Они двинулись в путь, обходя валуны и купола «бочкообразных». Субкарлик, по-прежнему невысоко над горизонтом, окрашивал весь антураж в оттенки ржавчины и коричневой плесени, придавая пейзажу болезненный, почти инфернальный вид. Подушек лишайника становилось меньше — они растворялись в сплошную поверхность; наконец экстремофил покрыл светло-коричневый грунт полностью, и идти теперь пришлось по этому охристо-зеленому бархатному покрову. Лишайник пружинил, упруго проминаясь и медленно возвращая форму, местами похрустывал — где пересох от близости горячих камней, и стал ломким, как тонкий сухарь.

Прошли порядка пятисот метров, когда Алекс заметил впереди участок с необычно яркой, почти изумрудной окраской лишайника. Пятно выделялось на фоне общей охристо-зеленой массы — как свежая трава на выжженном поле.

— Смотри, — Алекс указал вперед. — Может, другой вид?

— Вопрос не ко мне, — Виктор всмотрелся. — Эксперт по экогенезиологии у нас ты, я только скромный навигатор.

Они дошли до пятна. Алекс остановился в метре, пригнулся, разглядывая насыщенную зелень. Это была снова подушка, но другая — более сочная, плотная; поверхность была гладкой, почти лакированной, совершенно не морщинистая, как у встреченных до сих пор. Цвет был интенсивным, живым, даже в мерклом свете субкарлика.

И через две секунды лишайник взорвался. Подушка вспыхнула облаком темно-зеленой пыли — плотным, казалось даже, почти осязаемым через костюм. Алекс отшатнулся, но было поздно. Облако окутало его по пояс, осело на костюм плотным слоем, и через секунду Алекс почувствовал, как что-то начинает мешать движениям.

— Какого… — он попытался передвинуть ногу — и не смог.

Споры прилипли к костюму — тысячи темно-зеленых точек, покрывших защитный состав, — и начали плести нити. По ногам поползла сеть тонких волокон — они появлялись, казалось, из ниоткуда, и с каждой секундой становились плотнее, толще. Прямо на глазах формировалась паутина, оплетающая конечности снизу вверх.

— Не двигайся! — воскликнул Виктор. — Умри!

Однако Алекс, пытаясь освободиться, дернулся — инстинктивно, не контролируя. Нити натянулись, и мгновенно сжались, словно живые. Алекс почувствовал как они хватают ноги, впиваясь в костюм. Он не смог удержаться и рухнул на колени.

Нити продолжали плестись, процесс ускорялся. Они оплелись вокруг бедер, поползли к поясу, толстея и уплотняясь.

— По-моему, у нас проблема, — сказал Алекс как можно более безмятежно.

— По-моему тоже… Не двигайся, говорю!

— Что за дьявол? — Алекс всмотрелся в нити. — Эти штуки, похоже, врастают в защиту… А костюм не работает! Они его разъедают, ты понял?

В некоторых местах под сетью волокон появились тонкие прозрачные струйки дыма.

— Может где-то что-то такое и было описано, — отозвался Виктор, — но я эту главу пропустил.

Он выпрямился, стал оглядываться. Здесь отчетливо проявлялась странная, почти математическая регулярность — «бочкообразные» купола возвышались строго на участках лишенных зелени экстремофилов. Словно две формы жизни, не перенося друг друга, или следуя негласному договору, поделили территорию — лишайник стелился сплошным полотном на одних участках, а купола занимали свободные от него «островки» на других.

Он подскочил к ближайшему «бочкообразному», выхватил из ножен на поясе нож — стандартный многофункциональный клинок, сантиметров двадцать длиной, — и полоснул по одному из щупальцевидных стеблей. Незапитанный нож с трудом справился с твердой упругой плотью — Виктору пришлось резать еще. Наконец стебель поддался. Обрубок, потеряв тяжесть капсулы, выпрямился как пружина, и выпустил веер густой молочно-лимонной жидкости.

— Держись! — Виктор подхватил отрезанный фрагмент, метнулся обратно к Алексу, рухнул рядом, стал выдавливать сок на нити опутавшие костюм. Эффект был мгновенным — волокна под жидкостью задымились, стали хрупкими, как обугленная бумага. Алекс рывком дернул ногой — и нити лопнули с тихим треском, рассыпавшись мелким пеплом. Алекс отряхнул остатки мертвых волокон.

— Ну, ты красавец, — он перевел дух. — Откуда ты знал?

— Вспомнил твои конспекты, — Виктор усмехнулся, стряхивая остатки жидкости с перчаток. — По планетарной экогенезиологии. Помнишь — давал пару раз, когда я зависал на зачетах? До сих пор тебе благодарен, если честно… Там была целая глава, про условный мутуализм и антагонистический симбиоз. Ты сам что, забыл, профессор?.. Про то, что виды в симбиозе могут быть жизненно необходимы друг другу — обмениваются метаболитами, создают общую экосистему, — но при этом побочные продукты метаболизма бывают взаимно токсичны. И чтобы не отравить партнера, они распределяют места, избегая прямого контакта. Пространственная сегрегация при биохимической взаимозависимости. То есть, должно быть взаимное ингибирование.

— Хорошая память у двоечника, — Алекс улыбнулся. — Ладно, идем дальше… И подальше от этих антагонистических симбионтов, обоих.

Они обошли опасный участок широкой дугой и продолжили путь.

Следующие полкилометра одолели без происшествий. Местность стала чуть больше холмистой — возвышения высотой метров десять-пятнадцать, на которые переселилась темно-изумрудная разновидность экстремофила; между буграми растекались понижения, испещренные куполами «бочкообразных». Рельеф напоминал застывшие волны древнего моря, окаменевшие и покрытые чуждой жизнью.

В одной из таких низин обнаружилась новая аномалия. Купола здесь были другими — более темные, бурые, местами почти багровые, цвета запекшейся крови. Они были заметно крупнее обычных — некоторые достигали полутора метров в высоту, а стебли, торчащие в стороны и в угрюмое небо, были толще и мясистее, диаметром в голень взрослого человека. Капсулы спор свисали тяжелыми гроздьями, фиолетовый цвет их был темнее, почти черным.

— Низины — возможно, ближе к грунтовым водам? — предположил Алекс, остановившись на краю спуска и оценивая обстановку. — Больше влаги — больше биомасса.

— Или остаточная влага, от некогда бывшего озера. В обход идти, думаю, смысла нет. Добавлять минимум километр, а шансы нарваться на то же самое остаются. Только потеряем время. Тем более, что меня снова начинает колбасить. Не так, как там, — Виктор указал на юг, — но перед глазами уже плывет… А еще костюм не работает.

Алекс оценил маршрут. Низина тянулась метров на сто вперед, с обеих сторон обрамленная грядами коварной зелени.

— Пошли здесь, — закончил Виктор. — Про аккуратность напоминать не буду. И теперь я первый.

Они начали спуск. Лишайник под ногами стал заметно мягче, влажнее — ботинки оставляли отпечатки, которые медленно восстанавливались. Алекс почувствовал как подошвы, которые перестали вязнуть в грунте на ковре лишайника, стали уходить снова. Не критично, сантиметра на два — на три, но создавая ощущение какой-то странной неустойчивости. Ощущение так же по-странному неприятное — будто они идут по толстой губке, пропитанной чем-то густым, или по шкуре, наброшенной на что-то дышащее. От новых необычных усилий ноги заныли.

— Мне все это не нравится, — сказал Виктор.

Они прошли метров тридцать. Поверхность становилась все мягче. Алекс заметил, что местами на лишайнике выступает влага — мерцающая радужная маслянистая пленка.

— Мне тоже. Здесь запросто может быть…

Он не успел договорить. Виктор сделал шаг — и провалился. Мгновенно, словно поверхность под ним в миг просто исчезла. Корка лишайника треснула с влажным звуком, разошлась лепестками, и Виктор ушел под поверхность по пояс.

Алекс бросился к нему, но вовремя сдержался и остановился. Виктор дернулся, пытаясь выбраться, но только погрузился глубже — почти по грудь.

— Не двигайся же! — воскликнул Алекс. — Умри!

— Приятная расслабляющая ванна, — прохрипел Виктор. — Градусов шестьдесят минимум, как мне кажется… Без костюма можно свариться, как лобстер в медленноварке.

Алекс огляделся. Мост? Костюм не работает, да и не за что зацепить. Самому, понятно, не вытащить… Взгляд упал на рюкзак Виктора.