Странно. Максим говорил, что у неё нет никаких таких способностей. Ни телепорта, ни ускорений, ни техники ухода. Но значит ли это, что он знает о ней всё? Сомнительно. В таких родах скрывают даже мелкие вещи, не то что подобное.

Андрей уже собирался уходить, когда спохватился:

— А, чуть не забыл.

Снова полез в карман, извлёк визитку и протянул мне.

— Это от Максима Викторовича. Он сказал, если будут новости — звоните сразу ему. Или если что-то понадобится — тоже напрямую. По оплате. Как вам удобно — перевод на счёт или наличными?

— Наличными.

Опять слишком быстро ответил я, как и в прошлый раз. «Чёрный нал — наше всё.»

— Да, конечно — он достал кошелёк, отсчитал тридцать тысяч шестью пятитысячными и протянул мне. — Это за первые десять дней. Так распорядился Максим Викторович.

— Спасибо. Тогда всего доброго.

Он закрыл дверь, и я услышал гулкие шаги, удаляющиеся по коридору.

Я сел и уставился на коробки. За что браться первым? Элизабет? Или банды княжны? Логично продолжить с княжны — я уже начал их разбирать. С Лизой всё понятно: никто не мог проследить её до конца, она исчезала. Не один раз это говорили. Возможно, стоит оставить её на потом… но коробки слишком тяжёлые. Даже такой амбал, как Андрей, тащил их с трудом. Что там внутри?

И да, нужно попробовать браслет. Надеюсь, последняя эмоция будет Лизы, а не, например, Максима. Мало ли, схватил её за руку, сорвал — и оставил свой след. Такое уже бывало.

Я подошёл к столу, раскрыл пакет с порванным браслетом и сразу сосредоточился на даре. Сейчас нужно выжать максимум — иногда при таком усилии я вытаскивал больше, чем обычно.

Прикоснулся.

И ощутил странное: не эмоцию, а последнюю мысль.

«Он не должен узнать .»

Я даже моргнул лишний раз. Это что-то новенькое, я могу теперь уловить не только эмоцию, а именно мысль. Получается, я расширил диапазон дара после контакта с котом? Или это не из-за пушистого засранца?

Но тут и другое сразу насторожило — эмоций не было. Пусто.

Потом палец соскочил на соседнюю бусину — и ударил второй остаток:

«Если он узнает — он бросит меня.»

Вот это уже интересно. И да, логично: здесь же не один предмет, а целая россыпь — штук двадцать пять бусинок. Каждая могла удержать свой кусочек.

Я провёл пальцами по всем остальным. Ничего. Пустота.

Только на одной бусине снова щёлкнуло: не мысль, а эмоция. Та же, что была на кошельке: страх и попытка что-то скрыть. И поверх этого — лёгкое волнение. Похоже, она боялась, что у неё не получится сбежать.

И это совпадает со всем, что я уже знаю.

Мысль о том, что мой дар изменился, меня, конечно, зацепила сильнее любых дел. Даже будто чуть встряхнула. Я решил сделать себе кофе: поставил чайник, потому что тот, что брал в кофейне, я уже давно допил. Насыпал две ложки растворимого и три ложки сахара — сейчас мне нужен и кофеин, и глюкоза, чтобы разобрать всё это до конца.

А вот с котёнком — отдельная история. Вероятнее всего, всё получилось именно потому, что это животное. Простая структура, простые мысли. Поэтому я и смог их считывать. Надо будет проверить на людях — понять, смогу ли я теперь ловить не только эмоции, но и… ну хотя бы что-то похожее на мысли. Может быть, дар стал сильнее.

Тем более, эти мысли прозвучали её голосом. Голосом Элизабет. Я его помню — особенно по тому моменту, когда мы убегали. Значит, я действительно слышал её внутри головы.

Но радости тут мало — после этого меня ощутимо шатало. Сил это сожрало много. Похоже, читать что-то через предметы намного тяжелее и затратнее.

Хотя, если подумать… это открывает новые возможности в моём деле. Будь у меня эта способность чуть раньше, я бы, возможно, сразу понял, что Юля невиновна. Но и тогда мог бы допустить ошибку, перестав искать дальше. С этим даром придётся вести себя осторожнее.

Ладно. Пора разбираться с документами — и заодно потренироваться. Попробовать считать хотя бы эмоции тех, кто держал эти папки. Вдруг что-то выловлю.

Я собрал на столе самые яркие папки — по опыту именно туда люди складывают всё важное. Не знаю почему, но всегда так выходит: чем серьёзнее документ, тем заметнее обложка. Я уже взял верхнюю и начал разбирать, когда в дверь постучали.

Это был Серёга.

— Романыч, ты чё делаешь?

— Да тут… новые дела. Хочу разобрать документы.

— Бросай ты это гнилое занятие. Работа — не волк, в лес не убежит. Пошли. Там уже на заднем дворе мангал разогрет, шашлык готовится.

— Какой мангал? Какой шашлык? — я даже не сразу въехал.

— Да ты ж сегодня первое дело закрыл, — он покрутил в руке двухлитровую стеклянную бутылку с мутной настойкой. — Это надо обмыть.

Ну да. Его фирменная настоечка — он давно пытается меня ею угостить. Но я знаю, чем это всё заканчивается. Пока шёл ремонт, было не до того. А сейчас… почему бы и нет.

— Да, Серёг, в принципе, ты прав. Кстати а почему ты поляну накрываешь⁈ Я должен проставляться. Моё же первое дело.

Он хохотнул.

— Да ладно, мы тут небольшой компанией решили отпраздновать. Я всех быстро собрал.

Вот Серёга, конечно, молодец. За какие-то полтора часа организовать шашлык — это талант. И, скорее всего, взял с собой Катю. По-моему, племянница или какая-то там его родственница. Он всё пытается меня с кем-нибудь свести — «неправильно молодому человеку быть одному». Иногда я бы решил, что он хочет впихнуть родню в аристократический дом… если бы он знал, что я вообще аристократ. Хотя иногда по взгляду видно, что он догадывается. Но, вероятнее всего, нет.

— Ладно, пошли. Уговорил змей искуситель.

Он ухмыльнулся и мы пошли.

Объевшийся чёрный кошак поднял на меня грустный взгляд. Потом отвёл морду, посмотрел снова — уже зло. А-а, понятно. Он хочет на шею. Хочет передать мысли.

— Ты не против, если животинка будет с нами? — спросил я, взяв его на руки.

— Да конечно, — Серёга фыркнул. — Прикольная же животинка. Бери. Ему мясо можно?

Первое, что я услышал, когда коснулся кота:

«Мясо. Мясо. Хочу мясо».

— Да, ему точно можно мясо, — сказал я, улыбнувшись.

Мы спустились вниз по лестнице, но к парадному выходу даже не повернули — пошли сразу к чёрному. Контраст, как всегда, бил по глазам. Напротив — гигант из стекла и металла, где ходят напыщенные, вылизанные люди в дорогущей одежде, будто их оттуда выгружает конвейер роскоши. А у нас — маленькое кирпичное четырёхэтажное здание, с задним двором, который украшал чёрный железный монстр-мангал — сваренный из такого металла, что переживёт и нас, и половину катастроф.

Серёга притараканил его сюда ещё в первый день, как начал работать. По крайней мере, так он сам рассказывал.

На улице уже стояло шесть человек — все знакомые лица из здания.

Вот Лёшка — пацан лет семнадцати, подмастерье у дяди Игоря.

Сам дядя Игорь — сапожник, мудрый, спокойный, с той самой «сединой, что даёт и возраст, и голову».

Ну и Катька. Приехала всё-таки. Увидев меня, сразу покраснела, пискнула «привет» — и стушевалась. Да, девчонка стеснительная, но чертовски обворожительная.

Остальных видел, но лично был не знаком.

Серёга толкнул меня в плечо:

— Ну что стоишь, Романыч? Пошли, как говорится, начинать.

Я подошёл ближе.

Все поздоровались, кто рукой, кто улыбкой.

Дядя Игорь пожал ладонь крепко, по-мужски, и хмыкнул:

— Поздравляю, теперь ты официально сотрудник нашего великого бизнес-центра.

Все заржали в голос. Он продолжил:

— Если честно, поздравляем всерьёз. Мы в тебя верили. Ты, Роман, иногда выглядишь не на двадцать один… а лет на сорок.

«Дядя Игорь, вы очень близко к истине», — подумал я и удержал ухмылку.

— Ну что мы стоим и смотрим друг на друга? — Серёга уже повернулся к мангалу. — Разливай!

Я отметил ещё одну деталь: кот, сидящий у меня на руках, оглядел всех по очереди. Никакого негатива, никаких всплесков — и даже, кажется, проскочила короткая, тихая мысль: