— Предложил бы вам сдаться, но вы сами хотели биться до смерти, — сказал я так, чтобы слышал меня только он. — Да и от примирения отказались.

Князь стиснул зубы так, что они заскрипели.

— Сдохни, мразь! — выкрикнул он и бросился вперёд.

Надо отдать ему должное, даже несмотря на раны и усталость, выпад получился достойным. Я опередил его всего на долю секунды. Ударил снизу, из глубокого приседа. Его шпага прошла у меня над плечом, моя же пронзила грудь противника, упершись в лопатку. Выдернув её, я открыл путь крови.

Хвостов упал на одно колено, выронил шпагу, опёрся о землю. И захрипел. Того, кто был смертельно ранен в поединке с тем условием, которое он потребовал, не лечат. Дают умереть. Так что никакой врач к Хвостову не спешил. Да и не было смысла: я пронзил его сердце.

Спустя две секунды князь рухнул вперёд лицом и застыл.

Ко мне направился Елисеев. Вид у него был довольный.

— Поздравляю, Родион Николаевич, — сказал он. — Вы избрали верную тактику — измотать противника, а затем нанести решающий удар. Отдайте оружие Мите.

Подоспевший слуга принял у меня шпагу, затем подобрал выроненную Хвостовым и поспешил в дом.

— Дамы и господа! — громко обратился к присутствующим Елисеев. — Вы все свидетели того, что поединок прошёл по правилам и без нарушений. В ближайшее время я составлю и отправлю в Дворянское собрание отчёт о дуэли. А сейчас предлагаю вернуться в дом и продолжить бал. Мне нужно позаботиться о теле князя, после чего я присоединюсь к вам.

Гости потянулись к крыльцу.

Ко мне подошли Лобановы.

— Спасибо, май френд, что защитили честь сестры, — Пётр горячо пожал мне руку. — Жаль, меня не было рядом, чтобы принять на себя это бремя. Я с наслаждением проткнул бы мерзавца!

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Вы прекрасно фехтуете. Увы, князю был нужен именно я. Вы, Татьяна, были для него лишь средством, чтобы вызвать меня на дуэль.

— Как это? — опешила девушка. — Почему⁈

Я вкратце объяснил ситуацию.

— Как это низко! — брезгливо поморщился Лобанов. — Использовать поединок чести в качестве предлога для убийства. Впрочем, это лучше, чем стрелять из-за угла.

— С этим не поспоришь, — согласился я.

— Но если старый князь хочет вас убить, — сказала Татьяна, — значит, он пришлёт ещё кого-нибудь!

— Особенно учитывая, что вы убили уже двух его сыновей, Родион, — добавил её брат.

— Думаю, теперь это будут наёмные убийца, — ответил я. — Ничего не поделаешь. Остаётся только держать ухо востро.

Пока мы разговаривали, тело Хвостова унесли, а большинство гостей успело вернуться в дом.

— Вы останетесь? — спросила Татьяна.

— Думаю, нет. Боюсь, моё присутствие будет отвлекать людей. Мне жаль, что нам не удалось потанцевать. Вы потратили столько сил, чтобы научить меня. И всё оказалось напрасно.

— Перестаньте, Родион, — вздохнула девушка. — Это ерунда. Пригодится на другом балу. Вы сегодня могли погибнуть, и я просто рада, что этого не случилось.

— Конечно, май френд, — кивнул Лобанов. — Никто не осудит и не удивится, что вы покинули бал после дуэли. Но позвольте нам вас сопровождать. Вашей охраны может оказаться недостаточно. Что, если князь был лишь частью плана, и где-то вас поджидают убийцы, которым поручено прикончить вас в случае, если Хвостова постигнет неудача?

— Спасибо за беспокойство и предложение, мой друг, но это лишнее. Я и мои люди справятся с любой опасностью. Возвращайтесь на бал, прошу.

Перед отъездом я, разумеется, отыскал Елисеева. Было бы крайне невежливо покинуть его дом, не попрощавшись.

— Надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что поединок случился у вас дома, — сказал я ему.

Тот лишь отмахнулся.

— Пустое! Князь нарочно приехал, чтобы попытаться вас убить. Разумеется, его послал отец. Теперь вы в ещё большей опасности. Старик не угомонится.

— Это я понимаю. Спасибо за всё. Надеюсь, вечер не совершенно испорчен.

Мой собеседник мрачно усмехнулся.

— Помилуйте! О таком повороте можно только мечтать. Теперь все будут неделю говорить лишь о вашей дуэли. Скажу по секрету, супруга, хоть и делает вид, что расстроена, на самом деле в полном восторге. Есть, о чём рассказать кумушкам. Уверен, уже завтра она найдёт предлог поехать в город к знакомым — посудачить. Так что не беспокойтесь. Думайте лучше о том, чтобы не умереть.

— Постараюсь, Анатолий Павлович.

На том и расстались.

Спустя десять минут я выехал с дружинниками. Настроение было так себе. Танцы танцами, они для меня никакого значения не имели, но я рассчитывал познакомиться с полезными людьми и обзавестись связями. Может, даже невесту присмотреть. На будущее.

Но всё кончилось лишь тем, что я убил очередного болвана. Причём это даже не решило проблему, а лишь отсрочило её.

В общем, вечером я был недоволен. Да, можно было остаться. Уверен, что я оказался бы в центре внимания гостей. Но сейчас их интересовал только поединок. Никаких договорённостей достичь не удалось бы.

Я постарался подавить растущее внутри раздражение с помощью дыхательных упражнений. Вся эта химия, бурлящая в человеческом теле, нуждается в постоянном контроле.

Через некоторое время ко мне повернулся сидевший на переднем сиденье Протасов.

— Ваше благородие, впереди человек.

Я всмотрелся в темноту.

Мы уже покинули участок Елисеева и теперь ехали по незаселённой территории какого-то из его ближайших соседей. По обе стороны дороги стенами возвышались сосны и ели, месяц висел прямо над трактом, так что в его бледном сиянии была отлично видна маленькая одинокая фигурка, стоящая прямо у нас на пути.

— Ребёнок, что ли? — спросил я.

— Похоже, господин, — отозвался Протасов.

В этот момент фигурка скрылась за шедшей впереди машиной кортежа.

— Какие будут приказания? — спросил капитан.

— Ну, всегда есть вероятность, что кто-то здесь заблудился. Так что давить не будем. Если не уйдёт с дороги, придётся остановиться.

— Но это может быть ловушкой, ваше благородие.

— Полагаю, мы это поймём очень скоро. Передайте первой машине, чтобы…

Договорить я не успел.

По дороге нам навстречу пронеслась стремительная зелёная молния и с треском ударила в головной броневик. Машина перевернулась, её оторвало от земли и швырнуло в сторону. Ломая деревья, она рухнула на обочину.

На обычную магическую технику зелёная молния похожа не была: скорее, на атаку Гнилью. Особым зарядом повышенной силы. Похоже, путь нам преградило Исчадие.

— Ну, вот и выяснили, ловушка или нет, — сказал я, отстёгивая ремень безопасности. — Тормози!

Как только я оказался снаружи, Исчадие широко раскинуло руки, застыло на мгновение, а затем резко хлопнуло в ладоши.

Между ними сверкнула изумрудная вспышка, и к нам понеслась по воздуху ещё одна атака.

Но на этот раз я поднял с дороги тени — благо, время суток было такое, что дефицита с ними не предвиделось. Моя техника поглотила сгусток Гнили и выбросила его справа от Исчадия. Атака твари должна была угодить в неё, но девчонка взмыла над землёй, пропустив Гниль под собой. Она зависла в трёх метрах над дорогой. Волосы распустились, словно чудище лежало в воде, на их кончиках вспыхнули зелёные искры.

В лицо мне повеяло холодом, хотя ветра не было.

Мои телохранители открыли огонь. Одна пуля вошла девчонке в живот, другая — в грудь. Раздался скрипучий смех. Он донёсся до нас, словно кусочек расколовшегося об ущелье эха.

А затем Исчадие снова хлопнуло в ладоши.

На этот раз к нам устремились сразу три сгустка. Пришлось действовать быстро. Тени вставали на пути атак непроницаемыми стенами, поглощая сгустки, но перенаправлять их времени уже не оставалось.

Девчонка двинулась в нашу сторону. Её волосы светились всё ярче: теперь вокруг головы чудовища словно разгорался колеблющийся зелёный ореол.

Я поднял тени, напитывая их рунами усиления. Чёрные ленты взвились под Исчадием, потянулись к нему и уже должны были схватить тварь за ноги, когда девчонка ударила по ним сгустком Гнили и снесла. А затем пустила в нас ещё один заряд.