— Что? — переспросил он.

— Слушайте внимательно, — я заговорил быстро, но чётко. — У нас есть факты. Давайте посмотрим на них заново. Без предубеждений.

Я подошёл к столу, встал так, чтобы меня видели все.

— Факт первый: два неспровоцированных тромбоза у молодого пациента. Первый — год назад, в руке. Артериальный или венозный — нужно уточнить, но локализация нетипичная. Второй — сейчас, в ноге. Артериальный, это мы видим своими глазами.

— Семейная тромбофилия, — вставил Ахметов. — Редко, но бывает. Это не меняет тактику лечения.

— Факт второй: хорея. Непроизвольные движения, которые начались неделю назад. Мы думали — ревматическая хорея, постстрептококковая. Хорея Сиденхема, классика. Но хорея — это также классическое неврологическое проявление антифосфолипидного синдрома. Микротромбы в сосудах базальных ганглиев дают точно такую же картину.

— Допустим, — Ахметов чуть наклонил голову. — Продолжай.

— Факт третий: поражение сердца. Вегетации на митральном клапане, регургитация второй степени. Мы думали — инфекционный эндокардит. Но…

Я сделал паузу, давая словам время дойти.

— Но посевы крови стерильные. Три посева с интервалом — и все отрицательные. При инфекционном эндокардите хотя бы один должен был показать рост. А у нас — ничего.

— Посевы могут быть ложноотрицательными, — возразил Ахметов, но уже без прежней уверенности. — Если пациент получал антибиотики до забора…

— Он не получал. Мы взяли кровь до начала терапии. И ещё — антибиотики не работают. Цефтриаксон плюс ванкомицин — это убойная комбинация. Она должна была хотя бы снизить температуру, хотя бы остановить прогрессирование. А температура как была тридцать восемь и пять, так и осталась.

Я видел, как меняется выражение лица Ахметова. Скептицизм уступал место задумчивости. Он был хорошим врачом — а хорошие врачи умеют слушать, даже когда не согласны.

— И наконец, — я указал на операционное поле, на артерию, из которой мы уже четыре раза вытаскивали тромбы, — факт четвертый. То, что мы видим прямо сейчас. Кровь, которая сворачивается быстрее, чем мы успеваем её разжижать. Тромбы, которые образуются снова и снова. Четыре тромбэктомии за час — и каждый раз новый тромб. Свежий, рыхлый, только что сформировавшийся.

Я обвёл взглядом операционную.

— Это не отдельные симптомы. Это одна болезнь. Антифосфолипидный синдром. Аутоиммунная атака на собственные фосфолипиды. Организм вырабатывает антитела, которые делают кровь «липкой». И эта липкая кровь образует тромбы везде — в мозге, в сердце, в конечностях. Везде.

Ахметов медленно положил катетер на инструментальный столик. Снял перчатки — одну, потом вторую. Потёр лицо руками.

— Разумовский, — сказал он наконец. Его голос был другим — без раздражения, без скептицизма. Серьёзным. Уважительным даже. — Это… это красиво. Честно. Всё сходится. Семейный анамнез, множественные тромбозы в нетипичных местах, хорея, стерильные вегетации, резистентность к антибиотикам и антикоагулянтам. Классическая картина катастрофического АФС. Я бы сам не додумался — не моя область, я сосуды режу, а не иммунологией занимаюсь.

— Но? — я слышал это «но» в его голосе. Ждал его.

— Но это теория.

Он произнёс это слово так, как хирурги произносят слово «теория» — с лёгким презрением, с недоверием практика к кабинетным построениям.

— Гипотеза. Предположение. Красивое, логичное, но не доказанное.

Он шагнул ко мне, и его тёмные глаза смотрели прямо в мои.

— А у меня на столе — синяя нога. Конкретная. Осязаемая. Умирающая. Я могу её потрогать, могу увидеть, как она меняет цвет с каждой минутой. Это не теория — это факт. И этот факт требует действий.

— Я понимаю, но…

— Анализы на антифосфолипидные антитела, — перебил он, — делаются часами. Волчаночный антикоагулянт — это сложный коагулологический тест, его нужно делать в специализированной лаборатории. Антикардиолипиновые антитела, анти-бета-2-гликопротеин — это иммуноферментный анализ, минимум несколько часов. И даже если у вас есть лаборатория, которая может это сделать ночью — а я сомневаюсь — результаты будут через три-четыре часа.

Он указал на ногу Арсения.

— Через три-четыре часа этой ноги не будет. Будет кусок мёртвой ткани, который нужно ампутировать, чтобы спасти жизнь.

Я молчал. Он был прав. Чёрт возьми, он был абсолютно, безупречно, хирургически прав.

Друзья, вот закончился одиннадцатый том. Но приключения нашего героя продолжаются.

Если вам понравился наш цикл, черканите пару позитивных строк под первым томом) Будем признательны.

том 12 https://author.today/reader/523235