Тем не менее как-то приспособился и потихоньку направился вдоль берега вверх по течению.
Почему-то подумалось, что пресловутый схрон разумно будет устроить где-нибудь в тихом месте рядом с берегом реки. Да и мне будет проще втихаря перетаскать припасы на лодке, не привлекая ненужного внимания.
Двигаясь вверх по реке и выискивая на берегу подходящие места, я невольно залюбовался буйством местной растительности. Всё-таки как ни крути, а здесь, в средней полосе будущей России, самые красивые на земле места, и это без шуток.
Даже в будущем эта местность, уже загаженная цивилизацией, вызывала теплоту на сердце, сейчас же и вовсе тушите свет. Красота неописуемая.
Увлекся любованием природы так, что невольно поймал непонятное состояние, когда организм работает сам по себе на автомате, а мысли при этом находятся в непонятной неге и хочется объять необъятное и забыть обо всем и вся.
Странное состояние так накрыло, что чуть не просмотрел замечательное место для устройства будущего схрона.
Понятно, что это только на первый взгляд и надо ещё обследовать берег, но все равно чуть не прошляпил.
Этот кусок берега был (как это и бывает обычно вдоль реки) густо поросшим всякими кустами, но именно здесь эта растительность была совсем уж какой-то непроходимой. Кустарник, казалось, стоял монолитной стеной, при этом он рос как бы под шатром растущих тут же деревьев, а главное, что именно здесь в реку впадал небольшой ручей, текущий по дну глубокого оврага, образовывая небольшую заводь, напрочь поросшую камышом, где можно запросто спрятать небольшую флотилию, не то что одну небольшую лодку.
В общем, на мой взгляд это именно то, что нужно, и я, понятно, сразу же направился к берегу, прикидывая, где лучше пристать, чтобы осмотреть все внимательно с суши.
Не стал пока лезть в заросли камыша и решил, что будет разумно сначала подойти чуть сбоку от заводи к обрывистому берегу, где из-за упавшего в реку полупритопленному дерева было удобное для высадки место. Благодаря этому самому дереву лодку можно даже не привязывать и спокойно оставлять между ним и обрывчиком, будучи уверенным, что её не унесёт.
Причалил, бегло осмотрелся и решил всё-таки от греха привязать лодку, чтобы совсем уж быть спокойным за ее сохранность.
Наклонился, достал второй конец привязанной на такой случай к носу лодки верёвки и даже успел, обернувшись, сделать пару шагов в сторону торчащего из земли корня, который хотел использовать для привязи, как события вдруг понеслись со страшной скоростью.
Краем глаза только чудом заметил летящую на меня сверху тень, уклониться от столкновения с которой не было никакой возможности.
Все происходило в какой-то дикой динамике, при этом время для меня вдруг будто приостановилось, настолько ясно и чётко я успевал осознавать происходящее за какие-то доли мгновений.
Миг, и я начал заваливаться на спину, при этом успев осознать, что столкновения не избежать. Ещё мгновение, и я в падении выставил навстречу летящему на меня воину полусогнутую в колене ногу и, действуя практически без участия разума, я воспользовался инерцией этого летящего на меня одетого в пластинчатую броню тела, поставив ногу как упор и перебросил его не только через себя, но и через лодку, тоже швырнув его уже на глубокую воду рядом с кроной лежащего в воде дерева.
Практически тут же вслед за улетевшим сам я тоже перекатился назад через голову и, действуя действительно на автомате, столкнул на чистую воду лодку, одновременно перепрыгивая её и падая в воду с противоположной стороны лодки, чтобы таким образом укрыться за её бортом от возможного обстрела с берега.
Уже в воде только и подумал: «что за нафиг такой происходит?». При этом отчётливо услышал глухие удары впившихся в борт лодки стрел.
«Это кому же я так дорогу перешел, что меня решили столь странным образом прибить и не постеснялись для устройства засады целый отряд привлечь? Неужели семья изуродованного красавчика расстаралась? Да нет, как бы они узнали, что я поплыву в эту сторону и тем более, что пристану к берегу именно в этом месте? Хня какая-то».
Терзаемый подобными мыслями я начал пробовать, прикрываясь лодкой, отплыть подальше от берега и почувствовал, что правая нога стала какой-то тяжелой, а при попытке ей шевельнуть ещё и прострелила болью.
Не отпуская борт лодки, я тут же извернулся и, ощупыв ногу ниже колена, обнаружил торчащую в икре стрелу, что меня неслабо удивило, ведь я даже не понял, когда меня ранили.
Думать об этом, к сожалению, было некогда, потому, что одновременно с со всем этим руку, которой я держался за борт, неслабо так дёрнуло.
Посмотрев на неё, я обнаружил рядом с костяшкой указательного пальца небольшую царапину, оставленную задевшей руку стрелой.
Похоже, стрелки всеми силами пытались не дать мне уйти и все свое внимание перенесли именно на руку, которой я держался за лодку. Отпустить эту самую лодку — это подписать себе смертный приговор, потому что я с раненой ногой просто не смогу плыть с ней на одной скорости и, отстав, сразу стану легкой добычей стрелков.
Поэтому, конечно, хоть и стал придерживать её, по сути, только кончиками пальцев, постаравшись максимально спрятать кисть за бортом, но готов был в любой момент перехватить другой рукой, молясь про себя, чтобы стрелки не попали.
Потихоньку, тягуче медленно, течение уносило лодку от места засады, а я в свою очередь, загребая свободной рукой, старался отвести её поближе к середине, реки и это принесло свои результаты. В какой-то момент обстрел прекратился, и я даже подумал было о том, чтобы залезть в лодку, но не стал этого делать.
Мало ли, вдруг среди стрелков найдётся какой-нибудь снайпер-уникум, который сможет попасть на большом расстоянии, да и ногу, пробитую стрелой, беспокоить не хотелось.
Так и терпел, пока не начал проплывать мимо окраин слободы. Когда показались первые дома, сразу начал потихоньку править в сторону многочисленных кладок, которые казачки использовали для полоскания белья и которые при необходимости использовали как причалы.
На удивление на некоторых причалах сейчас было довольно многолюдно, и собравшийся там народ не мог не обратить внимание на проплывающую мимо пустую лодку, поэтому ничего удивительного, что довольно скоро ко мне приблизилась сразу несколько подобных моему суденышек.
Только когда меня затащили в одну из подошедших лодок, я увидев ниже по течению два струга, стоящих пришвартованными к причалам, и сообразил, что как раз сегодня часть казаков должны уйти в поход.
Очень вовремя, как оказалось, я появился, потому что казаки, выслушав мой рассказ о нападении, отреагировали очень оперативно.
Уже через несколько минут я оказался на одном из стругов в компании дядьки Матвея, который как выяснилось, был выбран наказным атаманом на время похода и который тут же велел своим людям отчаливать и направляться к месту нападения.
По суше, как я услышал, туда тоже отправили несколько десятков верховых казаков.
Дядька Матвей, который самолично занимался моей раной, ломая стрелу, перед тем как её вытащить, произнес:
— В рубашке ты, Семен, родился. Не иначе как чудом смог уйти от ногаев, не было у тебя там, судя по всему, шансов, а сумел, значит, любит тебя удача.
— От ногаев? — удивился я.
— Да, от них, их это стрела. Непонятно, как они подобрались так близко к селению незамеченными, но с этим разберёмся. Ты сильно не переживай, рана не очень тяжёлая, поэтому быстро поправишься, главное, что кость не задета, остальное не страшно.
«Лишь бы заражения не было», — подумал я про себя, а дядька Матвей, будто читая мои мысли, добавил:
— У тебя бабушка неплохо умеет с ранами обращаться, так что ты точно поправишься, ты только прислушивайся к ней и делай, что велит.
«Блин, каждый день что-то новое узнаю, теперь ещё и бабушка лекарь, охренеть не встать. Непонятно, почему я об этом ни хрена не знаю, получив память парня. И вообще, чего я ещё не знаю о своих близких, да и о себе тоже? Надо бы озадачиться этим вопросом и расспросить бабушку о всяком разном, пока есть такая возможность».
