Если бы король дал слабину, это означало бы конец и падение Миртаны под натиском орков и внутренних противоречий всего за несколько месяцев. Именно поэтому необходимо было немедленно восстановить контроль над рудной долиной и железной рукой взять под контроль Хоринис — город и весь остров. Об этом единодушно говорили все воины, прибывшие с лордом Хагеном. Казалось, они полностью доверяли своему лидеру и не сомневались в его решениях. Возможно, для них он был даже большим авторитетом, чем сам король. Впрочем, генерала Ли тоже любили и превозносили, и где он оказался?
В соответствии с этим льготы вольного города Хориниса были отменены, мэр отстранён, а лорд Хаген — лучший стратег, не раз проявивший себя в битвах с орками и мятежниками — взял управление под личный контроль, объявил мобилизацию и военное положение.
Мильтен, помнящий город десятилетней давности, едва мог его узнать. Причины — не только покосившиеся фасады и крысы на грязных улицах, но и война, нарушившая торговые маршруты. Явившись в город, когда его отправили на помощь готовящейся экспедиции к паладинам, Мильтен был вынужден пройти через весь средний квартал, он видел полупустые торговые ряды, которые раньше ломились от различных товаров со всех концов света. Он видел гостиницу, ставни на окнах которой покосились, давно требуя ремонта. И, наконец, он заглянул в лавку своего воспитателя — мастера Боспера. Дом, который когда-то приютил его, хоть и не пришёл в упадок, но выглядел хуже, чем в былые дни. Луки на полках пылились, давно не находя покупателя. Впрочем, количество охотничьих трофеев на стенах изрядно выросло — видимо, ученики старого мастера неплохо преуспевали в охоте. Мага на входе встретил хмурый взгляд седого старика, щурящегося подслеповатыми глазами, и явно недоумевавшего о причинах визита мага. Молчание затянулось, и, Мильтен понял, что Боспер совершенно не узнаёт его. Не желая ворошить былое, он развернулся и вышел, так и не сказав ни слова, и услышав за спиной лишь облегчённый выдох мастера, который, похоже, не очень был рад посетителю красноризцу. Помнится, он всегда больше почитал Аданоса, считая его последователей ближе к людям, а доктрину умеренности и равновесия более правильной, чем стремление последователей Инноса выжечь инакомыслие.
Несмотря на явные сложности, Хоринис всё ещё держался, а начавшие активно действовать паладины явно способствовали наведению порядка. Тысячи каторжников бежали, а новые патрули отлавливали их всюду, убивая или заставляя сдаваться. Хаос первых дней был взят под контроль, самые ловкие бандиты скрылись в лесах и дальних схронах, затаившись. Лишь один явный оплот бывших каторжников остался — поместье лендлорда Онара. Никогда он не был настоящим лордом, но был ловким дельцом и отличным организатором. За годы он обогатился, поставляя в обход норм припасы рудным баронам, и почти все фермеры острова были ему должны — отдавали львиную долю урожая или становились батраками.
Деньги у Онара были — контрабанда магической руды была прибыльным бизнесом, но важнее было продовольствие — стратегический товар в условиях возможной войны. Осознав, что толпа каторжников сметёт его бизнес, Онар сыграл на опережение. Не дожидаясь ополченцев, которые в первые дни сели в оборону, боясь не дожить до прихода королевских войск с континента, он нанял отряд наёмников. Точнее, в несколько раз расширил существующий, ведь у него уже был десяток прикормленных головорезов.
Когда из долины вышла армия под руководством генерала Ли и магов воды, Онар не растерялся и предложил взаимовыгодное сотрудничество. Те, кто соглашались служить ему, получали провизию и жалование, и им нужно было лишь следить, чтобы никто не беспокоил крестьян на его территориях — ни каторжники, ни дикие хищники, ни сборщики налогов.
Так Онар стал фактически мятежником и сепаратистом, но избежал принудительного изъятия запасов. И даже получил в распоряжение небольшую армию под управлением опытного военачальника. Не все сторонники Ли приняли это предложение, предпочтя покинуть Хоринис собственными силами. Но сам Ли согласился, увидев шанс остаться в большой игре и сохранить преданных воинов. Другого способа обеспечить их продовольствием, не прибегая к грабежам, не было. Также как и не было способа без кровопролития и осады города добраться до порта Хориниса, чтобы сесть на корабль и покинуть остров. Несмотря на нелюбовь к королю, Ли оставался патриотом, если не Миртаны, то человечества в целом. Даже маги воды видели это и обещали посодействовать в его помиловании.
Поэтому, несмотря на желание отомстить королю, идти на открытый мятеж при угрозе орочьего вторжения он не стал. Затаился, ожидая следующий ход королевских миньонов и готовясь, в случае чего, шантажировать город прекращением поставок продовольствия или даже сожжением амбаров. Этот план Мильтен узнал до разделения с магами воды. Когда он добрался до лорда Хагена, тот уже был в курсе ситуации и распорядился сохранять статус-кво, не провоцируя прямой конфликт с наёмниками лендлорда.
Покидая рудниковую долину вместе с магами воды и наёмниками бывшего Нового лагеря, Мильтен переночевал в крестьянском имении у перевала, а на следующий день дошёл до фермы Онара, где отделился, направляясь в монастырь. Однако кое-что задержало его. Ещё до трактира маг посетил ферму зажиточного крестьянина Секоба, где жил ребёнком до семи лет, до того как перебрался с матерью в город, чтобы пойти в школу. Там неподалёку была похоронена его мать…
Он возложил к могиле букет полевых цветов и посидел несколько минут, размышляя о жизненном пути. Быть может, мать гордилась бы, узнав, что сын стал магом огня. Она всегда хорошо отзывалась о них, возможно, даже слишком ими восхищалась, считая магию даром богов, а магов — избранными пророками. Тогда Мильтен мечтал стать магом. Но реальность разбила мечты вдребезги, и лишь невероятное стечение обстоятельств позволило ему стать проводником воли Инноса.
Как же давно это было… Он едва мог вспомнить лицо матери, и даже имя её звучало чуждо. Лишь тёплое ощущение, которое она ему дарила, осталось с ним на всю жизнь. Слишком рано она оставила его, слишком тяжело было воспитывать ребёнка одной, браться за любую работу: она помогала торговцам, стирала и убирала в гостинице, мыла посуду в трактире. Всё ради обучения сына при храме Аданоса. Она верила, что это поможет ему в будущем — и это помогло.
Грамотность ценилась и отличала горожан от крестьян. Мать мечтала, что он устроится писцом или даже пойдёт послушником в монастырь. Но болезнь забрала её, когда Мильтену было около десяти. Он уже три года учился в школе, освоив письмо, чтение, азы арифметики и истории. Это помогло избежать нищеты. Мастер Боспер, занимающийся охотничьим снаряжением, взял его учеником по просьбе послушника Аданоса. Хотя грамотность мало помогала в ремесле, Мильтен стал неплохим продавцом и прижился у мастера. Поначалу, помимо помощи с торговлей, он точил заготовки, чистил и обрабатывал шкуры, но к четырнадцати годам уже самостоятельно ходил на охоту, хоть и не углубляясь в чащу.
Почему могила матери оказалась у родной деревни? Тогда, когда стало совсем плохо, она вернулась туда, где жила травница, берущая за услуги меньше, чем городские алхимики. Увы, было слишком поздно: дорога из города измотала её, начался жар, и она не дошла до целительницы. Осталось лишь похоронить её здесь… Так, по крайней мере, ему говорили. Мильтен остался тогда в городе, мать обещала скоро вернуться, уверяла, что всё в порядке. Но он увидел лишь могилу, спустя несколько лет, когда Боспер разрешил ему выходить из города самостоятельно. Даже камень надгробия принадлежал когда-то кому-то другому. Кому-то, чьё имя забылось, а родственники переехали или сгинули, и местные, не долго думая, использовали камень повторно, стесав с него подпись и нацарапав новую, сейчас еле заметную. Впрочем, имя не имело значения, Мильтен хорошо усвоил этот урок в колонии. Была важна лишь сила, знания, друзья, авторитет, деньги… То, что заставит других с тобой считаться. То, чего у его матери не было, но теперь, во многом благодаря ей, есть у него.
