Марш был беспрецедентным, авантюрным до безумия и нарушал все мыслимые правила военного искусства. Ведь уставшие бойцы не могли быть эффективны. Но план предусматривал первый привал лишь у площади обмена, почти в сорока милях пути от города, если идти широкими дорогами. По донесениям, там пока сохранялась относительная стабильность. Условия были безвыходными: успеть — или проиграть, даже не успев оказать достойного сопротивления.
Начинать поход со штурма собственного замка было бы безумием. Тем более информации, кто контролирует его сейчас, не было. Разведчики сообщили, что Старый лагерь занят каким-то отрядом, но внутрь попасть им не удалось. И эта сводка уже неделю как устарела.
Даже Мильтену, несшему лишь лёгкую сумку и облачённому в мантию мага, которая была намного легче даже доспехов ополченца, не говоря уже про рыцарей, пришлось нелегко: мозоли на ногах, ноющие суставы и шея, затекшая от бесконечного пути по пересечённой местности. Конечно, в основном они шли по дорогам, но и дороги эти ровными не назовёшь. Где-то в хвосте, всё больше растягиваясь и отставая, медленно тянулась колонна с новыми каторжниками — точнее, со старыми, которых вновь отловили патрули и теперь гнали обратно в колонию как рабочую силу. Их охраной занимались дополнительные силы, большая часть из которых потом должна вернуться в город.
Совещания, военные советы, диспуты, стратегические планы — так себе до этого представлял военную науку Мильтен. Но реальность оказалась иной: короткие приказы, быстрые доклады, минимум разведданных. Ничего больше паладины позволить себе не могли. Сам маг сначала занимался благословением оружия воинов, готовящихся к походу, а затем, едва рассвело, его разбудили. Он, не до конца проснувшись, выдвинулся из Хориниса в сторону рудниковой долины.
Кое-какие слухи Мильтен всё же успел услышать. Когда самый современный и невероятно вооружённый корабль пристал в порту Хориниса, его ждал торжественный приём, насколько это вообще возможно, в случае когда о почетных гостях из столицы узнают лишь, завидев парус на горизонте. «Лучшие» люди города встречали лорда Хагена и других паладинов с почестями, но в ответ получили лишь строгие пренебрежительные взгляды, а мэра и вовсе арестовали прямо в порту. Говорят, Хагену не понравилось, как выглядит город.
Приход подкреплений с континента был ожидаем, хоть корабль и обогнал вести о нём, прибыв всего через каких-то жалких пять дней. Учитывая творящийся вокруг бедлам, конечно, никто не озаботился ремонтом фасадов в порту, выносом мусора и прочими украшательствами, какие обычно наводят в ожидании высокого начальства. Небольшие суда три дня шли до континента, и новости о падении барьера за это время по ожиданиям едва должны были дойти до короля, не говоря уже о столь быстрой реакции.
Впрочем, Мильтен не сомневался, что падение барьера засекли маги — ему даже не требовалось у кого-то это уточнять. Вместо этого он при случае расспрашивал паладинов и их оруженосцев о происходящем на континенте и в других частях королевства. Пока за Миртанским морем было достаточно спокойно, если не считать стычек с орками в Нордмаре. Но напряжение росло, и люди говорили о будущем неохотно. Чуть легче было разговорить угрюмых вояк на темы, касающиеся их искусства. Поведали молодому магу, например, немало о корабле Эсмеральда, флагмане королевского флота. Это был просто замечательный корабль, но, к сожалению, единственный оставшийся военный корабль такого класса. Остальные погибли на Восточном архипелаге, не справившись с задачей переломить хребет орочей орде.
Впрочем, военный галеон был весьма быстр и невероятно вооружён, поэтому мог позволить себе ходить без эскадры. Единственной слабостью этого чуда техники было то, что пушкарское дело было развито слабо: разрывные боезапасы изготавливались вручную, а стрелять отлитыми из ржавого металлолома ядрами было неэффективно, особенно учитывая низкую точность орудий. Куда этим поделкам до огненных шаров магов огня, которые от орочей ладьи могли оставить лишь пылающие головешки, если там не оказывался шаман, способный отвести удар в сторону или усмирить прожорливое магическое пламя, которое водой далеко не сразу затушишь!
На Эсмеральде паруса и палуба были обработаны той же пропиткой, что и мантии магов огня, в результате чего практически не горели. Но столь дорогую обработку не мог позволить себе практически никто, и потому огненный шар всё ещё оставался лучшим оружием против флота в мире Моргарда. Из-за такой разницы в поражающей силе пушки, слабо способные воспламенять корабли и больше подходящие для разнесения их в щепки, не получили широкого распространения, и технический прогресс в их развитии шёл медленно.
Никто в Миртане не мог знать, что они теряют, пренебрегая совершенствованием артиллерии! Мильтену тоже это было неизвестно, хотя он был весьма прогрессивен, и высоко ценил возможности алхимического огня в различных формах, в том числе внутри бомб. Пушки, которыми была в достатке снабжена Эсмеральда, позволяли кораблю обходиться без штатных магов огня, что было важно для престижа паладинов, владеющих рунной магией весьма посредственно.
В обучение рыцарей Инноса почти не входило развитие внутреннего магического резерва: они могли освоить лишь слабые руны света и заживления ран, и то, в основном полагаясь на молитвы как поддержку их слабых дарований. Раньше Мильтен не понимал, как молитва может помочь творить магию, но, покинув барьер и соприкоснувшись с настоящими алтарями, осознал скрытую доселе божественную мощь. Среди воинов порой находились особые таланты, но иерархия в Миртане была такова, что таких обычно отправляли на переобучение к магам огня, где они становились членами иной ветви ордена Инноса. Почему так? Скорее всего, никто из лордов, да и сам король, не желали иметь под боком бронированные магической сталью живые орудия для убийства, раскладывающиеся огненными шарами или способные вызвать настоящий шторм.
Маги имели большую уязвимость — слабую защиту в ближнем бою и от стрел, тогда как паладины были этого недостатка лишены. Но при встрече с огненным шаром превращались в запечённый в собственном панцире стейк. Баланс сил был ясен: никто не мог однозначно взять верх. Король лавировал между ветвями ордена Инноса, умело используя их в государственных интересах. Почему маги сами не надевали броню, наплевав на запреты? Теоретически могли, но мантии магов лучше подходили для колдовства, были устойчивы к высоким температурам и не давали перегреться и загореться. Опыт ношения тяжёлой брони у большинства магов, кроме небольшого процента бывших паладинов, отсутствовал. Чтобы концепция боевого мага-универсала воплотилась, нужно было переосмыслить многое в подготовке членов ордена, разработать новые виды удобного снаряжения, сочетая доспехи с мантиями магов и сохраняя их лучшие свойства. Эти реформы мог инициировать лишь король при полной поддержке глав обоих ветвей ордена. Главным аргументом против этого было, что маги огня по доктрине были мирным крылом ордена, ориентированным на молитвы, исследования и помощь верующим. Тяжёлое военное снаряжение не очень сочеталось с этой миссией.
Уже не первый год прошёл со времени легендарной битвы у Восточного архипелага, после которой Миртана почти лишилась флота и ряда колоний. Второй по значимости торговый остров после Хориниса, Архолос, бывший связующим звеном в морском торговом пути на восток, потерял своё значение, находясь теперь почти под полным контролем орков. Сам Архолос представлял лишь тень былого величия и был почти полностью оккупирован. Ходили слухи, что кто-то из местных лордов присягнул вождю орков и заключил с ним мир. Безумие, в которое мало кто верил, но на эту тему судачили во многих трактирах. Ведь если орки договороспособны, может, удастся избежать войны, найти разумный компромисс? Откупиться? Пожертвовать частью земель? Такие мысли нещадно выкорчёвывались, а идеологи подобного толка до недавнего времени пополняли ряды каторжан. Теперь же отработанная карающая машина, снабжавшая армию магической рудой за счёт устранения несогласных, была уничтожена. И это само по себе было изрядной угрозой.
