За ними нас ждал зал, который легко можно было принять за отдельный ресторан: метров сто, не меньше, и всё это пространство — по сути, одна комната для одного гостя.
Сейчас в центре этого зала за столом сидела княжна и неторопливо ужинала.
И у меня невольно возник вопрос: как вообще из такой комнаты кто-то мог что-то утащить? Здесь слишком много пространства, слишком мало укрытий и слишком очевидна каждая мелочь.
Княжна была симпатичная, молодая. Очень молодая. Слишком молодая для того, чтобы вокруг неё уже начинались такие истории с пропажей семейных реликвий.
Я повернулся к нашему сопровождающему и вежливо, почти официально произнёс:
— Любезный, не будете ли вы так любезны найти нашего друга, с которым мы собирались отпраздновать некоторые наши события, и передать, что мы, вероятно, будем немного заняты этим вечером?
Он посмотрел на меня так, словно я только что предложил ему вынести всю мебель на руках из ресторана, то есть как на идиота, но, переведя взгляд на княжну и получив от неё едва заметный кивок, всё же ответил:
— Да, конечно, господин.
Развернулся и вышел.
«Неужели они настолько доверяют какому-то пацану и его двум друзьям, что готовы оставить княжну без охраны?» — успел я подумать. Вопрос, впрочем, быстро снялся сам собой: едва мы собрались как положено поздороваться, дверь за нашими спинами снова открылась.
Вошёл мужчина, у которого на лице большими буквами было написано «князь».
Даже если бы он молчал, статус читался с первого взгляда. Надменность — не хамская, а выученная, поставленная годами воспитания. Контроль эмоций такой, которому не учат нигде, кроме княжеских родов. Поставленная осанка, жесты, паузы — всё выдаёт человека, выросшего внутри верхушки аристократии.
Он окинул нас взглядом с лёгким презрением, не стараясь это скрыть. Впрочем, я его понимал: мы выглядели, мягко говоря, скромнее. Наши вещи сидели хорошо, но по сравнению с ним — дёшево. Думаю, все наши наряды вместе не стоили даже его малинового пиджака. И это был не тот малиновый пиджак из девяностых моего прошлого мира, где малиновый означал скорее «криминальный вкус». Нет. Здесь это была дорогущая ткань, явно сшитая под заказ, с тонкими вставками золотистой нити, которые при движении давали лёгкий перелив, как бы ненавязчиво напоминая окружающим, кто здесь настоящий хозяин зала.
Брюки тёмные, идеально выглаженные, дорогие туфли, рубашка подобрана так, чтобы не спорить с пиджаком, а подчёркивать его. Весь образ кричал не только о деньгах, но и о том, что эти деньги — старые, родовые. «Нормально для княжеских родов, — отметил я про себя. — Если уж выпендриваться статусом, то делать это красиво».
Он решил начать первым:
— Здравствуйте. Я так понимаю, это вы — частный детектив?
— Да, здравствуйте, — кивнул я. — Всё верно. Меня зовут Роман Аристархович Крайонов, частный детектив.
— Савелий Юрьевич Змеевский, — представился он.
Фамилию я уже слышал от официанта, так что удивления не было. Я заметил, как его взгляд коротко скользнул к моему кольцу.
— Я так понимаю, вы аристократ? — уточнил он.
— Да. Барон, — спокойно ответил я.
— Барон, — повторил он, как факт, который поставлен на полочку. — Тогда я хотел бы вас нанять.
Я слегка приподнял бровь, даже не пытаясь изобразить удивление.
Ни к чему играть эмоциями перед человеком, который всю жизнь тренируется не показывать свои. Да и смысл? Я и так прекрасно понимал, что всё происходящее больше похоже на чью-то аккуратно выстроенную многоходовку, чем на «случайно украденное колье во время ужина». Ещё одна проверка. Ещё одна попытка втянуть меня в аристократические игры.
Почему-то всё чаще я ловлю себя на мысли, что меня не просто пытаются использовать по мелочи. Меня куда-то целенаправленно затаскивают. И каждый раз, когда в истории всплывают княжеские роды, Канцелярия и странные совпадения, у меня в голове всплывает одно и то же: «Это как-то связано с отцом этого тела».
Не со мной прежним, а с тем бароном, чью биографию теперь ношу на своём лице и в документах.
Мой дар, похоже, имеет больше приложений, чем просто «удобно раскрывать дела и читать людей». И если Канцелярия действительно заинтересовалась мной, не удивлюсь, что они использовали для этого даже княжеский род.
Я отлично понимал, что в статусе барона и в роли детектива отказаться от расследования, которое мне предлагает князь, — это не просто «неудобно». Это политически глупо.
Но вслух я, разумеется, этого не озвучил:
— Чем я могу быть полезен? — спокойно спросил я. — Неужели у вас, как у княжеского рода, нет собственной службы безопасности, которая могла бы разобраться в столь странном деле?
— Давайте сначала вы с друзьями пройдёте клятву, — мягко обрубил он. — На артефакте. А уже потом мы перейдём к делу. Так будет правильнее.
Тон — без архаизмов, без театральщины, но с той самой княжеской ноткой, когда тебя вроде бы ни к чему не принуждают… но и вариантов «нет» по факту не оставляют.
— Разумеется, — кивнул я.
Здесь всё было куда проще и организованнее, чем с Элисио.
Князь даже не стал заниматься рутиной лично. Он позвал помощника, которого я мысленно окрестил «правой рукой».
Парень в очках, с аккуратной стрижкой, с папкой под мышкой, двигался так, будто шаги заранее отрепетировал перед зеркалом. Он без суеты выставил на стол три небольших артефактных камня для клятв и начал ритуал.
Мы поочерёдно произносили положенный текст, каждый — свой, под свою формулировку. Каждый оставлял на своём камне каплю крови. Всё стандартно. Ничего нового. Но вот что меня зацепило: три камня у князя были с собой сразу. Не в сейфе, не где-то в глубине поместья или ресторана, а просто — под рукой. На всякий случай.
Я, естественно, это вслух не прокомментировал, но взгляд, видимо, выдал мои мысли.
Князь коротко усмехнулся:
— Удивляет, барон? Это нормально. Доберётесь до княжеского статуса — поймёте, что такие вещи нужно всегда иметь при себе. Желательно в количестве пяти штук.
На этих словах его помощник молча достал из папки ещё два камня и поставил рядом, подтверждая сказанное.
«Конечно, рассказывай дальше», — подумал я. Но вслух произнёс:
— Да нет, что вы, я всё прекрасно понимаю.
Ритуал завершился. Камни приняли кровь и текст клятвы, лёгкий отклик по коже показал, что артефакты сработали.
Клятва вступила в силу.
— Ну что ж, теперь, я думаю, мы можем перейти к делу, — сказал князь. — Мой помощник изложит вам суть, пока мы ужинаем. Кстати… вы голодны?
Честно? Голоден был очень. Весь день на ногах, плюс нервная нагрузка, плюс ресторан, в который я рассчитывал прийти не только ради разговора, но и ради нормальной еды.
Но вслух я, почему-то, решил сыграть в вежливость:
— Нет, не голодны, спасибо, — ответил я.
И тут же поймал два очень выразительных взгляда.
Ксюша посмотрела на меня с таким видом, будто я лично только что выкинул её ужин в мусорку. Женя — чуть менее драматично, но с тем же посылом.
Ксюша вообще сегодня явно готовилась к ресторану: платье, макияж, настроение — и, разумеется, пустой желудок, чтобы всё это не закончилось животом, который предательски урчит в самый неправильный момент. Женя, может, и поел бы днём, но, зная его, он вполне мог сознательно оставить место «под халяву». Не выглядел он откровенным халявщиком, но будь я на его месте, тоже бы подумал: раз уж занесло в такое место, грех не попробовать как можно больше дорогих блюд за чужой счёт.
Если уж быть честным до конца — я сам специально не ел перед рестораном. Хотел нормально поужинать, попробовать что-то из местной аристократической кухни, а не просто сидеть и смотреть, как другие едят. Но, видимо, сегодняшний вечер решил, что у меня другие задачи.
Парень в очках, кстати который при проведении представился Дмитрием, сделал шаг вперёд, слегка расправил папку и вежливо представился:
— Если позволите, прошу за стол. Я изложу всё, что уже известно по делу.
