— Вывезли тела? — удивилась Юля.

— У вас с собой бомбы? — удивился Покровский. — Нам же нужен спецтранспорт.

— Не нужен вам транспорт, — усмехнулся я. — Просто подвезите меня и господина Каменева до какой-нибудь вашей секретной лаборатории.

— Сразу до секретной? — рассмеялся Покровский, хотя глаза его остались строгими и даже сердитыми.

— Ну не будете же вы возиться с грязными бомбами в Верхних торговых рядах на Красной площади? И вам не кажется, что знаю столько секретов, что уже сам тяну на тайну, которая побивает вашу лабораторию как веник мышь.

— Разрешите обратиться, Николай Александрович, — робко встряла Юля.

— Да, Градова, что за светлая мысль пришла в вашу голову?

— Мы могли бы разобраться с бомбами в могильнике. Туда же можно пригнать полевую лабораторию.

— И холодильник для тел, — напомнил я.

— И я должен отправиться в могильник на лимузине? — проворчал Покровский больше для вида.

— Это добавит нотку абсурда в наши чрезмерно формализованные отношения, — пошутил я.

— Абсурд — ваше второе имя, Беринг. Вы так у нас в ведомости и проходите: Яков-Абсурд Георгиевич. Хаосит.

— С вашего позволения, — пришлось немного позанудствовать, — хаоситы — реально существующая религия, я ее не разделяю.

— А какую разделяете, — заинтересовался вдруг Покровский.

— Да никакую. Честно говоря, будучи демиургом, я сам считаюсь божественной сущностью в некоторых культах.

— Сколько интересных подробностей узнаешь между делом, — вздохнул советник. — Если ваш человек едет с нами, ему нужно подписать кучу бумаг. Да и все ваши ученики не давали подписку о неразглашении, что есть строгое нарушение регламента.

— Не поздно ли после драки кулаками махать?

— Отчетность есть отчетность. Потрудитесь, молодые люди, предоставить паспортные данные, хотя я и подозреваю, что они абсолютно фальшивые, но готов закрыть глаза, учитывая ваши заслуги.

Могильник усиленно напоминал СХОЯТ. После предбанника с рамками и душем, смывающем радиацию, начиналась пещера, уходившая вглубь под углом примерно тридцать градусов. Полевая лаборатория представляла собой фургон весьма футуристического вида. Он через отдельные ворота заехал в зал, куда вел коридор из предбанника. Помещение выглядело минималистично, просто прямоугольная бетонная коробка примерно сто-сто пятьдесят квадратных метров. Из-за тусклого освещения трудно было определить точнее, да я и не стремился.

Специально для нас принесли три железных стола, они уместно смотрелись бы в морге. Еще один, как я понял, предназначался для дистанционного пульта. Его-то я первым и выложил, сперва потребовав, чтобы все непосвященные вышли. Съемку я разрешил только при условии, что сам не попаду в кадр, а также, что процесс «выгрузки» тоже заснят не будет.

— Мои тайны стоят ваших, обнародовать их ни к чему.

Когда в зале остались только Покровский с Бобровым, агенты Физик и Химик, ну и мы с Булем, я и поместил чемодан на один из столов.

— Курак уверял, что с его помощью можно подорвать бомбы, замурованные в бетон под ратушей. Также блондинчик был уверен, что даже из такого положения они способны вызвать экологическую катастрофу. Предлагаю вам самим разобраться в этом. Могу только добавить, что чемодан он считал Предметом, то есть магическим артефактом, и я этот факт подтверждаю. Футляр способен как минимум выжить в бою против лемпов, что и произошло в действительности.

— Ладно, — кивнул Покровский, — будем двигаться дальше.

— Что вперед? — спросил я. — Бомбы или тела агентов?

— Тела, — ответил Покровский, подумав. — Надо отдать им честь.

— Без проблем.

Я демонстративно создал и надел перчатки, изъял и разложил по столам «упакованные» трупы.

— В чем они? — удивился советник.

— Этот материал называется «айсер». Он очень холодный, так что прошу незащищенными руками не трогать.

— Вы можете извлечь тела? — спросил Покровский, вид у него был потрясенный.

Я же удивился, что из всех чудес, что я демонстрировал сегодня, его больше всего поразила оболочка из ледяного стекла.

Как и всегда, создавая эти холодные неуязвимые капсулы, я позаботился о слабом месте. Так что небольшое давление в нужной точке, и оболочка развалилась на две аккуратные половинки. То же самое я проделал с двумя другими «стеклянными гробами».

Я подумал даже предложить Покровскому вариант хоронить их прямо в капсулах, но потом решил, что тело должно быть предано земле и со временем превратиться в прах, а не сохраниться в неизменном виде на века.

Когда мертвых агентов вынесли, пришла очередь бомб. Покровский решил не рисковать, они с Бобровым и агентами вышли вон. Советник громко сетовал, что не ведется съемка, но я напомнил, что мы ее включим позже.

Я выложил прямо на пол три бетонных яйца. Размера они были весьма внушительного, полтора человеческого роста. Ну так и сами устройства в длину достигали двух метров. Солидные адские машинки.

Я разрешил съемку. Покровский все равно не осмелился присутствовать в одной комнате с этим кошмаром. И правильно делал. Но у него в соседней комнате был экран, на который транслировалось происходящее. Ну и, конечно, все четверо облачились в костюмы защиты. Ничто из этого им не поможет, если я облажаюсь, но я не планировал лажать.

— Господин Каменев, будьте любезны, очистите устройства. Это явно по вашей части.

— Минуточку, Беринг! — из какого-то скрытого динамика раздался голос советника. — Следует ли понимать, что вы сами эту работу выполнить не можете? Я не пытаюсь вас обидеть, просто хочу понять распределение обязанностей.

— Ваша светлость, — ответил за меня Буль, — всему, что умею, я научился от босса. Он может все, что могу я, и еще множество штук, о которых я и понятия не имею.

— Понял, — буркнул Покровский. — И будь любезен, мальчик, называй меня по имени-отчеству, я не светлость. Если уж совсем невмоготу, можешь обращаться «господин советник».

— Разрешите приступить, господин советник? — спросил Буль и даже я не понял, прозвучала ли в его голосе ирония.

Дело свое господин Каменев знал. Очень скоро пол был усеян бетонной крошкой, а бомбы лежали поодаль как новенькие, без единой царапины.

— Можете входить, — сказал я, глядя в камеру. — все готово. Безопасность гарантирую.

Это не было красным словцом, если вдруг какая-то из адских машинок самопроизвольно рванет, заклинание перехватит энергетический импульс и закует бомбу в капсулу из айсера.

— Что делать-то будем? — спросил я Покровского. — Могу утилизировать эту дрянь прямо здесь на ваших глазах.

— Я очень хочу увидеть это шоу своими глазами. Будьте любезны, господин Беринг, утилизируйте одно из устройств.

— Только одно? — уточнил я.

— Надо же с чего-то начать, — улыбнулся Покровский.

Мы оба понимали, что это начало трудного разговора. Но советник прав, лиха беда начало, так что я легко и непринужденно заставил устройство левитировать примерно в метре над полом. Все, кроме нас с Булем, задержали дыхание. Но я не собирался ронять шайтан-машину. Щелкнув пальцами, я превратил ее в горстку поделок из стоунера, которые, для пущего эффекта посыпались на бетон, как бусины с порвавшегося ожерелья.

— Вуаля, — я раскланялся перед зрителями, как фокусник, завершивший представление.

— Впечатляет, — Покровский трижды хлопнул в ладоши.

— Какие ваши планы на остальные устройства? — спросил я, глядя советнику в глаза. Шлем костюма защиты мне не мог помешать в этом.

— Это уже не ваша ответственность, Яков Георгиевич.

— Мне нужны гарантии, что эта пакость не будет использована по назначению.

— Я бы ответил, что это не ваше дело. Но и наша страна, и весь мир обязаны вам предотвращением катастрофы, так что я все же добавлю: Российская Империя владеет ядерным оружием. Так что упрекать нас в безответственности как минимум глупо. Надеюсь, вас устроит такой ответ.