Вася, к сожалению, плохо перенес позорное изгнание. Когда охранники, науськанные мастером, выставили механика за ворота, они не удержались от соблазна немного поколотить выскочку в незаслуженно дорогом костюме. Он приехал на автомобиле, как раз на одном из тех Стрижей, что мы успели произвести. Машину у него тоже отобрали. К счастью, оставили мобильный телефон, так что он смог позвонить Эмме.
Я категорически запретил фрау Брехт или кому-то другому из команды немедленно отправляться выяснять отношения. Алиса быстро перенеслась к проходной, где механик грустил на автобусной остановке, и забрала беднягу в Медный Дом, где у нас сам собой образовался лазарет. Там его побои сфотографировали «на память», а потом в два счета залечили.
Быстро реагировать на этот скандал смысла не было. Надо было подготовиться. Я обратился за помощью к Анастасии, которая выдала мне список популярных блогеров, которые писали об экономике и финансах. Все они получили инсайдерскую информацию, содержащую чистую правду о том, что производство нового автомобиля Альбатрос от создателей покорившего Милан кабриолета Петербург переносится за границу.
Я действительно в тот момент решил отдать его китайцам, о чем уже переговорил с Ичэнем Хуанфу. Естественно, он был счастлив услышать такую новость. Сравните с Брянцевым.
Министерство, которому Генеральный не сообщал о своих выходках, но неприятные слухи из Сети дошли, пыталось со мной связаться, но так и не смогло.
Зато хорошо знакомая мне мегера, секретарша Брянцева, прислала требование, но не мне, а Эмме, с приказом немедленно явиться и ответить на некоторые вопросы того самого мастера. Представляете, какова наглость?
В то же время, очень кстати, советник Хуанфу познакомил меня с гениальным биржевым спекулянтом. Навсегда мне его не отдали, но час времени он мне уделил. Я ради этого переместился в Пекин, где мы полезно провели время в номере отеля. Естественно, занимались мы исключительно делом, после чего я узнал практически все, что можно, обо всех мировых биржах, включая Московскую и Санкт-Петербургскую, как там делаются дела, и что вообще представляют из себя финансовые рынки в этом мире.
Я каких-то революционных открытий не ждал, биржи в той или иной форме существуют во всех развитых мирах. Но знакомство с местными нюансами стало для меня весьма полезным.
Блогеры также раструбили на весь мир, что «Волжский ветер» собирается закрыться, толком не начав работать, поскольку учредители не смогли найти общий язык. В итоге за день акции АЗЛ рухнули, пробив дно трехлетней давности.
Я же начал усиленно скупать все, что оказалось на рынке. Еще через сутки у Автомобильного Завода Ласточкиных осталось два владельца — Российская Империя и лично Яков Беринг. И досталось мне это «богатство» за сущие копейки.
Второе, что я предпринял, — навестил Эритию. Там в казармах изнывала от безделья моя герцогская гвардия. Все они жаждали служить мне в новых землях. Всех, кто не был занят на охране владений, я забрал с собой на Землю.
К сожалению, а может и к счастью, поскольку они явно не были бы так сдержаны, как элементали, они не успели к тому злосчастному штурму Вешних Вод. Опозоренный спецназ звучит в глазах императора явно лучше, чем мертвый. Но теперь гвардейцы разместились в свободных номерах. А часть я взял с собой на завод.
Итак, месть, которую стоит подавать холодной, я готовил три дня.
Сразу ходить с козырей я не хотел, так что мои стражники вместе с Сидоровым ждали в автобусах, не доехав пару километров до завода.
Я же как ни в чем не бывало прошел на своих двоих через проходную. Вахтер, пребывавший в легкой эйфории после переворота на совместном предприятии, попробовал повыпендриваться, а к нему подтянулись Брянцевские дуболомы, которые и должны были помочь ему не допускать свергнутых владельцев. Как говорится «не в мою смену». Маленькое ментальное заклинание, и все трое превратились в соляные столбы. Не буквально, просто их охватил паралич. Он должен был выветриться, когда сюда придут мои люди. Командиру гвардейцев я сообщил кодовую фразу, которая должна будет излечить бедолаг.
Я прошел к новому цеху. При входе меня ждали два следующих дуболома. Они пребывали в том же упоении бунта, им казалось, что весь мир в их руках. К счастью, они не сломали мне игру, и не напали, хотя и смотрели сверху вниз, да и обсудили вполголоса, как выставят пинками еще одного пижона. Но руки свои ко мне они не протянули, а позвали мастера.
— Я звал не вас, вы мне тут ничем не поможете, — заявил Иваныч, не поздоровавшись. — У меня есть вопросы к вашей конструкторше Эмме. Ваша хваленая линия ни черта не работает.
Я подумал, что он специально провоцирует меня на спор о том, кто здесь хозяин. Это дало бы ему моральное право приказать охране выкинуть бузотера, то есть меня, за ворота. Но тут фора, которую мне представили мои люди, истекла. Гвардейцы подошли к нам и без лишних слов скрутили и дуболомов, и мастера. Я дал им указание действовать максимально жестко. Даже переспросил у Васи, который вместе с Сидоровым тоже присоединился к вечеринке, те ли это, кто избил его. Оказались те самые.
— Вася, будь другом, посмотри, что там эти дурни сделали с нашим оборудованием. Мне надо перемолвиться парой слов с господином Брянцевым.
Мы с Сидоровым отправились в административный корпус. Я с удовольствием наблюдал, как мои люди берут контроль над территорией. Прежде всего им следовало нейтрализовать старую охрану. Гвардия знала, что им делать. Как говорится, не первое их родео.
Секретарша-мегера встала начала сердито ворчать, что Генеральный не принимает, но я рявкнул на нее с использованием Голоса: «Молчать!» и она ошарашено осела в кресле. Гвардейцы заняли посты и у приемной, и у двери в кабинет. Сидорова я тоже пока попросил обождать. Мне хотелось перемолвиться с Брянцевым парой слов наедине.
— В чем ваша проблема, Алексей Владимирович? — спросил я его, не обращая внимание на вопли о моем безобразном поведении. — Почему вы с самого начала были так настроены против нашего сотрудничества? Даже поняв позицию министерства, которое как раз осознало, с какой стороны игра на бутерброд намазана, даже убедившись, что я реально приношу заводу пользу, вы все равно саботировали процесс. Мне правда интересно, почему?
— Проблема в уважении, — буркнул Брянцев, убедившись, что ни мегера, ни дуболомы к нему на помощь не прибегут.
— Да, именно в нем. По непонятной причине вы мне отказали в уважении. И снова спрошу: почему?
— Да за что тебя уважать, Беринг? Я понимаю еще, эту девицу, Эмму. Она хотя бы смогла эти автомобили собрать.
— Она сама вам сказала, Алексей Владимирович, что я ее научил этому. И я вручил ей в руки схемы всех этих автомобилей, причем Альбатрос вы уже потеряли. И схему этой сборочной линии, что ваш бездарный протеже успел поломать.
— Будто бы ты сам эти схемы разработал! Взял их у кого-то действительно умного!
— Ну так пойдите, Алексей Владимирович, и сами возьмите. В чем проблема-то? Вы сколько лет руководите заводом? И не собрались в поход за схемами.
— Так скажи куда, я схожу.
— То есть есть вы не знаете, ни где такое лежит, ни чем за них расплатиться. Вы думаете, мне их за красивые глаза подарили? Жалкий вы человек, Брянцев.
— Идите вон, Беринг, я вас сюда не звал. Я тут хозяин!
— Какой же вы хозяин? — искренне удивился я. — Вы — наемный руководитель. И плохой, надо заметить, из рук вон плохой. Завод не модернизировался десятилетиями! Воруют тут все, что гвоздями не приколочено, и это отдирают и выносят. Вы либо сами по уши в этом воровстве, либо дурак, который у себя под носом ничего не видит!
— Да как ты смеешь!
— Значит, дурак. Но в любом случае, хозяином вы не являетесь. Ну или пару акций прикупили по случаю. Так вот, я созываю собрание акционеров. Сразу, как отсюда выйду, отправлюсь в Министерство.
— Ты-то тут при чем?
— Я — мажоритарный акционер. Скупил на падении почти целый контрольный пакет. У завода сейчас два хозяина — государство и я. Ну еще процентов пять у мелких игроков завалялось. Так что стоило меня уважать. А теперь потрудитесь покинуть помещение. Работа предприятия останавливается до решения Совета. Увидимся на нем.
