Но что касается Хвостова-младшего, он явно прибыл на бал лишь с одной целью — спровоцировать меня на поединок и убить. Так что всё, что мне оставалось — оказаться тем, кого вызвали, чтобы получить право выбрать оружие. Князь был так взбешён моими словами, что даже не заметил этой небольшой манипуляции. Что весьма опрометчиво с его стороны. Ведь в противном случае он получил бы преимущество. Которого теперь не было.

Да, по тому, как легко он согласился на шпаги, чувствовалась уверенность. Наверняка он провёл немало часов в тренировках. Но пистолеты дали бы ему больше шансов. В стрелковой дуэли достаточно быть метким и пальнуть раньше противника. Можно даже нажать спусковой крючок прежде, чем дойдёшь до барьера. Это осуждается, ибо считается признаком трусости, однако вполне законно, и в лицо тебе за такое никто не выскажет.

С клинками дело другое. Решает только мастерство. В своём я не сомневался. А вот Хвостов, конечно, считал, что у меня в силу возраста не было достаточно времени, чтобы отточить навыки фехтования. Да, в любой академии, где учатся аристократы, есть класс сабельного боя и владения другим холодным оружием — дань традиции. Однако большинство не уделяет этой дисциплине должного внимания. Некоторые же относятся к этому только как к спорту. Я тоже нечасто посещал занятия. Но в прошлой жизни у меня было полно времени, чтобы потренироваться. Так что моего противника ждал сюрприз. Правда, удивляться ему придётся, скорее всего, недолго.

Секунданты для поединка на клинках не обязательны. Особенно если он происходит сразу после ссоры и вызова. Правила такого боя всем отлично известны. Осталось лишь договориться о результате. Но для этого достаточно и распорядителя.

— Вы знаете этого человека, господин Львов? — тихо спросил меня Елисеев.

— Познакомился только что, — ответил я. — Но я в курсе, кто он. И почему здесь.

— Просветите меня?

— Это брат бандита, пытавшегося убить меня ночью на дороге. Сын князя Хвостова.

— Ах, вот оно, что… — протянул Елисеев. — Значит, месть. Полагаю, в таком случае предлагать примирение бессмысленно?

— Да, не тратьте время. Он здесь, чтобы убить меня. Попытаться, по крайней мере.

— Я его не приглашал. Видимо, он прибыл в качестве сопровождающего лица какой-то из дам.

— Это не имеет значения. Скорее всего, она даже не в курсе, зачем привела его. Думаю, её просто использовали.

— Всё же, я выясню, кто это.

— Как вам угодно, Анатолий Павлович. Пожалуй, я пойду.

— Да-да, разумеется. Я с вами. Нужно установить правила дуэли. За шпагами я уже послал.

Когда мы вышли на улицу, гости последовали за нами. Места в парке было достаточно, чтобы вместить всех зрителей.

Хвостов дожидался, прислонившись плечом к одному из фонарей. При виде меня на его лице появилась лёгкая ухмылка. Он был уверен в себе и в своей победе.

— Прежде всего, — холодно обратился к нему Елисеев, — должен предупредить, что вход в мой дом отныне для вас закрыт. В случае, если удача окажется на вашей стороне.

Хвостов отвесил ему едва заметный кивок.

— Как вам будет угодно, господин Елисеев. Мне жаль, что я стал причиной столь неприятной сцены, нарушившей ваш бал.

— Не думаю, что вам жаль, — так же холодно отозвался Елисеев.

На это князь лишь равнодушно пожал плечами.

— Господа, предлагаю пройти чуть дальше, — Елисеев указал на хорошо освещённую площадку перед домом, вполне достаточного размера, чтобы на ней можно было устроить поединок. — Обговорим условия.

— У меня есть только одно, — сказал Хвостов, отлепляясь от фонаря. — Бьёмся насмерть. Если господина Львова это не пугает, конечно.

— Не пугает, — ответил я. — Вы не так страшны, как вам, очевидно, кажется.

Князь улыбнулся так, словно уже победил. Самодовольство ещё никому не шло на пользу. Лично я видел в нём живого мертвеца. Но у моего соперника, конечно, на этот счёт имелось собственное мнение.

— Полагаю, примирение невозможно? — чтобы соблюсти обязанности распорядителя, спросил Елисеев.

— Исключено! — быстро сказал Хвостов так, словно опасался, что я выражу желание прийти к компромиссу. — Оскорбление слишком серьёзно. Его можно только смыть кровью.

— Согласен, — отозвался я. — Вы оскорбили не только меня, но и даму.

— Полагаю, правила известны вам обоим, — дождавшись от нас кивков, Елисеев сделал знак слуге, который как раз вынес на крыльцо пару шпаг. — Выбирайте оружие, господа.

— Предоставляю вам право сделать это первым, — сказал мне Хвостов. — Раз уж вы оказались вызванной стороной.

Благодарить за это я не стал. Просто взял шпагу, которая показалась более подходящей мне по длине.

Хвостов взял вторую. Взвесил, прикидывая баланс.

— Сойдёт.

— Займите позиции, господа, — проговорил Елисеев. — И ждите моего сигнала. С этими словами он достал из кармана шёлковый платок и отступил на несколько шагов. — Как только ткань коснётся земли, можете начинать. Но не раньше.

Мы приняли стойки. Хвостов смотрел мне в глаза. Было видно, что внутренне он ликует, предвкушая победу. Наверное, представляет, как отец дома похвалит его по возвращении за то, что отомстил за брата. Но сбыться этому было не суждено. Если только я сам не дооценил противника. Вдруг передо мной олимпийский чемпион по фехтованию? Тогда, конечно, дело плохо. Но это маловероятно. Аристократов, участвующих в подобных соревнованиях, да ещё и завоёвывающих места и призы, обычно хорошо знают. Их имена на слуху. А ни о каком чемпионе с фамилией Хвостов я не слышал.

Елисеев поднял руку, замер на несколько секунд и разжал пальцы. Едва упавший платок коснулся земли, Хвостов сделал ко мне быстрый широкий шаг и ударил шпагой, метя в грудь.

Я легко отбил его атаку и немедленно перешёл в нападение.

Конечно, шпага отличается от меча или сабли тем, что её основные удары — колющие. Нанести смертельную рану иным способом практически невозможно. Разве что перерезать шейную артерию. Это существенно ограничивает количество вариантов атаки и защиты, делая бой относительно предсказуемым. Истинные мастера способны поразить противника за секунды. Для чего тренируются годами, ничем иным почти не занимаясь. Однако мой соперник к таковым не относился. Так что наша схватка сразу превратилась в подобие танца, во время которого мы атаковали и отбивали удары друг друга.

Не требовалось много времени, чтобы понять, что мой противник далеко не мастер, хотя владеет шпагой вполне сносно для своего возраста. Я старался не атаковать его сразу в полную силу. Незачем показывать свои возможности в полной мере — тем более, в присутствии такого количества зрителей. Мало ли кто из них в будущем может оказаться моим врагом. Да и хотелось для начала прощупать Хвостова.

Когда его уровень стал мне ясен, я потихоньку усилил напор. Чуть добавил скорости, немного — резкости. И силы. Теперь мой противник уже не столько атаковал, сколько защищался. На его лице появилось обеспокоенное и удивлённое выражение. Я старался довести его до предела возможностей. И вот стало ясно, что больше ему противопоставить нечего. Вдобавок его дыхание начало сбиваться, да и скорость упала. Теперь в глазах князя сквозило отчаяние. Он уже понял, что просчитался.

Отведя его оружие в сторону, я быстро уколол противника в плечо. Хвостов попятился. Покачал клинком, проверяя, может ли ещё им владеть.

Но я не собирался давать ему передышку. Этот человек явился, чтобы меня убить. Вдобавок, он сам поставил условие биться насмерть.

Шаг, выпад, резкий сбив неловко подставленного клинка, и сталь входит в бедро Хвостова.

Он коротко вскрикнул.

Каждый раз, как я наносил ему рану, по толпе зрителей прокатывалась волна разнообразного шума. В целом же, следили за нашим поединком напряжённо, почти затаив дыхание. Где-то там наверняка была и Татьяна. Я её не видел, ибо не спускал взгляда с соперника. Отвлекаться во время боя нельзя.

Хвостов отступил на пару шагов, держа оружие перед собой. На руке и ноге его одежда намокла от крови и прилипла в коже. Князь заметно хромал.