И как он, после всего, смеет упоминать "её поведение"? Смеет обвинять её в том, как она реагирует!? Это он разрушил её мир своими грязными, дорогими руками.

Прижимаю Алису ближе, закрыв собой, как щитом. Больше — никому.

Ни ему, ни ей. Никому из них не позволю подойти к ней снова. Ни на шаг.

***

Глава 9

Спустя три месяца

Антон

— Зачем ты приехал? — открыв дверь, Даша оглянула меня таким безразличным взглядом, к которому я не привык.

Ведь первое время от общих друзей я слышал, как она страдает по мне. Мне это не то чтобы льстило, но будто бы я чувствовал себя для неё хоть каким-то значимым. А когда мне сказали, что её видели с каким-то упырем, я словно взорвался. Какого хрена?! Она так быстро кого-то нашла мне в замену?! Ну конечно, я оставил ей дом… Пожалел… У неё нашлись силы строить новые отношения?! Упрекая меня, что я хочу наладить отношения моих дочерей?!

— Хочу увидеть дочь. Это теперь преступление? — проговариваю я, стараясь держаться спокойно, но голос всё равно выдает напряжение.

Заглядываю внутрь, стараясь разглядеть: не мелькает ли где-то в холле его проклятая куртка, не стоит ли у двери его обувь.

— Она ночует у мамы, — её ответ звучит резко. Даже, можно сказать, жёстко. Та же Даша, но будто из стали. Тон чужой. Сухой. Деловой. Никогда раньше она так не говорила со мной. Её голос всегда был… с оттенком надежды.

Как будто где-то там, на дне души, она всё ещё верила, что я вернусь, что мы всё-таки соберём куски назад, как бы ни ранили друг друга.

Но теперь этого не было.

Я не узнал её. В этих глазах, в этой осанке — была другая женщина. Спокойная, уверенная, уставшая… но твердая, как камень после бури.

Вот он, итог. Она справилась без меня, пережила, приняла, стерла. И вместо раздавленной женщины стоит та, которая теперь не ждет.

— Я просто хотел… — начал было я, но она уже немного прикрыла дверь, упёршись в косяк плечом, будто показывая — разговор нежелателен.

— Ты просто хотел к дочери, её дома нет, — не глядя прямо, говорит она. — Так что иди, Антон. И помни одно. Она не будет общаться с твоей дочерью! Как бы тебе этого не хотелось! — свирепо роняет она, но я тут же втискиваюсь в дом, чтобы все же убедиться, кого она здесь ждет, пока Алиса у мамы.

— Даже чая не нальешь как отцу своего ребенка? — вхожу я в дом и окидываю взглядом стол в гостиной, где не стоит то, что я ожидал увидеть. Она никого не ждет. Возможно, он должен заехать за ней, чтобы поужинать в ресторане.

— Антон, уходи! Что ты творишь?! Иди к себе домой! — панически кричит Даша, а я замечаю только то, что она поправилась… Кормит её новый жених хорошо… Богатый, наверно… Так и хочется узнать, кто он такой…

— Я отдал тебе этот дом. Я что, не имею права зайти? У нас общий ребенок. Все равно я буду общаться с тобой, как бы тебе этого не хотелось… — в доме пахнет ванилью или чем-то сладким и очень приятным.

— Это все мы можем обсудить по телефону. Да и что обсуждать?! Ты теперь другую дочь задариваешь подарками! Ты теперь с ней проводишь вечера! А Алиса у тебя так, ребенок выходного дня! — она вновь заводится, глаза её блестят, а я так хочу немного побыть здесь.

Даже если она кричит. Пусть. Наташа не кричит, Наташа пьет кровь… Я понимаю, что случилось горе… Но это все вылилось в большую депрессию… И мне тяжело находится дома… и морально я будто уничтожен…

— Я провожу с ней время. Не наговаривай на меня, прошу… Ты лучше расскажи, что за мужчина крутится вокруг тебя? — заглядываю к ней в глаза и вижу страх… Точно, я попал в самую цель…

Это мгновение едва уловимо — взгляд вспыхивает, чуть дёргается. Испуг? Беспокойство?

— Антон, ты зачем сюда приехал?! Чтобы устроить мне допрос?! Чтобы читать мораль? — голос её становится резким, почти холодным. — Хочешь защитить своё эго или что? Да, даже если у меня и есть кто-то, я не обязана перед тобой отчитываться. Мы разведены. Всё. Прошло. Между нами ничего нет, понял? Ни-че-го…

Её больно слушать. Не потому что она говорит резко, а потому что… когда-то она же ласково шептала моё имя по утрам, жала мне руку за ужином, смеялась над моими глупыми историями.

А теперь речь о нас — будто о забытой книге, которую выбросили в дождь. Я сжимаю зубы и выдыхаю тяжело, будто сдувая одну за другой стены между нами.

— Даш… — говорю тихо, почти шепотом. — Наташа потеряла ребёнка…

Эти слова выходят словно через кровавую рану. До сих пор не могу до конца осознать это. Как будто мир сдвинулся. Как будто ничего уже не вернуть на место.

Она замирает. Тема слишком тяжёлая даже для её злости.

— Мне очень жаль… — тише произносит она. И правда, звучит искренне. — Это большое горе. Особенно для женщины… Наверное, ты должен быть рядом с ней. Она нуждается в тебе.

Она отводит взгляд, будто не может долго удерживать мой.

Я киваю слегка.

— Спасибо. Я… я просто не знаю, как ей помочь. Я сам в растерянности. Она плачет каждые полчаса. Карина всё видит, чувствует… молчит, но я вижу — ей тоже больно. Эта тишина в доме невыносима. Хочется закричать, но… нельзя. Надо быть сильным.

Она молчит. И этой тишиной отгораживается от меня.

— Антон… — наконец выдыхает. — Мне правда жаль. Искренне. Но я не твоя подруга, не твой психолог. Я не тот человек, к которому приходят за поддержкой в таких ситуациях. Я… не могу помочь тебе в этом.

На секунду в её голосе дрогнула нежность. Но она тут же собралась.

— И, пожалуйста, поезжай. Я себя плохо чувствую. У меня сил нет даже на этот разговор.

Она кивает в сторону двери. Вежливо, но отчётливо даёт понять — разговор окончен.

Я смотрю на неё. И вдруг понимаю: я скучаю. Не просто о доме, не о стабильности. Я скучаю по ней. По Даше, которая громко хохотала над моими тупыми шутками, которая говорила "дурачок", но смеялась и обнимала, по тем простым утрам, когда она в пижаме выходила с кружкой кофе и зевала, не стесняясь.

И теперь… Она — чужая. Слишком сильная, слишком прямая, слишком чужая, чтобы пустить меня обратно.

А я стою здесь как гость, которому забыли сказать: ты больше не нужен.

Не знаю, что на меня находит, но я подхожу ближе. От неё приятно пахнет — этот знакомый, тёплый, почти домашний аромат — как в те времена, всё ещё было… «мы».

Мне так хочется обнять её. Просто прижаться. На миг. Без требований, без слов. Просто посидеть рядом… Но понимаю — это глупо. Не время, не место. И у меня есть Наташа.

Она осторожно опускается на диван, прикрывает глаза, потирает виски. Лицо бледное.

— Что-то случилось? — тихо спрашиваю я. Колени сгибаются непроизвольно, сажусь рядом. — Тебе плохо?

Поворачивается ко мне боком. И я замираю. Из-под свободной кофты будто на секунду выдается округлость. Едва заметная, но… неуловимо знакомая.

Нет. Бред. Она просто чуть поправилась. Просто… моя худышка Даша стала чуть мягче… Ну не может же быть…

— Всё нормально, — говорит она быстро.

— Голова закружилась немного, бывает. Антон, пожалуйста. Я передам Алисе, что ты заходил, хорошо? А теперь… поезжай.

Я киваю… Сильно не настаиваю. Хотя внутри всё сжимается.

— Ладно. Прости, что навязался. Просто… Может, вызвать тебе скорую?

— Нет, не надо. Всё в порядке. Закрой снаружи дверь — я потом щеколду поставлю.

Я уже почти на пороге. Осталось только зацепить ручку, закрыть — и всё. Но взгляд падает на комод у двери. На нём — маленькая белая баночка.

Я прищуриваюсь.

Что-то знакомое…

Точно. Те же витамины, что были у Наташи.

Один в один. Ядрёно-розовая этикетка. Название лезет в глаза само собой. Мне будто током шарахает.

Нет. Это не может быть…

НЕ МОЖЕТ.

Медленно беру баночку в руки, как будто что-то запретное. Пальцы дрожат. Читаю.

«Витамины для беременных».