— Не нравится — не бери. Вещевое довольствие прибудет хорошо если в конце недели, — пояснил старшина недовольному Ивану.

Обувь вызывала большие сомнения и прочностью, и размером, а вот штаны казались достаточно плотными, да и телогрейку можно было перехватить ремнём, поэтому Жуков решил всё-таки переодеться.

— Товарищ старшина, как вас величать то?

— Юсуп.

— А по батюшке?

— Отца звали Оразгелды. Давай не юли. Говори, что ещё желаешь спросить? А хочешь уважение показать говори Юсуп-ака, — старшина хоть и пытался хмуриться, но было заметно, что он доволен вопросами Ивана.

— Хорошо. Могу я на время оставить свои вещи у вас Юсуп-ака? Вернусь с вокзала и надеюсь уже смогу забрать их.

— Оставляй, чего уж.

Без лишнего стеснения Жук переодел галифе, снял шинель и достал из вещевого мешка наплечную кобуру с ремнями. Под пристальным взглядом Байрамова, не торопясь закрепил, переложил пистолет и, наконец, накинул сверху ватник.

— Ну как, Юсуп-ака? Не заметно?

— Что же это у тебя, как у шпиона какого, ремешки эти.

— Не у шпиона, товарищ старшина, а для шпиона. Советская власть тут ещё не прочно закрепилась, вот и будет для всяких врагов и вредителей сюрприз. Да и если честно я себя без оружия как голый чувствую.

Юсуп Оразгелдыевич Байрамов в молодости очищал Красный Туркестан от басмачьих банд поэтому вредителей и всяких других врагов советской власти ненавидел со всем пролетарским (а сын чабана самый что ни на есть пролетарий) пылом. К тому же, получив в ночном переполохе, устроенном одной из таких банд, саблей по плечу, людей, никогда не расстающихся с оружием, наоборот, крепко уважал.

— А нук сержант, как ты говоришь зовут тебя, постой тут недолго.

— Иван Жуков, можно Жук.

— Вот и стой Жук, не уходи.

Кладовщика не было буквально пару минут, Иван успел лишь немного помахать руками, поприседать да пару раз подпрыгнуть привыкая к новой одежде.

— На примерь, — в руках старшина держал крепкие на вид хоть и явно не новые кирзовые сапоги.

— Как влитые Юсуп-ака, — проверяя как держатся ножны засапожника на новой обувке, улыбнулся старшине Иван.

— Кхм, ты, старшой, как на войну собираешься.

— Не одобряете, товарищ старшина?

— Одобряю, почему не одобряю. Просто интересно откуда ты такой резвый взялся. Ирбис в шкуре джейрана.

— Потом расскажу. Хорошо, Юсуп-ака? Сейчас бежать надо, приказ.

— Раз приказ беги. За вещи не беспокойся у меня в сохранности будут.

Искать полуторку со светлой кабиной долго не пришлось. Выйдя во двор, Иван сразу уткнулся в сдающий задом грузовик, как раз с недостающей доской заднего борта.

Обойдя машину сбоку, Иван постучал по дверце привлекая внимание водителя.

— Чего тебе? — нейтрально, но с нотками превосходства раздалось из кабины.

— Здорова, браток. Это ты шоферов на ЖД вокзал повезёшь?

— Я. А ты шофёр?

— Да.

— Вот здорово! А то мы зашиваемся тут просто. Ты к нам в 32-й автобатальон?

— Пока не знаю. Тебя как зовут-то, браток?

— Емеля.

— А меня Ваня, можно просто Жук. Я тогда, Емеля, покемарю у тебя в кузове, а то только что с поезда.

— Да без проблем. Залазь.

Жуков не заставил себя повторять дважды и мигом очутился в кузове. Изнутри машина была неухоженная и Иван решил, что если ему придётся разъезжать на ней постоянно, обязательно поговорить с водителем Емелей. Газ-АА всё-таки не печка, ухода требует и бережного обращения.

Устроившись поудобней в правом углу кузова, Жук поплотнее запахнул ватник, натянул фуражку и подумал, что как ни крути, а служить хорошо, не успел устать и опять можно отдыхать. Понятно, что такая лафа продлится не долго и нужно пользоваться моментом. Иван прикрыл глаза и с Мэй под ручку весь в орденах и нашивках за ранения перенёсся в родное село.

— Опять Емелькин тарантас! — раздалось совсем рядом с автомобилем, возвращая старшего сержанта в реальность. Иван поморщился, но глаза решил не открывать, цепляясь за обрывки своего мысленного визита в Болошнёво.

По тому с каким трудом парни залезли в кузов Жуку стало ясно, что с физподготовкой у них было совсем ах. Четыре человека, один из которых, без сомнения лидер, громогласный и нагловатый с прокуренным голосом, сразу же поинтересовался у Ивана, что он тут забыл. Но Жук уже из любопытства решил притвориться спящим и посмотреть, вернее послушать, что будет дальше.

Поверил этот, которого Иван про себя сразу окрестил Хорьком, или скорее просто счёл бойца в засаленной телогрейки и поношенных штанах не заслуживающим внимание, так или иначе, но его оставили в покое. Из разговоров вновь прибывших Ивану стало понятно, что трое обычные новобранцы, а вот четвёртый строит из себя невесть что. На ум сразу приходил персонаж из его юности, Яшка Рябой, даже говорил этот Хорёк с той же интонацией и ужимками, строил из себя тёртого, много повидавшего в жизни кадра.

Природные наглость и трусость, да подсмотренная у какого-то мелкого уголовника манера речи сразу бросились в глаза Ивану, не понятно было только почему остальные трое ведут себя как малолетние телки. Яшка Рябой верховодил в компании пацанов минимум на пять лет младше себя, а тут практически ровесники. Тем не менее не только сносили тупые до безобразия насмешки, притворно хихикая и поддакивая, но с готовностью набрасывались на того, кого в этот момент оскорблял Хорёк. А хуже всего компания позволяла проходиться так и по отношению к командиру, какому-то лейтенанту, судя по всему, обычно назначаемому над ними старшим. Вот и сейчас, дёргаясь как на иголках, от чего постоянно поскрипывала лавка, Хорёк всё ждал, когда появится Студентик, Василёк, наш Поэтишко.

Жук прекрасно понимал, что такая анархия от того, что дивизия только начала формироваться. Неделя, максимум две и такое головотяпство закончится. Часовые Яники перестанут ворон на посту ловить, такие вот Хорьки получат укорот и зарекутся коллектив разлагать. Да и лейтенант или научится подчинённых на место ставить или переведут на должность не связанную с непосредственным командованием людьми.

Будь это одна из кинолент про доблестную Красную Армию, которые сейчас так любят крутить в кинотеатрах, например «Истребители» или «Танкисты», то молодой командир обязательно попросил бы перевести и недотёпу Яника и трусоватого и от того наглого Хорька в своё подразделение. А к концу фильма Янек с Хорьком конечно же стали бы идеальными красноармейцами, героями и лучшими друзьями молодого командира.

Но это в кинофильме, а здесь и сейчас Жук постарается сделать всё возможное, чтобы эти гаврики плюс трое бесхребетных шофёров к нему в подразделение ни при каких обстоятельствах не попали. Иван ещё будучи комвзвода накрепко запомнил сколько проблем создают такие экземпляры. А вот время на них тратится больше, чем на остальных бойцов подразделения вместе взятых. Так что нет уж, нет уж, нам такого счастья не надо.

Внезапно в кузове автомобиля стало тихо, только успел хихикнуть один из шоферов, но на него сразу же шикнули. Иван насторожился, не нужно быть большого ума что бы догадаться, Хорёк решил, что пора подшутить над спящим. Обострённые чувства подсказали, вот он встал и наступил на половицу в середине кузова, чуть колыхнув потоки воздуха. Вот перенёс вес тела на левую ногу заставляя доску чуть прогнутся и на пределе восприятия затрещать. Жук еле сдержался что бы не поморщится от дыхания Хорька, шумного и несущего запахи пищи. Явственно, как будто глазами, Иван увидел скрученные пальцы у самого носа и чуть не зарычал от удовольствия. «Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя», — раздался в голове голос Макея.

Пальцы Хорька оказались в жёстком захвате, наверное, ещё раньше, чем Иван открыл глаза.

— Name? Rang? Teilnummer?[4] — не ожидая от самого себя выпалил Жук на немецком.

Действуя, скорее рефлекторно, чем осознанно, старший сержант специальной разведывательно-диверсионной бригады ГШ левой рукой заломил пальцы незадачливого шутника, заставляя бухнуться на колени, а правой ткнул стволом выхваченного ТТ в его левый глаз.