Хороший вопрос, учитывая, что я сам смутно представляю, зачем с таким упорством занимаюсь устройством этой тропы. Тем не менее я ответил:

— Если вдруг татары на обратном пути зайдут в поселение и станут на ночёвку, смогу проникнуть внутрь их стана и попробовать освободить полон, а если не получится, то хоть седла себе с братом умыкну.

Тот меня внимательно выслушал и на удивление аргументированно меня раскритиковал, причём его немногословность куда-то пропала, будто прорвало его.

— Полон через тропу ночью незаметно не вывести. Сам попробуй пройти её ночью и поймёшь, о чем я говорю. Седла по ней тоже не протащить, нашумишь обязательно, и добром это не закончится, либо стрелами побьют, либо обойдут терновник и, пока будешь выбраться, тебя уже встретят.

«Блин, а ведь он во всем прав, как ни крути, почему-то затевая все это, я не так себе все представлял, как он сейчас рассказал», — подумал я и спросил, понимая, что этот вопрос выглядит по меньшей мере глупым:

— Получается, это все не нужно?

— Зависит от того, что ты хочешь сделать в лагере противника. Если только то, что назвал, то одной тропой здесь не обойтись. К примеру, чтобы освободить полон, нужно понимать, где его разместят, как будут охранять и кто будет освобождать непосредственно в поселении. Потом подумать, как его уводить тихо, без шума. Думать надо, как дело сделать и не всполошить при этом отдыхающих татар.

Слушал Степана и сам во все это не верил: как-то привык уже к его немногословности, а тут чётко и внятно он все так разложил по полочкам, что и возразить нечего. Только и подумал о нем: «человек войны, блин».

Тогда это разговор закончился как-то скомкано и остался по сути незавершенным, но через несколько дней мы к нему вернулись и не по моей инициативе, затеял его Святозар.

— Степан рассказал мне, Семен, о твоих задумках на случай появления татар. Подумали мы тут с ним, прикинули, и по всему выходит, что идти тебе в лагерь супостата нельзя, сгинешь ты там зазря. Для такого особые умения нужны, а у тебя их нет, — видя, что я хочу что-то сказать, он выставил руку, как бы велев помолчать пока. — Научиться им быстро не получится, тут особый подход нужен, поэтому даже не думай в эту сторону. В лагерь к татарам пойдут через твою тропу другие и не для того, чтобы освободить полон, им займутся только в том случае, если получится тихо сделать все остальное, — сказал он, выдержал небольшую паузу и пояснил: — Резать спящих татар пойдут и за дорогой добычей, которой в переменных сумах должно быть немало. Такие загонные отряды, как, скорее всего, появятся здесь, не обременяют себя добычей, возят с собой только дорогое и небольшое, им лишний вес за собой таскать нельзя, поэтому и полона, скорее всего, не будет, но с этим не угадаешь.

В общем, если говорить коротко, Святозар и Степан разработали настоящую войсковую операцию с проникновением в стан противника, диверсией и вывозом по воде добычи вместе с освобожденными людьми. С последними как получится. Они даже прикрытие для отступления диверсантов продумали на случай, если что пойдёт не так или по окончании диверсии. В общем, профессионально подошли к делу и разложили все по полочкам. Единственное, с чем не могли определиться, это куда девать освобожденных людей, если вдруг их действительно получится вызволить. В укрытие ведь их не повезёшь, потому как оно тайное и ходу чужим туда нет. Но тут у меня нашлось, что предложить, ведь у меня есть свой личный схрон с какими-никакими припасами, а раз уводить освобожденных и вывозить добычу планируется по воде на лодках, то проблемой доставить их до моего укрытия не станет, а там их, если будут сидеть, тихо хрен кто найдёт.

Это, как позже выяснилось, у нас был только предварительный разговор, да и план сверстан на живую нитку, вот когда к этому делу подключилась и старшина, тогда и началась уже серьёзная подготовка, и, понятно, меня при этом уже не посвящали во все ее детали.

В первых числах августа к поселению неожиданно пришли пару купеческих стругов. Не те, которые казаки отдали освобожденным купцам, другие, и прибыли они торговать всякой всячиной. Это, что называется, первые ласточки, самые нетерпеливые. Большинство купцов приходят уже в начале осени, но и так, как сейчас, бывает, наведываются.

Мне, собственно, покупать было не на что, и это событие могло пройти мимо, но на этих стругах в поселение прибыла семья Степана, которой он, как выяснилось, велел перебираться к нам на постоянку.

Помимо жены и древнего полуглухого деда в его семейство ещё входили семь детей и шестнадцать внуков, это если не считать четырех невесток и одного зятя. Двое детей — один здоровенный казак и не менее габаритная тётка были вдовцом и вдовой, притом у казака детей не было в отличие от тетки, у которой было две дочки.

Многочисленным оказалось семейство у Степана, и я, признаться, слегка охренел от его безбашенности. Сорвать такую прорву народа с насиженного места непонятно из-за чего и непонятно куда — это сильно. Не каждый на подобное отважится, тем более что приехали они реально на пустое место. Степан как-то вообще не заморочился постройкой какого-либо жилья. Жил рядом с нами в лесном лагере, ночуя в небольшом шатре, который, как я понял, он приобрел уже здесь у кого-то из казаков.

С прибытием этой мини-орды хлопот прибавилось всем, включая меня и бабушку. Меня это коснулось в меньшей степени, а вот бабушка встряла.

Степан просто перевез семейство в лесной лагерь, указал пальцем на нашу землянку, велев устраиваться рядом, и буквально приказал всем своим помогать бабушке в хозяйстве и слушаться её как мать родную.

Все бы хорошо, и такой подход мог бы, наверное, нас порадовать, только вот по факту это нам пришлось помогать семье Степана, потому что с припасами у них было не то чтобы хорошо, а здесь купить их именно сейчас было довольно проблематично.

Если раньше мы жили на краю лагеря в тишине и покое, то сейчас наш тихий островок превратился в вулкан. Только и радости, что бабушка неожиданно подружилась с женой Степана которую звали Марианной (я чуть не заржал, когда услышал, — просто, глядя на этих двух женщин, поневоле на ум приходило МММ).

С приездом родни Степана у меня неожиданно появилась вторая тень. По примеру Степана рядом со мной теперь постоянно крутился и его сын Богдан, это который вдовец. Были и другие изменения: учениками у моих наставников теперь стали помимо нас с братом ещё и четыре Степановых внука. Правда, в моей возрастной теперь уже, можно сказать, группе добавился Дмитрий, парень четырнадцати лет, на голову выше меня, худой как после концлагеря, но жилистый и выносливый как верблюд. Остальные попали в компанию брата, погодки Василий, Иван и Фёдор.

Вообще меня удивили вполне себе христианские имена, распространенные в Степановой семье, что вызывало вопросы, учитывая, какую веру они исповедут, но несмотря на интерес задавать кому-либо вопросы на эту тему я и не подумал. Не моё дело, если разобраться.

Неразговорчивость это, похоже, в Степановой семье общая для всех особенность. Что Богдан, что Дмитрий оказались чуть ли не молчаливее отца и деда, да и выглядели на людях этакими угрюмыми бирюками. Правда, среди своих вели себя нормально, как большинство людей, но стоило рядом появиться кому чужому, и они тут же превращались в такие себе грозовые тучи.

Я поначалу, пока они ко мне не привыкли, даже напрягался от такого их вида, но потом как-то привык, а со временем, когда они приняли меня за своего, и вовсе перестал обращать на это какое-либо внимание.

Появление на тренировках Дмитрия пошло мне на пользу, появился какой-то дух соревновательности, что ли. Понятно, что я в принципе проигрывал ему во владении оружием, да это и неудивительно, ведь он этим занимался если не с пелёнок, то близко, а я был только в начале пути. В моем обучении пока в принципе не дошло до момента когда можно, что называется, спаринговать, сейчас весь упор был сделан на постановку ударов, правильное передвижение и физическую подготовку.