Закончиться любому шляху

Придёт черёд.

Дороги нет, поддашься страху

Идти вперёд?

Пока Герман лежал без чувств, разум его терзали видения. Несколько фрагментов из его короткой жизни врезалась в его память настолько прочно, будто её впечатали туда калёным железом. Одно из воспоминаний было о том дне, когда его жизнь безвозвратно переменилась. Мир и беспечность всё ещё витали в воздухе, но незримая угроза уже набирала силу. Именно события того дня стали точкой невозврата, после которой вся жизнь пошла под откос и превратилась в бесконечную гонку со смертью.

— Герми, золотце, подойди ко мне, — слабым голосом произнесла лежащая на кровати женщина, закутанная в одеяло.

— Да, матушка, чего Вам угодно, — Герман сделал несколько шагов вперёд и оказался у самого изголовья кровати.

— Просто хочу поглядеть на тебя, поговорить, — мать слабой рукой коснулась мальчика и улыбнулась. Лицо её было бледным и измождённым, неизлечимая болезнь мучала её уже ни один год, заставляя то и дело исходить ужасающим кашлем с кровью. Сейчас ей было будто бы немножко лучше, но Герман знал, что это лишь временно. Приступы случались по много раз в день.

— Как твоё обучение, сынок? — продолжила мать расспросы.

— Прекрасно, матушка. Мастер Зеран мной доволен, мы как раз закончили очередной трактат по астрономии, написанный… хм… как же зовут этого… философа…

Мать улыбнулась:

— Не важно, милый. А как продвигаются другие занятия?

— В верховой езде и фехтовании мне нет равных, матушка! Сегодня на деревянных мечах я победил троих дворовых, нападавших на меня одновременно. Отец говорит, что такие упражнения куда больше походят на реальный бой, чем схватка один на один. А из лука я сегодня попал в мишень с пятнадцати шагов, — в словах мальчика чувствовался энтузиазм, эти упражнения определённо доставляли ему радости куда больше, чем астрономия.

Увлечённый рассказ мальчика прервал зашедший в комнату мужчина:

— Опять хвастает своими успехами? Победа над тремя крестьянами ничего не стоит. В жизни враги куда более искусны.

— Ну, я же только учусь, — попытался оправдаться мальчик.

— Конечно, сынок. Но не забывай, что изучать искусства, науку и ремёсла не менее важно. Чтобы стать настоящим лидером, нужно иметь представление обо всём, а во многом быть лучшим. Помнишь, что об этом говорил Фома Трелисский?

— Ну… — Герман не знал, что ответить, все цитаты будто бы вывалились из его головы.

— Лишь тот, кто впереди, может вести за собой, — пояснил отец и слегка потрепал сына по волосам, — иди, воробушек, учись дальше. Нам с матерью нужно поговорить.

Конечно, Герман не мог ослушаться отца. Он вышел, и то, о чём говорили его родители осталось для него загадкой. Зато он прекрасно помнил, что происходило позже в этот день. В гости в их родовое имение на днях был приглашён один из магов огня. Это был далеко не первый из гостивших в поместье членов ордена. Гаронд в последние месяцы часто приглашал к себе магов, а к некоторым и сам ездил с визитами. Побывал он и при дворе короля, и даже в Нордмарском монастыре. Поездка на север была длинной и утомительной, отец потратил на неё больше месяца, но судя по всему вернулся ни с чем. В этот раз маг и старший Вейран долго беседовали наедине, но судя по раздосадованному лицу Гаронда после беседы, желаемого он в очередной раз добиться не смог.

Герман не знал наверняка, но догадывался, что нужно отцу от магов. Он хотел получить то, в чём уже ни раз отказал ему орден паладинов — возможность использовать целебную магию, чтобы излечить жену. К сожалению, сам Гаронд не обладал достаточными познаниями, и не имел необходимой руны. Он надеялся, что служители Инноса не откажут ему в помощи и исполнят такую пустяковую на первый взгляд просьбу. Что им стоило хотя бы попытаться исцелить магией? Однако реальность оказалась куда печальней — везде его ждал отказ. Принятый после реформации устав ордена строго запрещал применять подобные заклинания к лицам, не являющимися магами и паладинами. Сами паладины обладали лишь рунами, действие которых было направлено на владельца. Что касается магов огня, те все как один твердили, что колдовство всё равно не поможет, что оно мол излечивает только от травм, ожогов и порезов, но бессильно против внутренних недугов. Так ли это было на самом деле узнать было невозможно — никто не соизволил даже попытаться помочь. «На всё воля Инноса. Всё должно идти своим чередом», — пожимали плечами маги в ответ на мольбы и уговоры Гаронда. Ни магия, ни мощные эликсиры — ничто из этого не было доступно простым смертным.

Вейран был потомственным дворянином, и притом не самым последним в иерархии ордена паладинов. Но всё, чем ему дозволено было пользоваться — это руна святой стрелы и стандартная целебная руна. Как-то раз Герман видел, как отец пытался учить мать пользоваться рунной магией, но из этого ничего не вышло — после первых неудач она отказалась упражняться, сославшись на то, что это очень утомительно и лишь отнимет у неё последние силы. Мать уже смирилась с неизбежностью своей смерти, Гаронд же смириться с этим не мог. Что касается Германа, то тогда для него смерть была чем-то отдалённым, чем-то таким, что, несомненно, имеет место, но точно не с ним и не с его близкими. О здоровье матери он знал немного, на все расспросы она отвечала, чтобы он не волновался, и что всё будет хорошо. Иногда мальчик этому даже верил. По крайней мере, тогда, когда заверения матери не прерывались приступами неудержимого кашля. Он помнил, что, когда был совсем мал, мать была бодрее и веселее, играла с ним, смеялась и радовалась жизни. Как же прекрасны и вместе с тем далеки были эти дни! Болезнь сильно её изменила, как физически, так и эмоционально. Теперь она почти не участвовала в воспитании сына, а была будто бы сторонним наблюдателем.

Заезжий маг огня гостил в небольшом флигеле, и судя по всему, собирался вскоре уезжать. Герман видел, как тот распорядился, чтобы седлали его лошадь. Однако у Гаронда, на этот раз оказались на мага особенные планы. Около флигеля собрался небольшой отряд вооружённых людей. Как у каждого уважающего себя рыцаря, у Вейрана в поместье всегда была малая дружина, с которой он должен был явиться на войну по первому зову. В то время войны не было. Орки в Нордмаре совсем недавно потерпели сокрушительное поражение и были отброшены далеко на север. Восточные орки тоже до поры не давали о себе знать — быть может, копили силы, или же погрязли в собственных междоусобицах. Пустынники из Варранта активно торговали с Миртаной и практически все их вольные города, расположенные в крупных оазисах, всячески выказывали дружелюбие бывшему герцогу Венгардскому, а ныне королю-объединителю Миртаны, наречённого при коронации именем славного героя прошлого — Робаром Первым.

Король был уже стар и тяжело болен, все в любой момент ожидали его смерти, но это нисколько не ослабляло государственной власти, поскольку наследник престола по своей хватке не уступал отцу. Любые мятежи быстро подавлялись королевскими войсками, ведомыми ещё довольно молодым принцем, но уже успевшим показать себя славным воином. Будущий Робар Второй, а никто не сомневался, что он примет это имя при скорой коронации, как-то незаметно остался единственным наследником, когда его братья и даже сестры скоропостижно скончались. Кто-то на охоте, кто-то от переедания, после которого язык внезапно посинел, а глаза вылезли из орбит, а старшая сестра и вовсе случайно выбросилась из башни из-за несчастной любви. Видимо, принц знал толк не только в воинском искусстве, но и в жестоких интригах. Немало самонадеянных лордов погибло лишь оттого, что вовремя не склонились. Непокорные головы попросту отрубали. Гаронд знал об этом не понаслышке, паладины были опорой власти, самыми лояльными и преданными войсками, которые часто подавляли мятежи. Вейраны много поколений являлись вассалами герцогов Венгардских, были с ними с самого начала «великого объединения» континента. Семью Гаронда не коснулись репрессии, наоборот, он зачастую оказывался на острие карающего копья. Много лет он делал свою работу, не задавая вопросов. Но теперь его терзали сомнения. Раньше маги огня и паладины были гарантами мира и безопасности, третейскими судьями, которые разрешали споры между феодалами и просто служили людям, помогали в случае несчастий, болезней, нашествий орков и других бед. Теперь же, после проведённых реформ, кроме войны они не занимались ничем, и даже помощь умирающему, если он не был членом ордена, стала запрещена, в чём Гаронд уже успел убедиться на примере своей жены. И всё это было ради монополизации власти, ради того, чтобы у народа не было средств противостоять королю. Точно так же в строжайшем секрете держался рецепт взрывной смеси, которую использовали для взрыва гор и стрельбы из корабельных и настенных орудий, и ещё многое другое. При новом короле прогресс стал уделом избранных.