Избранный. Как банально это звучало, но даже магистр Пирокар поверил в это. Конечно, поверил и Мильтен. Хотя, небольшой червячок сомнения грыз его — что мог сделать Ксардас с глазом Инноса? Какие дополнительные свойства ему придал? Впрочем, когда Пирокар распорядился готовиться к празднеству, эти мысли отпустили молодого мага огня.

Несколько часов назад. Круг камней.

Ксардас стоял, облокотившись на огромный валун, который был одной из опор для не уступавшего размерами камня, аккуратно лежащего наверху. Каменные круги, или, как их ещё называли, круги Инноса, были одним из тех реликтов, что пережили тысячелетия. Конечно, мало кто знал об их тайниках и предназначении алтарей, которые сохранились во многих из этих сооружений. Маги огня пользовались ими для своих ритуалов, не подозревая о том, что изначально их построили ещё до того, как о трёх богах вообще заговорили на этих землях. Даже для Ксардаса это были реликты древности, однако реликты, изученные вдоль и поперёк, которые он полностью понимал. И потому здесь он чувствовал себя вольготно, почти как в своей башне. Магические накопители соединялись с этим сооружением почти как в его собственной конструкции, невидимые корни которой уходили глубоко в землю. Ищущие, эти жалкие недоучки, не достойные вообще называться магами, лишь безвольными орудиями — не могли истощить и сотой доли хранилища. Настоящий резервуар энергии был гораздо глубже, и большинство могли дотянуться лишь до самой верхней «чаши», думая, что обретают истинную мощь. Такими же слепцами были и собравшиеся здесь магистры огня и воды. Но, к счастью, тут был он, и мог направить их потуги в нужную сторону.

Ватрас, старый брюзга, которого во времена бытности Кхар-Аданосом, настоящим аватаром бога, Ксардас бы взял разве что писарем в свой храм, и то, если бы он смог освоить древнюю письменность жрецов, которая была не в пример сложнее современного алфавита или языков низших каст, например, зодчих. Или Пирокар, мудрейший из глупцов. Да, пожалуй, только такого титула он мог бы быть достоин, и, вместе с тем, должности придворного шута. Фокусы с огнём во все времена были популярны. Но, тем не менее, сейчас эти двое были ему по-настоящему нужны. И даже не для вида или легитимации задуманного. Нет, просто сейчас Ксардас не сильно от них отличался. Любой них мог бросить ему вызов в бою, и даже иметь шансы победить, хотя, откровенно говоря, и мизерные. Но, всё же они были! Вдвоём же против него их шансы уже были совсем не смешными. По крайней мере, люди, играющие в азартные игры, ставят всё своё состояние зачастую и с куда меньшей надеждой на успех. Ксардас уже долгие годы был далеко не в лучшей форме.

Фактически, он умирал. Да, этот процесс мог затянуться ещё на пару сотен лет, но тенденция была удручающей. Магия покидала этот мир, а вместе с ней и жизнь того, чья сущность была квинтэссенцией магии. Примитивные источники энергии, такие как магическая руда, были лишь отсрочкой, попыткой утолить жажду в пустыне, копая колодцы всё глубже и глубже, когда внизу уже не осталось водоносных слоёв. К счастью, скоро всё должно было измениться. Когда план Аданоса реализуется, ошибка Белиара будет, наконец, исправлена, карантин завершится, а мир вновь наполнится живительной энергией. И он, Ксардас, будет его новым полновластным владельцем. Единственным, кто знает, как распоряжаться всей этой мощью, как черпать силы из древа миров. Станет новым богом. Но это всё будет потом, сильно позже. Сейчас же, пока ещё было время грязной работы. Нужно было сделать то, что требуется.