— Обнадёжили, — буркнул я. — А если они изменят конфигурацию?

«Прогноз: противник адаптируется. Необходимо дополнительное нарушение их моделей».

— То есть… — медленно протянул я. — Нам нужно ещё раз их как следует удивить…

— Ты это сейчас с кем разговариваешь? — подозрительно спросила Кира.

— С нашим новым штабом, — ответил я. — И ему не нравится, что СОЛМО ещё достаточно умные.

В этот момент в сети что-то поменялось. Это было едва заметно, но я всё равно ощутил: вдали, далеко за границами системы, какие-то узлы сети АВАК вдруг «замолчали». Не погасли — а именно отключились от активного обмена.

«Что это?» — спросил я.

Ответ пришёл с задержкой — и это почему-то напугало больше, чем всё остальное.

«Параллельные сегменты приступили к коррекции. Угроза неконтролируемого распространения мутации оператора в глобальной сети. Временная изоляция части каналов».

— Они… отгораживаются от меня, — выдохнул я.

— Ну хоть кто-то додумался, — проворчала Кира. — А то ещё немного, и ты бы управлял всем АВАКом, а мы бы тебе кофе носили.

— Кира, — устало сказал я. — Поверь, я бы с радостью кофе сейчас сам кому-нибудь носил. Тому, кто всё это дерьмо вместо меня расхлебывать возьмется!

Но времени на философию не было. Новая волна тревожных сигналов вспыхнула на тактическом поле:

— Командир! — заорал оператор. — В секторе Хи-семь — контакт! Подтверждён выход тяжёлого корабля СОЛМО!

Я аж дернулся. Голограмма показала его.

Сначала — просто ещё одно чёрное пятно. Но потом стало видно: это не капля. Это не охотник. Это что-то крупнее, многослойнее, словно несколько капель, слипшихся в один сложный узел.

Сеть АВАК коротко, сухо:

«Класс: узловой координационный модуль. Локальный хаб. Аналог командного корабля».

Заг выругался так, что даже фильтры связи пискнули.

— Прекрасно, — пробормотал я. — Местное начальство СОЛМО к нам в гости пожаловало.

Магистр тут же влез в канал, его голос, звучавший в моей голове, был жёстким, как удар:

«Оператор. Цель приоритетна. Предлагается прямое столкновение. Рекомендация: разрушить внешнюю оболочку узла. Захватить управляющий модуль».

У меня перед глазами мигнуло красным: прямое столкновение. Да, конечно. Ломом по роялю. Наш фирменный стиль. Похоже часть сети АВАК оказавшаяся под моим управлением перенимает мои методы решения проблем. Но если Магистр впервые предлагает что-то не уничтожать, а забрать себе — значит, у него на то есть причины. А причины у него обычно железные, с болтами толщиной с мою руку.

Тяжёлый модуль СОЛМО не просто вылез в сектор — он принял командование боем на себя. Охотники, которые секунду назад ещё плясали вокруг наших перехватчиков, резко изменили манеру боя. Они стали действовать синхронно. Если раньше они прыгали хаотично — как бешеные осы, и толком ничего не могли сделать, — то теперь по ним чувствовалась холодная, математическая рука. Командующий модуль вступил в игру. И перехватчики тут же ощутили это. Впервые с момента начала боя, «охотники» показали, что могут убивать не только биотехноидов, и кроме генератора сигналов самоуничтожения у них есть и другое оружие…

— Я подбит! Подбит! — в тактическом канале послышался голос пилота перехватчика — Сокол-16, выхожу из боя! Прикрыва…

Голос пилота оборвался, но я уже сам видел на голографе, что первая эскадрилья перехватчиков начала нести потери. С тактической карты пропал Сокол-16, потом сразу звено, потом ещё…

Охотники закручивали сложную спираль маневров, где выход каждого корабля СОЛМО из микропрыжка оказывался под прикрытие его коллег. Перехватчики под управлением людей не успевали реагировать, и любой наш корабль, замедлившийся на десятые доли секунды, попадал под перекрёстный огонь нескольких противников.

На моих глазах ещё два перехватчика вывались из боя с повреждениями, у одного из них тут же, как будто от перегрузки вспух силовой щит — и его буквально разметало на части ударной волной.

— Командир! — крик очередного пилота. — «Сокол-12» потерял левый маршевый! Неконтролируемое вращение!

— «Сокол-12», стабилизировать курс, уходи на инерции в тень астероида девять-ноль-три! — я вмешался в управление боем и прикусив губу от бессилия приказал. — Первая эскадрилья — не атаковать! Построить оборонительный контур, прикрыть поврежденные машины и спасательные капсулы!

Я повернулся к инженеру:

— Баха! Чем они нас так⁈ Что у них за оружие⁈ Почему я не вижу, чем они стреляют и почему не держат щиты перехватчиков⁈ Да и вообще, почему мы в них орудиями с линкора попасть не можем⁈ Сбили только одного. Что у них за щиты⁈ Разберись, быстро! Денис!

— Я! — Отозвался начальник штаба.

— Ввести в бой беспилотные перехватчики!

— Есть!

— Операторам бортовых орудийных систем. Поставить заградительный огонь в секторах где ведут бой наши перехватчики. Пилотируемым истребителям оттягивается под прикрытие линкора!

— Так… — Голос подал Баха — Я кажется разобрался! Тут такое дело…

— Не тяни, скотина! — Взревел я.

— Они гиперсистемами нас херачат! — Затараторил инженер — Создают тоннели для микрогиперпрыжка, куда попадают наши перехватчики. Тут ни какое поле не выдержит, тем более, что истребители для перехода в гипер не предназначены… И ещё, тоже самое с нашим огнём. Щитов у них нет. На пути плазмы они те же гипертонели открывают. В ближнем бою видимо не успевают, так как плазменные орудия на порядок быстрее перехватчиков, а на залп «Земли» реагируют.

— Только этого не хватало… — протянул я — Придумайте, как с этим бороться. Немедленно!

— Да просто всё, в теории… — Буркнул Баха, и зашептал себе под нос, уже разговаривая сам с собой — Надо ускорить вычисление точки выхода микропрыжков… Готово! Но это ненадолго, скоро они снова подстроятся, и так будет пока хаб не уберёте из системы, или вы его не завалите.

Протокол наведения по гиперхвосту: версия «Баха-2» — мелькнула у меня на визоре. Тоже самое сообщение сейчас пришло и всем офицерам моего штаба, операторам бортовых систем и пилотам истребителей, что сейчас вели бой на окраине системы.

— Первая эскадрилья — атаковать! — прорычал я тут же, не теряя времени.

Перехватчики, словно собаки, которые наконец поняли, куда ведёт след, синхронно дернулись в атаку.

Пять красных точек — охотники — сделали очередной микропрыжок. Но теперь мы прыгнули за ними. Не физически, но математически. Пакет наших боевых искинов просчитал место выхода до того, как они из гипера вывалились — и два перехватчика врезали точно в точку, где поле ещё хлюпалось, как ртутная лужа.

Результат был оглушительным. Первый охотник разорвало в пыль. Второй сбился с курса от удара и вышел в реальность неправильно, у него свернуло корпус, как расплавленный пластик. Третий попытался уйти, но его настиг массированный огонь сразу четырёх истребителей.

— Пошли! — радостно рявкнула Кира. — Гоним их!

Но радость была слишком ранней. Тяжёлый модуль вмешался. Все оставшиеся охотники одновременно сделали прыжок вываливаясь из свалки. А потом… А потом они переместились к командному модулю, присоединившись к группе его прикрытия, оставив потрепанную эскадрилью перехватчиков, готовых уже праздновать победу, одних в пустом секторе.

— Баха⁈ — выкрикнул я.

— Это… это невозможно отследить!

— Сделай так, чтобы возможно! — рявкнула Кира.

Баха не ответил. Только выдохнул.

Тем временем тяжёлый корабль СОЛМО медленно развернулся. Он не маневрировал — он как будто перетекал. Его поверхность колыхалась, как жидкий металл. Я сосредоточил на нем своё внимание, ища уязвимые места, и сеть АВАК напомнила мне о приоритетной задаче и выдала очередные вводные:

«Уязвимость: высокая чувствительность к резкому перепаду нагрузки. Рекомендация: перегрузить внешний слой»

Денис разложил схему:

— Командир, узел стоит в центре своей собственной «тихой зоны». Это очевидно массированный, непрерывный поток микрогиперпереходов, которые он открывает для защиты от нашего огня. Охотники его тоже прикрывают, но он пока не двигается. Если атаковать его одновременно безпилотниками, штурмовиками и под их прикрытием абордажными ботами, возможно удастся к нему прорваться. Нагрузим «тихую зону» по полной программе всем чем сможем. А там абордажные группы его по винтику разберут, дай только до комиссарского тела дотянутся… Как думаешь, получится?