Пёсоглазый посмотрел на меня так, будто я стал для него препятствием.
— Ты чё, реально думаешь, что нас остановишь? — спросил он.
— Я думаю, что вы сейчас сами остановитесь, — ответил я. — Потому что дальше будет больно и глупо.
Это уже было на грани. Но я держал голос ровным.
Щербатый, как главный, решил показать, что он глава. Он сделал шаг к стойке, но Катя не отступила.
«Девушка с характером.»
— Девочка, — сказал он, — отойди.
— Нет. — Отрезала она.
Я заметил, что она и правда не отойдёт и будет стоять до конца.
И он толкнул её. Не сильно. Для него не сильно, не «убить», но для Кати хватило. Разница в массе — решает.
Она отлетела назад, ударилась боком о небольшой диванчик у стены, который здесь явно стоял для клиентов. Платье подкинулось вместе с движением — ткань лёгкая, послушная, и на секунду я увидел то, что мы не должны были видеть, но увидели все. Нежно розовые стринги, тонкая линия ткани на бедре. Это произошло случайно. И в следующую же секунду Катя сама резко дёрнула платье вниз, покраснела от унижения и обиды.
И вот в этот момент у быков щёлкнуло уже не в голове, а в другом месте.
Слюна. Глаза. Ухмылки.
Пёсоглазый присвистнул.
— О-о-о… — протянул он. — Смотри, какая рыженькая.
Щербатый хохотнул.
— Лисичка, — сказал он с мерзкой ласковостью. — А где хвостик? Под трусиками спрятала? Так снимай, показывай!
Они загоготали. Катя прижалась к дивану, сжала кулаки, понимая, что может сейчас произойти. Их блестящие глаза и едкие фразочки стали говорить сами за себя.
И я услышал следующий слой грязи, который уже был не про деньги.
— Слушай, — сказал один из быков, оглядываясь, — а нас тут шесть.
Он обвёл взглядом присутствующих, задержавшись на мне и моих спутниках. Чёрно-волосово пацанчика он в расчёт не брал.
Да я и сам его не брал в расчёт. Если сейчас начнется заварушка, главное чтобы хотя бы не обоссался и не мешался под ногами.
— А вас… — он прищурился, — трое доходяг. И ещё один этот… длинный.
Длинный сжался и сразу захотел стать коротким.
— И две бабы, — добавил пёсоглазый, кивая на Катю и Соню.
Соня стояла чуть позади, и я боковым зрением видел, как она побледнела. Она не лезла, не кричала. Просто стояла, как человек, который привык к бумагам, а не к таким разговорам.
— Слушай, — сказал щербатый, и в его голосе появилась та самая мерзость, которая уже не оставляет места «разойтись миром». — Мы сейчас всё равно в плюсе.
Он посмотрел на своих.
— Машины заберём. Этих — в землю.
Он махнул рукой, будто это бытовая мелочь.
— А девчонок… — он ухмыльнулся. — А с девчонками повеселимся.
Пёсоглазый захохотал:
— Каждой тройке по одной, — сказал он, будто делит мясо. — Нормально же.
И третий, чуть тише, но ещё более мерзко, бросил:
— Кабан, — сказал он, обращаясь к самому крупному, — ты пока рыженькую скрути. Подготовь. Разогрей, так сказать для нас. А то я смотрю, она боевая. А мы с этими разберёмся.
Тот сделал шаг к Кате.
Я не успел даже осознанно подумать. У меня просто щёлкнуло. Я не герой, но на такое смотреть точно не буду, сложа руки.
Внутри поднялись мамины слова «Иди в гинекологи…», а я, как обычно, со своей гипер справедливостью не могу оставить дам в беде. Особенно, когда это может произойти у меня на глазах.
Да и меня обещали не одеялом накрыть, а зёмлей. Да по голову.
Пришла мысль от кота: «Не ссы, среди них магов нет.»
Я могу терпеть много чего, но когда при мне начинают так говорить и делать такие шаги — у меня срывает крышу.
Я сделал рывок и через миг уже оказался между Катей и Кабаном.
— Сделаешь ещё один шаг, — сказал я спокойно, но таким голосом, что даже мне самому стало страшно от метала в интонации, — будешь собирать зубы поломанными руками.
Он остановился на долю секунды. Удивился. Не испугался. Удивился, что «доходяга» говорит так уверенно и двигается так быстро.
— Ты чё, — сказал он, и в голосе было почти веселье. — Ты чё, детектив?
Он поднял руки чуть шире, показывая своим, что сейчас будет «развлечение».
— Ну давай, — сказал он. — Попробуй.
И вот тут началось веселье.
Первый удар пошёл от него.
Он махнул рукой, пытаясь схватить меня за ворот и вдавить в пол, как делают крупные, когда уверены, что всё решается массой. Я ушёл в сторону, поднырнул, не тратя силы на блок «лоб в лоб». Плечо скользнуло под его предплечьем, и я коротко ударил в корпус как можно более сильно, так, чтобы сбить дыхание.
Он хрюкнул, но не упал. Слишком большой. Слишком плотный.
Слева уже пошёл второй. Пёсоглазый. Он не полез ко мне напрямую, он полез к Соне. Потому что так проще: взять заложника, надавить.
— Эй, красавица, — сказал он и протянул руку.
Я увидел, как Соня отшатнулась на шаг, и понял: ещё секунда — и он её схватит.
Женя оказался быстрее, чем я ожидал. Он сделал удивительно быстрый рывок к Соне и поставил плечо между ними, закрывая собой девушку. За него я не волновался. Уверен. Драться он умеет. И, в принципе, должен справиться и спасти Соню.
— Ручки при себе держи, а то начать болеть могут, — сказал Женя спокойно.
Пёсоглазый усмехнулся:
— Ты кто, мля? — И он замахнулся, чтобы ударить Евгения.
И тут Женя показал, что он не только «водитель», а княжеский сын, которого обучали с детства. Он ударил коротко, ровно, в нос. Настолько быстро, что рука пёсоглазого даже не успела закончить действие. Пёсоглазый отшатнулся, ругнулся, кровь брызнула на пол. Что-то в районе его черепа хрустнуло.
Лёша тоже не стоял. На него пошёл один из быков, и они сошлись в клинче и стали бороться. Алексей был напряжённый, злой, но не истеричный. Он толкался и держался, пытаясь не дать себя сбить с ног, потому что не хотел переходить в партер.
Я подумал: «Футболку бережёт».
Я же в этот момент держал Кабана и ещё одного, который решил зайти ко мне сзади.
Сзади — это всегда самое неприятное. Я слышал шаги, слышал дыхание, и видел краем глаза стойку с инструментами. В таком месте всё может стать оружием: монтировка, кусок трубы, даже пластиковая деталь, если ударить по глазам.
Я не стал ждать. Развернулся резко, ударил локтем назад — в солнечное сплетение. Человек сзади согнулся, воздух вышел из него, как из пакета. Я перехватил его руку и дёрнул на себя, используя его же инерцию, и впечатал в стойку. Металл звякнул, инструменты дрогнули. Он застонал и осел. Один из молотков прилетел ему в голову.
Кабан снова полез. Он хотел меня просто смять. Я понял, что силой его не возьму. Значит — окружение.
Я шагнул к ближайшему подъёмнику. Здесь стояли стойки, шланги, тележки на колёсах, ящики. Я специально отступал туда, где ему неудобно. Большому неудобно двигаться среди узких проходов.
Он пошёл за мной, думая, что я отступаю.
— Ну чё, детектив, — хрипел он. — Где твоя смелость?
Я не отвечал. Я просто дождался момента, когда он делает широкий шаг, и в этот шаг подставил ему препятствие: тележку с коробками. Не ударом, не «ловушкой», а банальной бытовой физикой. Колесо тележки чуть сдвинулось, коробка качнулась, и он на мгновение потерял опору. Этого хватило. Я ударил в колено сбоку — коротко, жёстко. Не чтобы «сломать навсегда», а чтобы вывести из боя до конца.
Он зарычал и рухнул на одно колено.
И вот тут я впервые ощутил на руках его вес. Он пытался схватить меня за бедро, за куртку, за что угодно, чтобы притянуть и свалить. Я вывернул руку, ударил сверху вниз по кисти — по костяшкам. Он взвыл, пальцы разжались.
Слева снова движение — второй бык решил помочь «кабану». Я увидел, как он поднимает что-то тяжёлое. Кусок металла, возможно, часть выхлопа, который здесь лежал как декор или как деталь. И он явно хотел ударить меня по затылку.
Я услышал свист воздуха.
Не в переносном смысле. Реально.
Словно кто-то резко выдохнул рядом, но выдох был направленный.
