Иван отбросил закованного в доспехи бойца в сторону, как поломанную игрушку. Его зрачки были расширены, грудь вздымалась, а сам он бешено оглядывался по сторонам в поисках новой жертвы.

Я быстро огляделся. Вокруг лежали десятки тел врагов — переломанные, разрубленные, искалеченные, мёртвые и умирающие. Артём со своими Воронами рубился с мятежниками, они ловко сменяли друг друга и раз за разом выигрывали. Даже превосходящие по количеству противники не могли превзойти ауру ратников. Соловьёв маневрировал в шагах в пятнадцати от нас — он единственный остался на коне.

Он выпустил стрелу перед собой и сбил особо смелого мятежника. Аурная стрела пробила нагрудник и пригвоздила тело к земле, как копьё.

Соловьёв открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Воздух вокруг сгустился, зарядился энергией, и я почувствовал кожей, что приближается беда.

Чутьё во мне кричало, что нужно укрыться, но спрятаться на поле было просто невозможно.

— Рассеяться! — закричал я что было сил, но было поздно.

С неба с шипением, похожим на раскалённый дождь, обрушились десятки маленьких, но невероятно горячих вспышек. Всё, что я успел, это выбросить руку с браслетом вперёд и активировать магическую защиту.

Несколько вспышек успели проскочить. Одна впилась мне в плечо, прожигая доспех, кожу и мясо. Я сжал зубы от внезапной, обжигающей боли. Другая угодила в лошадь Соловьёва. Животное взревело, встало на дыбы и сбросило седока. Соловьёв ловко кувыркнулся при падении, но оказался отрезанным от нас стеной огня, которую создали магические снаряды.

— Соловьёв! — крикнула Ярослава.

— Заботься о себе, рыжая! — донёсся его голос из-за огненной завесы, и тут же послышался свист его сабли.

Огненное заклинание отрезало отряд друг от друга. Земля вокруг горела, и воздух начал заполнять едкий дым. Похоже, магу было плевать, что он попал заклинанием и по нам, и по своим, оставив добрый десяток мятежников в агонии на земле.

Положение было критическим. Громов остался один, Соловьёв тоже был отрезан.

Мы были недалеко от восточных ворот, но преодолеть это расстояние сейчас представлялось просто невозможным. Гигантские створки больше не трещали от ударов тарана. Ярослава рядом закашлялась.

Магическое пламя вокруг сжималось в кольцо.

— Чёртов маг, — злобно выпалила Ярослава.

Я почувствовал, как где-то за пламенем медленно затухает жёлтая аура Соловьёва.

На решения были считанные мгновения.

— Яра, Иван, — спокойно скомандовал я. — На помощь Соловьёву.

— Там же огонь! — непонимающе воскликнула рыжая.

— Это приказ! — быстро выпалил я.

Иван схватил рыжую и потащил её за собой. Я же тяжело вздохнул и использовал Поглощение. Чёрная аура внутри меня забурлила и вспыхнула. Я уверен, что мои глаза горели чёрным пламенем. Магическая сила была обжигающей. Вот только моё пламя, вечно голодное, жадное, чёрное, накинулось на яркие огненные всполохи.

Цвет вокруг начал меркнуть. Мир для меня погас и превратился в чёрно-белый, и он медленно, но верно окрашивался только в чёрный.

Со стороны на меня бросился раненый мятежник. Я ударил по нему Чёрным кулаком, и техника снесла плоть с костей вместе с доспехом.

Я вдруг понял, что магии вокруг меня больше не было, и силой заставил чёрное пламя вернуться назад. Когда мир вновь приобрёл цвет, я тяжело дышал. Я с ног до головы был в поту, в грязи и крови — чужой и своей. Руки подрагивали от напряжения, а лёгкие жгло изнутри. Мои клинки лежали прямо у ног. Я понял, что если сейчас опущусь за ними, то больше не смогу встать.

— Держи, — раздался голос Ярославы.

Рыжая подняла клинки и вложила мне их в ладони. Её аура тоже почти иссякла, а доспехи в нескольких местах погнулись, вот только глаза все ещё горели силой и азартом. Иван с Соловьевым оказались рядом.

Створки ворот неожиданно поползли в стороны, и я увидел, как горстка защитников в потрёпанных доспехах с гербом Белоярска отчаянно бросилась вперёд на мятежников. Впереди них двигался могучий седой ветеран.

— Орден! — заревел я, высоко поднимая меч. — Вперёд!

Мой могучий голос встряхнул мир вокруг. Я, превозмогая истощение и боль в плече, первым бросился сквозь тлеющие угли огненной преграды. Ярослава метнулась за мной — она искусно подсекла и добила одного из мятежников. Иван не отставал. Даже Соловьёв, весь закопчённый, из последних сил прикрывал нас аурными стрелами, пусть уже потускневшими и слабыми.

Мы бросились вперёд, к уставшему и израненному Громову, и сомкнулись. Артём с Воронами, услышав мой клич, пробились к нам. И теперь мятежники оказались зажаты между молотом и наковальней.

Со стен на них обрушился град стрел, и всё, что нам оставалось, это пробиться вперёд. Мы оттянули на себя столько мятежников, что защитники решились на отчаянную вылазку.

Казалось, что нам предстояло пробиваться сквозь ряды мятежников, но битва словно выдохлась, исчерпала свою ярость. Мятежники, оставшиеся без командиров, сражённых нашими клинками и стрелами со стен, дрогнули. Яростный рёв сменился растерянными криками, а затем звуком горнов и отчаянным отходом. Они откатывались под градом стрел, которые теперь защитники посылали в их спины уже без помех.

— К воротам! — прорычал я, указывая клинком на небольшой отряд защитников. — Отходим к воротам!

Нам больше не было смысла пытаться пробиться в город через потайные ходы. Небольшой отряд двинулся вперёд. Громов засветился зелёной аурой с новой силой.

Я рванул в сторону, обходя отходящие силы мятежников по дуге. Громов нёсся рядом. Все остальные следовали за нами. Мятежники старались уколоть нас, убить хотя бы одного из ратников, но их попытки заканчивались неудачно.

Но с каждым шагом мы оставляли на поле боя кровь и силы. Удар копья скользнул по моему бедру. Я тычком клинка отбросил напавшего на меня бойца назад. Ярослава парировала удар двуручного меча и вскрикнула от боли. Иван снёс атаковавшего её бойца с ног и потащил Ярославу дальше. Артём прикрывал наш тыл и едва отбивался от мечей противника. Вороны помогали ему как могли.

— Держаться! — прохрипел я.

Мой меч, уже почти без свечения ауры, крушил кости и доспехи с методичным, злым упорством.

До ворот оставалось двадцать шагов.

Я с остервенением влетел сразу в двух мятежников, но они оказались умнее — отскочили в сторону и осторожно отступили к своим, стараясь не нарушать строя. В меня прилетел арбалетный болт, и я едва успел дёрнуться в сторону. Удар пришёлся в наплечник по касательной, но плечо, прожженное магией, все равно отдалось болью.

Но вспышка боли не остановила меня, а преграда в виде врагов не заставила отряд замедлиться.

До ворот оставалось пятнадцать шагов.

Десять.

И тут ряды мятежников перед нами дрогнули. Сверху, со стен, их отгонял град стрел и камней. Всё это не дало особенно смелым мятежникам забрать жизнь хотя бы одного из моих ратников. Кто-то из командиров на стене явно смог организовать прикрытие.

— Бегом! — закричал я, уже не следя за строем.

И мои бойцы бросились вперёд.

Защитники во главе с седым воином уже скрылись внутри, и мой отряд последовал за ними в тёмный проём ворот. Последние шаги давались всем ценой нечеловеческих усилий. Иван почти на руках тащил обессиленную Ярославу. Я, вместе с Громовым, отбивался от последних, самых яростных дальнобойных атак. Соловьёв несколько раз выстрелил в спины мятежников. А Артём без всякой жалости раскрошил булавой голову раненого, стонущего врага, оставшегося лежать у ворот.

Вопреки всему, мы ввалились внутрь Белоярска. Гигантские, изуродованные ворота с оглушительным скрипом начали медленно закрываться. Снаружи остался бесхозно стоять таран, окованный железом. Волчья голова больше не угрожала городу. За воротами в очередной раз затрубили горны.

Мы были внутри. Я опёрся о холодный камень стены, пытаясь перевести дыхание.

Воздух в воротах был пропитан дымом, потом, кровью и страхом. Мои глаза, привыкшие к яркому свету и хаосу боя, медленно обживались в сумраке внутреннего двора.