— Так что мы делаем, папа? — спросил Кару.

— Следим и очень внимательно. К счастью, благодаря Джонни, у нас неограниченный ресурс для наблюдения, сколько бы фигурантов мы не отслеживали. А благодаря тебе мы способны анализировать полученную информацию опять же в любых объемах. У нас все?

— Гейдельберг ищет способы пообщаться с тобой, — сообщил Кару.

— С мной-Берингом? Или Манном?

— С вашим величеством Этерном Первым.

— Ну так пусть присылают посольство. Нет признания — нет общения.

Я недооценил желание цивилизованного запада обсудить со мной текущую геополитическую ситуацию. Совсем уж налаживать отношения они не торопились, пока не созрели для потери лица. Зато с мной связался Ичэнь Хуанфу. Почему именно он, я так и не понял.

Советник сообщил, что его попросил об одолжении лично Министр Иностранных Дел Турции. Эти бойкие господа решились признать Новую Гипеборею, обменяться посольствами и обсудить визовую программу, пошлины и прочие острые вопросы.

Я пожал плечами и предложил Кару, который нес на своих плечах и дипломатическую ношу, пойти им навстречу и отношения наладить.

Как я и подозревал, турки жаждали поработать посредниками и, конечно же, нажиться на этом. Я не был против, какую-то торговлю мы начали. А очень скоро ко мне на встречу попросился турецкий посол. Да, таковой появился в Ариаварте. Я решил, что ради развития наших неокрепших отношений могу его принять. Хотя со временем у меня и было небогато.

Посол разлился соловьем о том, как прекрасны Босфор и Голубая Мечеть в лунном свете, и как будут счастливы его коллеги показать мне Стамбул. Я сразу понял, куда он клонит. Очередная попытка западных политиков покалякать о делах наших скорбных. На этот раз на нейтральной турецкой земле.

А вот что мне показалось интересным, так это состав делегации, который посол мне тут же озвучил. А в него входили гражданин Великобритании Эдмунд Уэсли, а также немцы Мартин Кох, и особо интересный сюрприз: некий барон фон дер Штауфен. А его папаша, какое совпадение, входил в состав Гейдельбергского клуба, судя по вычисленным Кару данным.

Первая версия, что у меня возникла: наши фигуранты заметили нашу слежку и пошли ва-банк. Но это неточно. В любом случае с такой делегацией я был согласен встретиться. Возглавлял ее французский посол в Турции, так что вроде как совсем уж мезальянса у нас выйти не должно было. Да и переговоры предполагались тайными, без освещения в прессе.

Ну что ж, посмотрим, каков Босфор в лунном свете.

Ну ладно, Босфор действительно красив. Жаль, что поездка выдалась на такой неподходящий для путешествий месяц, как апрель. Я благосклонно принял предложенную посольством экскурсию по Стамбулу. Спасибо, что визит мой был неофициальный, так что я смог получить от него простое туристическое удовольствие.

Со мной в делегацию вошли Кару, точнее часовой робот с амулетом, придающим его внешность человека. По документам он проходил как сотрудник МИДа Новой Гипербореи, на деле же именно эта ипостась моего сыночка управляла министерством.

Неожиданно горячее желание поучаствовать в разговоре выказал Покровский. Ради него пришлось включить в состав двух «специалистов по безопасности», точнее — гвардейцев-майаридов. Естественно, им тоже выдали артефакты иллюзий.

Для переговоров турки сняли нам ресторанчик над проливом. Естественно, он был полностью закрыт «на спецобслуживание». Также естественно все разведки мира поспешили напичкать заведение шпионской аппаратурой. Ну по крайней мере у меня создалось такое впечатление, когда я осматривал место действия.

Никто, кстати, не знал, что я проверил ресторан. Я даже лично там не появлялся, послал птичку, и уже ее «глазами» изучил площадку. Пусть считают меня простачком, который, не зная брода, суется в воду. На самом-то деле я мог позаботиться, чтобы наше общение сохранило приватность.

Но время приготовлений прошло, шоу началось. Делегация «цивилизованного запада» потрясла разнообразием типажей. С Эдмундом Уэсли я уже был знаком лично, хотя он сам этого не знал. Возможно, догадывался. Обычный рафинированный джентльмен. И единственный маг в теплой компании, я без труда угадывал в нем друида по характерной ауре.

Мартин Кох, оперативник, высокий, под два метра, худой, с лицом, будто вырубленным из дерева, походил на профессионального киллера. Я охотно мог его представить на крыше дома со снайперской винтовкой.

Герман фон дер Штауфен, напротив, напоминал мне гнома. Невысокий, хотя и не коротышка. Очень плотный, я бы даже сказал, коренастый. Злой и пронзительный взгляд сильно контрастировал с невозмутимым спокойствием оперативников.

И дополнял картину французский посол Франсуа Лаперуз, манерный, дерганый, будто кукла на веревочках. Он явно единственный в этой компании не понимал, что на самом деле происходит, поэтому и суетился больше всех.

Были с ними и свои «специалисты по безопасности». Как и мои майариды. Они остались в общем зале, тогда как нам выделили роскошный кабинет с видом на Босфор. На столе уже были расставлены бутылки с водой и тарелки с легкими закусками.

— Если мы захотим, — сказал Уэсли, — нам подадут вино. Но мне кажется, лучше начать нашу беседу с чистой головой.

— А мне кажется, — возбужденно заговорил посол, впрочем, так он общался всегда, — неплохо бы снизить напряженность. Я уверен, что смогу выбрать из местных запасов что-то, реально достойное высоких гостей.

— Мы не сомневаемся в вашей компетентности, — ответил Уэсли, — и охотно воспользуемся вашими талантами, когда придет пора праздновать достигнутое соглашение.

— Может быть, мы перейдем уже к делу? — раздраженно спросил Штауфен.

— Охотно, — весело поддержал я его, — я знаю, что вы давно ищете со мной встречи. Ну вот я здесь. Так чего же вам угодно, господа?

— А вы так упорно от нас прятались, — буркнул Штауфен, — набрались, наконец, смелости?

— Ну же, барон, — всполошился француз, — зачем вы так? У нас дружеская встреча!

— Вы сами поставили себя в такое положение, — с той же улыбкой прокомментировал я заявление немца. — Прислали бы посольство, пустили бы наше к вам. Мы бы радостно обменивались нотами протеста и прочими категоричными заявлениями. Все были бы счастливы. Но вернемся к первому вопросу: чего же вы хотите?

— Мистер Бореас, — начал Уэсли, — я могу вас так называть? Или какое обращение вам кажется уместным?

— Какое? — переспросил я. изображая удивление. — Конечно же «ваше величество». И хотя наша встреча неофициальна, не вижу, почему бы вам не сохранять элементарную вежливость. Тем более, что все вы представляете монархические государства. Я понимаю, американец мог бы из принципа игнорировать мой статус, но таковых среди нас нет. Кстати, почему? У Североамериканских Штатов нет вопросов к Новой Гиперборее?

— Они есть, ваше величество, но я уполномочен их задать в том числе и от их имени, — ответил Уэсли. — И все же наша беседа действительно неофициальна. Так что предлагаю откинуть титулы и просто решить все накопившиеся вопросы.

— Как вам будет угодно, — махнул я рукой. — Хотя меня учили, что вежливый теленок двух маток сосет.

— Ласковый, — поправил меня вдруг молчаливый Кох. — Я знаю эту русскую пословицу, в ней говорится «ласковый».

— Как скажете, герр Кох. Итак, в третий раз задаю тот же вопрос: что вам угодно, господа?

— Вы нарушаете принцип невмешательства! — выпалил Штауфен.

— Трудно нарушить что-то, чего ты не придерживаешься, — резонно заметил я.

— Вы брали обязательство не вмешиваться в дела Земли! — не унимался немец.

— Вас кто-то обманул, — улыбнулся я сочувственно. — По крайней мере я такого не припомню. А память у меня хорошая.

— Ну так припомните ваше пафосное появление в зале ООН! Вас просили…

— Мало ли кто и о чем меня просил. Я бы не прожил так долго, если бы не научился отказывать. Если вы в свою очередь напряжете память, то вспомните, как я четко заявил, что буду поддерживать дружественные страны. Это я и делаю.