И вот мы выстроились все втроём между импровизированным стартом — два флажка на высоких металлических палках, разеваются в свете уличных фонарей. И зовёт трасса, что лежит, как огромная река с берегами, залитыми искусственным светом. И сквозь сизые тучи робко серебрится тонкий серпик Луны.

Старт. Я рванул с места вместе со всеми. И тут же успокоился, вся моя сущность теперь подчинена гонке, и моему расчёту. Егор и второй мой соперник улетели далеко вперёд. Но тут же застряли на пешеходном переходе, затормозив перед светофором, вспыхнувшем кроваво-красным светом сквозь голубоватую дымку.

А я промчался, не сбрасывая газ уже на зелёный. И выиграл пару секунд, пока мои соперники заводили свои мотоциклы.

Егор сразу приклеился ко мне, не пытался обогнать — понял, бродяга, что мною руководит точный расчёт. Третий же соперник то опережал нас, то отставал. И его мотоцикл натужно и зло огрызался, срываясь с места на пешеходных переходах.

Я ловко сумел проехать мимо фургона, и чуть вырвался вперёд. Егор же мотнулся было к тротуару, но вновь пристроился ко мне. Заснеженные деревья слились в единую грязно-белую стену, залитую сверху призрачным светом уличных фонарей.

Мы мчались через пешеходные переходы, светофоры под дуэт безумного рокота моторов. Ветер бил в шлем, бросал горсти снежной крошки.

Слева краем глаза я отметил, как выросла громада Гидропроекта. Покатый горб моста Победы. И вот он, последний светофор. Егор не выдержал и вырвался вперёд.

Бац! Он застрял на красном свете. А я, как и в первый раз, пронёсся стрелой мимо и только тут прибавил газу. Мой «жеребец» едва не встал на дыбы. Нарастающий рокот сзади — Егор стал нагонять меня. И его вытянутая тень мчалась по асфальту впереди меня, то уменьшаясь, то увеличиваясь под светом уличных фонарей.

Вжух. И я пересёк финишную черту. Проехал дальше и только потом сбросив скорость, развернулся. Из горла вырывалось хриплое дыхание, лицо мокрое, руки на руле дрожат, ноги не слушаются. Меня трясло, как в лихорадке. И когда снял шлем, прикрыв глаза, подставил лицо под морозный порыв ветра, только тогда начал успокаиваться.

Третий наш соперник опоздал на полминуты. Отъехал подальше, рывком стащил пилотский шлем с головы и бросил на землю, плюхнулся на подножку своего «Иж-Юпитер» в каком-то злом отчаянье.

Егор, вытащив пачку «Мальборо», сильно затягиваясь, так что проваливались щеки, выпускал в морозную синь струйку дыма, она расползалась в диковинный цветок.

Хозяин тоже курил, привалившись спиной к машине. Рядом с ней я заметил столик, заботливо укрытый сверху чем-то напоминающим тент из металлических трубок, с натянутым сверху толстым слоем целлофана. Внутри обнаружился переносной телевизор в красном корпусе, стоящий на длинной подставке из светлого пластика, со встроенной клавиатурой. За всем этим хозяйством священнодействовал худой невысокий мужчина в тёмном пальто. Его тонкие, смахивающие на паучьи лапки, пальцы уверенно бегали по клавишам. А на экране в таблице, отрисованной ASCII-кодами, выскакивали цифры.

Всё это длилось мучительно долго, так что я опять стал нервничать, скрутило желудок. И перед глазами начали возникать картины, что сейчас мне скажут, что я проиграл, что где-то ошибся и проехал на красный свет.

И тут раздался отвратительный звук, словно кто-то разрывал с силой кусок ткани. Рядом с допотопным компьютером заработало устройство, откуда вылез листок бумаги с перфорацией по краям, смахивающий на электрокардиограмму. Аккуратно оторвав, мужчина вгляделся в него, затем подошёл к Хозяину, протянул ему. У того взлетели от удивления брови, но, покачав головой, он нырнул в машину, и минуты через две вылез обратно.

— Костя! — позвал он.

Когда парень в пилотском шлеме оказался рядом, Артём Викторович похлопал его по плечу, что-то сказал одобряющее и протянул тонкий конверт. Парень скривился, но будто бы развёл руками, мол, так уж получилось.

Вторым Хозяин позвал Егора и тоже передал ему конверт потолще. Кусая и кривя губы, Егор взглянул внутрь конверта, и расплылся в довольной ухмылке.

Когда Хозяин позвал меня, я, стараясь унять дрожь в коленях, подошёл к нему на подгибающихся ногах, ощущая, что ещё чуть-чуть и я упаду тут же от слабости. Но его одобряющая улыбка подняла мне настроение. Протянул пухлый конверт. Я бросил взгляд — внутри лежала банковская упаковка по двадцать пять рублей, с десяток купюр по пятьдесят рублей и четыре чека Внешпосылторга на двести пятьдесят рублей. Целое состояние для меня.

— Ну что, будешь новую машину покупать? Хонду или кавасаки? — поинтересовался Хозяин с улыбкой.

— Пока не знаю. Мне мой «пёс» нравится.

— Слабоват он у тебя. Ты победил только благодаря своим мозгам. Купишь хорошую машину — на новый уровень перейдёшь. Ты понимаешь?

— Да. Понимаю. Подумаю.

— Ну, а что планируешь?

— Презент хочу девушке хороший купить, — неожиданно вырвалось у меня, и я прикусил язык, ругая себя за болтовню.

— Ценная барышня? — заинтересовался Артём Викторович.

— Дочка второго секретаря обкома, — честно признался я.

— Марина, дочка Мельникова. Ясно. Подари ей талисман. Я тебе адресочек черкну. Тебе там скидку сделают. Она собирает их.

— Я не знаю, какой конкретно.

— Вот такой.

Вытащил из кармана блокнот в толстом кожаном переплёте, раскрыл и быстро набросал эскиз. Тут же размашисто написал адрес. Вырвал листок, протянул мне.

— Спасибо, — взглянув на рисунок, я не понял, чем этот талисман так ценен, но сложив вчетверо, сунул бумажку в конверт с деньгами.

И едва не выронил. Оглушительно взвыла милицейская сирена, заставив вжать голову в плечи и присесть от неожиданности. Я бросил взгляд на Хозяина, но на лице у того не отразилось ни малейшего испуга, только хитрая улыбка коснулась уголка рта.

Хрюкнув в последний раз, рядом остановилась черная милицейская «Волга» с мигающим синим светом «ведёрком» на крыше. Распахнулась задняя дверь, вылез в двубортной шинели нараспашку мужчина, уже явно подшофе.

— Ах ты мой, хороший, Артём Викторович, — заплетающим языком произнёс мент.

Раскрыв широко руки, пошёл навстречу улыбающемуся Хозяина.

— Вадим Иннокентьевич, дорогой! — тот раскрыл объятья, они обнялись, похлопали друг друга по спинам. — Не в обиде, что столько бабла уронил сегодня?

— Да ты что⁈ — явно искренне воскликнул мент. — Да я этого бабла сделаю в два раза. Но за такое удовольствие я готов платить хоть каждый день. Это твой победитель? — махнул головой в мою сторону. — Ты учитель?

— Да. Учитель физики.

— Это заметно. Всё рассчитал? Я смотрю в свою биноклю, как твой парень проходит все светофоры, загляденье. Красиво. Ну пойдём, обмоем твою победу.

— Нет, извините. Я домой. Мне завтра в школу.

— В школу? Ты серьёзно? — коротко хохотнул Вадим Иннокентьевич. — Да ты сегодня небось взял куш в три твоих годовых зарплаты. Нет? Ну ладно, ладно. В следующий раз. «Полковник Осокин», —он протянул мне руку лопатой. — Если что, обращайся.

Я мчался домой по широкому почти пустому проспекту, вылетел на Ленинградку, пронёсся мимо моста через Москва-река. Сердце билось где-то у самого горла, я никогда не ощущал себя более счастливым, чем в эту ночь. Оставил мотоцикл в гараже, и направился к своему подъезду.

Людка спала одна, когда я заглянул осторожно в большую комнату, услышал ее «хр-рр». Ушёл в свою комнату и ещё раз пересчитал деньги в конверте, не веря до конца, что победил. И перед глазами так и неслась широкая серая лента проспекта, свет уличных фонарей вливался через стекло шлема, чуть размытой пеленой. Мелькали светофоры, редкие машины, грузовики, фургоны, развозившие продукты.

Едва добрался до своего продавленного дивана, как провалился в сон, словно нырнул на самое дно глубокого колодца. И снилось, что мчусь на мотоцикле по краю «горизонта событий» чёрной дыры. И дух захватывает от невероятной красоты Вселенной: вспыхивающих и гаснущих квазаров, золотых гроздей созвездий и мерцающего в молочной дымке закрученного в пружину Млечного пути.