Я тихо закрыла книгу и аккуратно вернула её на место.

Глупышка Кристин. Глупышка я. Так это не работает.

— Так это не работает, — повторила я вслух, чтобы словами смыть разъедавшую рот горечь. И буквально подпрыгнула, услышав совсем рядом тихий и полный укоризны голос сенешаля Амальрика:

— До сих пор не спите, монсеньор?

«Геллерт? — я закрутила головой. — Где это?»

— Как и вы, Робер, — между тем отозвался Геллерт, и я наконец поняла, откуда шёл звук.

Камин. Пустой камин. Осторожно, как мышка, я приблизилась к его чёрному зеву и напрягла слух.

— Старики мало спят, монсеньор.

— Светлейшие князья тоже.

«Наверное, это кабинет, — я наморщила лоб, роясь в воспоминаниях о прогулке по замку, которую мне устраивал Амальрик. — Ночью очень тихо, а камины летом не зажигают. Вот и получается, что всё происходящее там можно услышать здесь. Через общую вентиляцию».

Венти… Что? Я тряхнула головой — неважно. И вообще, порядочность требует от меня быстренько собраться и уйти, а не подслушивать, как князь и сенешаль обсуждают…

— Вы решили, как поступите с виконтом и девушкой?

Упрекавшая меня совесть вместе со мной затаила дыхание.

— Скорее всего, отпущу. Стража проводит их до границы, а потом пускай идут, куда хотят.

У меня вырвался выдох облегчения — сколько бы неприятностей эти двое мне ни причинили, я бы не простила себе их смерти или даже жестокого наказания.

— Вы уверены, монсеньор? — а вот Амальрик был со мной не согласен — в его голосе слышался неприкрытый протест. — Наёмный убийца в Ренне, нападение в столице, нападение по дороге в княжество и, наконец, похищение госпожи княгини! Не много ли вы прощаете этому д’Аррелю?

Наёмный убийца? Нападение в столице? Я прижала ладонь к губам. Неужели виконт настолько жаждал меня заполучить?

«Его бы упорство, да в мирное русло».

— Это наши догадки, Робер, — мягко заметил Геллерт. — Д’Аррель, как вы помните, не признался ни в чём, кроме попытки похищения. И потом, что вы предлагаете? Высечь его на конюшне? Повесить на стене? Он вассал и какой-то там родственник моего тестя, его нельзя просто взять и отдать палачу. Тем более что палача в замке нет.

— Но отпускать? — Амальрик замолчал, справляясь с эмоциями, и аккуратно продолжил: — Признание ведь не так сложно получить, даже без членовредительства. Виконт не выглядит особенно несгибаемым…

— Я не буду этим заниматься, — жёстко отрезал Геллерт, и в кабинете повисла тишина. Я почти перестала дышать, боясь быть услышанной, но наконец Геллерт заговорил.

— Ступайте, Робер. Пора отдыхать.

— Только после вас, монсеньор, — здесь Амальрик остался непреклонным.

— Я ещё, — запинка, словно чтобы подобрать слова, — не достаточно устал.

Снова в ткани разговора возникла прореха, и теперь уже сенешаль попытался её залатать. Осторожно, будто выходя на тонкий лёд, спросил:

— Госпожа княгиня не вспоминает?

— Не знаю, — тон Геллерта заметно посмурнел.

— Виконт не успел ей рассказать… что-нибудь?

— Я не расспрашивал, — Геллерту не нравилась тема, это слышала даже я. Однако Амальрик не собирался её закрывать.

— Монсеньор, прошу прощения, но вы не думали о Доме Тишины? Мне кажется, его атмосфера благотворно сказалась бы на здоровье и памяти госпожи Кристин. К тому же в её нынешнем состоянии чем меньше чужих глаз за ней наблюдает и чужих языков при ней болтает, тем лучше.

И снова стало тихо — должно быть, Геллерт обдумывал сказанное.

— Пока не знаю, — наконец ответил он. — Память к Кристин должна вернуться и так, а отпускать её от себя мне бы не хотелось. Замок, несмотря ни на что, по-прежнему самое безопасное место в княжестве.

— И потому все молнии бьют в него, — парировал сенешаль. — Что, если сюда снова приедут какие-нибудь жонглёры?

Резко шаркнули ножки кресла.

— Не приедут. Никто сюда не приедет, я об этом позабочусь. А сейчас, Робер, хватит тратить время на болтовню. Надо отдохнуть, пока ночь не закончилась.

— И двужильным светлейшим князьям тоже, — Амальрик упорно гнул свою линию, и на этот раз добился своего.

— Хорошо, Робер. Ваша взяла, — сдался Геллерт, и я на цыпочках отступила от камина.

«Надо дать им время, чтобы ушли, — нервно комкая край шали, я на всякий случай задула все свечи, кроме одной, и отошла к окну. — Только бы Геллерту не вздумалось зайти в библиотеку за книжкой на ночь!»

Подняла глаза к круглому лицу луны и постаралась вернуть себе хоть толику спокойствия.

Геллерт сюда не придёт, с виконтом и Жюли всё будет в порядке, из замка меня никуда не отправят. Дом Тишины — какое странное название. Не уверена, что мне хотелось бы там побывать.

А с другой стороны, почему Геллерт сказал, что замок — самое безопасное место? Разве мне что-то угрожает, кроме назойливого внимания д’Арреля? И не связано ли это с…

Я машинально опустила ладонь на живот. Луна вдруг задрожала, потеряла чёткие очертания, заставив часто заморгать.

Не буду об этом думать. И вообще, Геллерту с сенешалем пора разойтись по комнатам.

На этой мысли я взяла свечу и, прикрывая робкий огонёк ладонью, выскользнула в коридор.

До своих комнат я добралась без происшествий, хотя и дёргалась от каждого померещившегося шума. Уже перед дверью в гостиную задула свечу и тихо вошла внутрь.

Здесь было всё спокойно, и я, не чувствуя подвоха, пересекла комнату. Потянула за ручку двери в спальню и замерла, когда узкая щель окрасилась тёплым золотом.

«Я не оставляла свет!»

Кто мог ждать меня там, настолько бесстрашный, что зажёг огонь? Я попятилась, судорожно заозиралась — где же колокольчик для вызова прислуги? — и неожиданно услышала:

— Входите, Кристин, не бойтесь. Это я.

— Я уже собирался снова бить тревогу.

Не смея поднять глаз, я стояла у самого входа, словно нашкодивший ребёнок, вызванный в отцовский кабинет.

— Где вы были?

Геллерт не ругал меня, не злился, не разговаривал сквозь зубы. Но мне всё равно хотелось сделаться маленькой, как мышка, и юркнуть в темноту под шкафом.

— Кристин, я жду ответа.

— В библиотеке, — мой голос звучал откровенно жалко. — Я… мне не спалось, и я решила сходить в библиотеку. За книжкой.

— Однако вернулись вы без неё.

Ни намёка на подозрительность, лишь сухая констатация факта. И всё равно мои щёки и шею залил густой румянец.

«Теперь точно не поверит».

— Я немного почитала там, в библиотеке. «Трактат об истинах». Потом поняла, что хочу спать, и вернулась. А книгу оставила.

Услышь я от кого-нибудь такое объяснение, приняла бы его за откровенное враньё. И уверена, Геллерт решил так же.

Однако он лишь проронил:

— Понятно, — и двинулся к выходу из спальни. Обогнул меня, будто соляной столп, и только тогда я отмерла.

— Это правда! — не придумав ничего лучше, я схватила его за предплечье. — Я не вру, я была в библиотеке!

Наши взгляды встретились, и мой порыв погас, как огонёк свечи, задутый ледяным шквалом.

— Доброй ночи, Кристин.

Геллерт аккуратно отцепил мои ослабевшие пальцы от рукава и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Оставив меня с трясущимися губами и ощущением своего полнейшего ничтожества.

Я почти не спала той ночью. Злилась то на Геллерта — зачем ему вообще понадобилось приходить? — то на себя — что мне стоило сообразить и взять с собой несчастный «Трактат»? И лишь в первых проблесках рассвета, напрочь измяв постель, догадалась задать себе вопрос: а почему вообще так важно, чтобы он поверил в мою честность? Да, формально мы супруги, но по факту он мне чужой человек. Да, нам необходимо как-то сосуществовать друг с другом — тут я невольно вздрогнула, вспомнив об интимной стороне супружеской жизни, — однако не стоит забывать и о моей потере памяти. Что скрывается за обещанием душевной боли, из-за которого я боюсь даже ненароком потревожить прошлое?