— Со мной всё в порядке, — возразила я. — И я себя берегу — например, обедаю вовремя.

Очевидный намёк заставил Геллерта хмыкнуть, однако переубедить не смог.

— Пожалуйста, Кристин. Ваш жизненный узор до сих пор не восстановился — неровное сердцебиение и ледяные руки тому подтверждением. По-хорошему вам надо было два или даже три дня отдыхать в замке Верных, а не возвращаться сюда Прямым Путём и затем полдня проводить либо в седле, либо на ногах.

Это было правдой — усталость давила мне на плечи пыльным мешком. Другое дело, я старалась не обращать на это внимания, потому что…

— Поймите, я хочу быть полезной.

— Понимаю, — наклонил голову собеседник. — Но если вы оставите это до завтра, никто не подумает о вас хуже.

Я открыла рот, придумывая контраргумент, и вдруг меня осенило.

— Хорошо. — Мы с Геллертом смотрели друг другу в глаза. — Я отправлюсь отдыхать, но при условии, что сегодня вы ляжете спать до полуночи. — Подумала и добавила: — Если, конечно, не случится чего-то непредвиденного.

Геллерт растерянно моргнул. На несколько счётов между нами повисла тишина, а потом он прочистил горло:

— К-хм. Не ожидал. И когда только вы успели сговориться с Робером?

Я выжидательно молчала.

— Впрочем, ладно, — наконец решил Геллерт. — Согласен на уговор.

Я спрятала победную улыбку и мирно заметила:

— Обед остывает. Очень рекомендую жаркое из оленины — кухарка сегодня расстаралась.

— В самом деле? — Геллерт наконец убрал позабытый клош. — Благодарю, тогда с него и начну.

***

Нельзя сказать чтобы я сомневалась в слове Геллерта, однако всё-таки собиралась перед сном послать Лидию разведать, чем занят светлейший князь. Но вышло так, что, вернувшись в свои комнаты и сняв верхнее платье, прилегла подремать, а когда проснулась, вызванная камеристка сообщила: уже утро.

— Вздремнула, — пробормотала я, садясь на постели. Потёрла ладонью лицо, и тут отдёргивавшая шторы Лидия вдруг позвала меня:

— Госпожа, взгляните!

— Что там?

Спешно поднявшись, я подошла к ней. Выглянула в окно и увидела, как на запруженный людьми замковый двор ровной колонной въезжают всадники в серых плащах.

— Кто это? — обернулась я к Лидии.

— Его светлость Тьерсен с отрядом, — ответила та. — Вы не узнали?

«Герб: три серебряные вершины на фиолетовом поле. Родовые цвета: серое с серебром», — шепнула память голосом сенешаля Амальрика, и я, машинально сжав край подоконника, отозвалась:

— Теперь узнала.

Значит, остался только старый Наварр. Когда он доберётся до замка Источника, мы будем готовы полностью.

И ждать подкрепления больше будет неоткуда.

— Я рад, что с вами всё в порядке.

Раймунд Тьерсен оказался в точности как в моих воспоминаниях. Сдержанный, немногословный, с малоподвижным лицом и идеальной выправкой, он полностью соответствовал прозвищу своего рода — Каменные. И потому эта фраза, сказанная вскользь после всех приветствий, застала меня врасплох.

— Благодарю, — с запинкой отозвалась я и неосознанно бросила взгляд на Геллерта. Однако тот отнёсся к сказанному совершенно безразлично — в точности, как к давнему обещанию Тьерсена прислать мне шкуру снежного волка. Герцог же сухо кивнул в ответ и заговорил с Геллертом о тактике налётов, пока вражеская армия идёт к замку.

— Уже, — спокойно ответил тот. — И результаты неплохи. Однако предлагаю обсудить это в Зале Совета, где есть карты.

Тьерсен кивком выразил согласие, и мужчины, извинившись передо мной, отправились на очередное военное совещание. Я же занялась тем, чем планировала вчера: разыскала сенешаля и попросила найти для меня какое-нибудь полезное дело.

— Хм. — Амальрик задумчиво прищурил один глаз. — Ну давайте попробуем.

И после короткого разговора о моих знаниях и умениях («собеседования» всплыло в уме новое слово из мира Кристин) постановил:

— Пожалуй, вы можете заниматься травами для лазарета вместе с Александрин. Как думаете?

Я замялась. Конечно, за время, проведённое в Доме Тишины, госпожа Сильвия многим со мной поделилась. Но хватит ли этого? И потом, русоволосая, сухощавая целительница Александрин напоминала мне суровую и требовательную гувернантку, из-за придирок которой было пролито немало тихих слёз Кристин де Ла Ренн.

Однако был ли у меня выбор?

— Хорошо, пусть будут травы. — Я решила довериться опыту сенешаля. — Вы проводите меня?

— Разумеется, — успокоил Амальрик. И мы направились в сторону замкового лазарета.

Если Александрин и не была в восторге от напросившейся помощницы, виду она не подала. С суховатой почтительностью поблагодарила меня за желание помочь и повела показывать лазарет. А заодно исподволь расспросила, что я знаю о лекарском деле вообще и травничестве в частности. И, видимо, мои ответы её успокоили — по крайней мере, дальнейший разговор у нас потёк более свободно.

— Деревенские женщины помогают мне со сбором в три солнечных часа — на рассвете, в полдень и на закате, — рассказывала целительница. — В лунный час, полночь, я хожу за стены замка сама. Потом надобно перебирать собранное, чтоб ни листика, ни травинки повреждённой не было. Как должно развешивать и раскладывать в сушильне. Что высохло — убирать, каждую травку на своё место. А как время свободное есть — резать и катать бинты да щипать корпию. Так вот, ваша светлость. Ежели б вы взялись заниматься травками, покуда я с женщинами на пустошь хожу, была б премного благодарна.

Предложение мне понравилось — сказать по правде, я опасалась, что меня попросят учить других, где какая трава и как её правильно собирать, чтобы сохранить все целебные свойства. Поэтому я без промедления согласилась и вместе с Александрин отправилась в сушильню — надо было закончить с тем, что собрали сегодня утром.

К счастью, я обманулась суровой внешностью целительницы. Хотя человеком она была явно замкнутым, на любые вопросы отвечала с доброжелательным терпением и по существу. Так что к концу дня мы не то чтобы подружились, но общий язык нашли точно. И когда, прощаясь, я пообещала прийти завтра, Александрин явно отнеслась к этому, как к хорошей новости.

***

Обедала я в лазарете — мальчик-слуга принёс для нас с кухни корзинку со всякой снедью. Ужинать же думала в трапезной — мне казалось, Геллерт прикажет накрыть стол для вассалов. Однако Лидия сообщила, что никаких распоряжений об этом не поступало, и вообще его светлость Тьерсен, например, перед закатом уехал из замка с малым отрядом.

«Тревожить королевские полки?» — вспомнила я утренний разговор. И спросила у камеристки:

— А что князь? Он ужинал?

Лидия развела руками, но тотчас вызвалась всё разузнать.

— Иди, — разрешила я. — И если нет, собери на поднос ужин для двоих.

В конце концов, вчера меня не прогнали. Не должны прогнать и сегодня.

Геллерт и впрямь благосклоннее воспринял моё появление в кабинете с подносом в руках. «Смирился с неизбежностью», — мысленно усмехнулась я, ставя ношу на столик. Подняла клош, и Геллерт, оценив количество блюд, уверенно произнёс:

— Вы сегодня тоже не ужинали.

— Да, — не смущаясь признала я. — Но, как видите, хочу это исправить.

— Прекрасное желание, — Геллерт произнёс фразу без улыбки, отчего мне почудился непонятный подтекст. — Прошу вас.

И он, как и вчера, учтиво придвинул мне стул.

— Вам пришлась по душе работа в лазарете?

За всё время ужина мы впервые коснулись темы более серьёзной, чем погода.

— Да, — просто ответила я, беря с подноса румяный пирожок.

— И завтра?.. — начал собеседник, и я подхватила:

— Завтра Александрин так же будет меня ждать.

Ничего особенного в этом ответе не было, однако Геллерт счёл иначе.

— Спасибо вам.

Я не выдержала проникновенности взгляда и смущённо отвела глаза.

— За что?

— За то, что вы делаете.

Я поняла, что от неловкости тереблю юбку, и заставила себя разжать пальцы.