— Александр Дмитриевич. Готовы. Когда начинать?

— Сейчас. Пока солнце не поднялось.

Мы пошли к месту стройки. Копер высился над площадкой, темный силуэт на фоне светлеющего неба. Бабка лежала на земле, березовая колода с железными обручами. Рядом штабель свай.

— Петр, Иван, Федор, Тимофей! — скомандовал Степан. — Берите первую сваю, волоките под копер!

Четверо мужиков подошли к штабелю, выбрали ближайшую сваю. Взялись за концы, подняли. Тяжеленная, три сажени длиной, но вчетвером быстро справились. Понесли к копру.

Я достал из кармана чертеж, открыл на странице с разметкой. Первая свая должна стоять в углу, на пересечении линий фундамента. Колышек с натянутой веревкой обозначал место.

— Сюда! — указал я. — Точно по колышку!

Рабочие поставили сваю вертикально, заостренным концом вниз. Придерживали руками, свая качалась, норовила упасть.

— Держите крепче! Степан, давай жерди, подпорки!

Степан с Василием принесли три длинные жерди. Приставили к свае с трех сторон, образуя треножник. Связали веревками наверху. Свая встала устойчиво, теперь уже не падала.

Я обошел вокруг, проверил как стоит. Достал примитивный отвес, груз на веревке. Приложил к свае, отпустил. Груз повис, веревка натянулась строго вертикально. Совпала со сваей. Хорошо.

— Ровно стоит, — подтвердил я. — Можно начинать.

Семен с Трофимом принесли толстую пеньковую веревку. Вчера вечером я купил ее в городе, три пуда весом, стоила двадцать рублей. Но качество отменное, прочная, выдержит любую нагрузку.

Семен ловко забрался на копер, по наклонной стойке, как матрос по мачте. Перекинул веревку через блок наверху и также быстро спустился. Один конец веревки привязал к бабке, другой оставил свободным.

— Готово, Александр Дмитриевич!

Я посмотрел на рабочих. Все стояли и ждали. Лица напряженные, настороженные. Никто из них раньше таким способом не работал. Интересно, получится или нет.

— Восемь человек на веревку! — скомандовал я. — Петр, Иван, Федор, Тимофей, Василий, Андрей, Кузьма, Яков! Становитесь в ряд, берите веревку!

Мужики выстроились цепочкой, взялись за веревку обеими руками. Веревка натянулась, но тяжелая бабка еще лежала на земле.

— По команде тянем вверх! Дружно, разом! Готовы?

— Готовы! — отозвались хором.

— Раз! Два! Три! Тяни!

Мужики напряглись, налегли всем весом. Жилы на шеях вздулись, лица покраснели. Веревка туго натянулась и заскрипела. Бабка дрогнула, оторвалась от земли.

— Тяни! Не бросай! — кричал Степан, стоя рядом.

Бабка медленно поползла вверх. Сажень за саженью. Блок вверху вращался со скрипом. Веревка со скрежетом проходила через желоб.

Мужики пятились назад, перебирая руками по веревке. Тяжело, видно по лицам. Веревка норовила выскользнуть из рук, пот лил ручьями. Но они не бросали, а продолжали упрямо тянуть к себе.

Три сажени. Бабка поднялась высоко, почти до вершины копра. Висела, мерно покачиваясь.

— Так держать! — скомандовал я. — Не отпускать!

Мужики замерли на месте, намертво держа веревку. Дышали тяжело, грудь у Федьки и Кузьмы вздымалась и опускалась.

Я подошел к свае, проверил, стоит ли ровно. Заостренный конец точно над колышком. Хорошо.

— Семен, убирай подпорки!

Семен быстро развязал веревки, убрал жерди в сторону. Свая осталась стоять вертикально без опоры, чуть покачиваясь на весу.

Я отступил в сторону, посмотрел на мужиков, держащих веревку. Они напряглись до предела, лица покраснели, а руки заметно дрожали.

— Слушайте мою команду! — крикнул я громко. — На счет три отпускаете веревку разом! Понятно?

— Понятно! — отозвались они.

— Раз! Два! Три! Отпускай!

Мужики разжали руки одновременно. Веревка свистнула, проскользнув через ладони. Бабка рухнула вниз.

Время словно замедлилось. Березовая колода со свистом рассекла воздух, железные обручи блеснули на мгновение. В ту же секунду раздался удар.

Грохот получился оглушительный. Бабка обрушилась на верхушку сваи. Земля вздрогнула под ногами. Свая дернулась, погрузилась в землю. Степан отскочил в сторону, чуть не упал.

Пыль поднялась облаком. Копер качнулся, застонал, но устоял.

Я быстро подошел к свае и осмотрел ее. Верхушка расплющилась от удара, но не раскололась. Свая вошла в землю на четверть аршина. Хорошо, работает.

Рабочие стояли, ошеломленные. Федор опомнился первым, присвистнул:

— Матушки мои! Силища какая!

Василий покачал головой:

— И правда, бьет как молот божий!

Степан подошел, пощупал сваю рукой, покачал головой:

— Вошла крепко. Сидит. А сколько еще надо?

— Еще раз двадцать, не меньше, — ответил я. — Пока не войдет на глубину двух аршин.

Степан вытер пот рукавом:

— Работы много выходит.

— Много. Но другого способа нет. Давайте, братцы, снова поднимаем бабку!

Мужики взялись за веревку. Потянули. Бабка лежала на земле. Степан оттолкнул ее в воздухе, чтобы не задела сваю, а мужики подняли выше.

Снова на три сажени вверх. Снова команда отпускать. Падение, мощный грохот, сильный удар.

Свая вошла еще на четверть аршина.

Третий раз. Четвертый. Пятый.

К десятому удару свая погрузилась на аршин. Мужики выбились из сил, руки стерли в кровь от веревки. Пот лил ручьями, одежда вся промокла.

— Отдохните! — скомандовал я. — Полчаса на перерыв!

Рабочие повалились на траву, тяжело дыша. Слуга принес ведро воды из колодца и ковш. Мужики жадно выпили, проливая воду и громко фыркая, как лошади.

Я сел рядом с Семеном, вытер пот.

— Тяжелая работа, барин, — сказал Семен, искоса глянув на меня.

— Тяжелая. Но нужная. Без прочного фундамента мельница долго не простоит.

— Сколько еще ударов надо?

Я посмотрел на сваю. Торчит из земли на две сажени. Надо загнать еще на аршин.

— Еще десять. Может, двенадцать.

Семен покачал головой:

— Значит, на одну сваю уходит часа два. А свай сто. Это же двести часов работы!

Я подсчитал в уме. Рабочий день десять часов. В день забьем пять свай. Сто свай за двадцать дней.

— Двадцать дней, — сказал я вслух. — Три недели.

— Слишком долго.

— Ничего не поделаешь. По-другому никак.

Отдохнули полчаса. Снова взялись за веревку. Поднимали колоду, опускали на сваю, забивали в землю. Удар за ударом.

К обеду первая свая вошла на нужную глубину. Два аршина в земле, один торчит снаружи.

Я проверил отвесом, стоит строго вертикально. Потряс ее, сидит крепко, не шелохнется.

— Готово! — объявил я. — Первая свая забита!

Рабочие зашумели и заулыбались. Степан подошел, почтительно наклонился:

— Получилось, Александр Дмитриевич! Способ ваш работает!

Я улыбнулся:

— Говорил же. Теперь остальные давайте забивать. За работу, братцы!

Самое трудное это начать. Первая свая забита. Остальные пойдут быстрее.

Вернее, я думал, что они пойдут быстрее. Но я не учел человеческий фактор.

К вечеру третьего дня мы забили двенадцать свай. Работа шла медленно и мучительно. Мужики выбивались из сил, руки стерли в кровь, надорвали поясницы. Даже Степан, крепкий и выносливый мужик, к концу дня еле держался на ногах.

Я сидел у костра, смотрел на копер, на штабель оставшихся свай. Восемьдесят восемь штук. Думал, как быть дальше.

Еще почти три недели такой каторжной работы. Люди не выдержат.

Нужно что-то менять.

Семен подсел рядом, вытер руки тряпкой. Ладони ободраны, пузырятся кровавыми мозолями.

— Александр Дмитриевич, так долго не протянем. Мужики ропщут. Говорят, за такую работу и жалованья мало.

Я кивнул:

— Знаю. Нужно облегчить труд. Думаю, как это сделать.

— А что тут можно сделать? Бабка тяжелая, поднимать ее можно только вручную.

Ну нет, почему же. Я смотрел на огонь и думал. Вспоминал технологии из двадцать первого века. Паровые копры, дизельные молоты. Но здесь, в середине девятнадцатого, таких механизмов нет. Нужно что-то простое, доступное.