Его тон — как пощёчина. Трезвый, отчуждённый. Так смотрят на человека, которого уже вычеркнули из жизни, как на клоуна, как на нелепое напоминание о чём-то наскучившем.

Смеюсь. Горько, зло, срываясь:

— Ах, "не позорься", значит?! Так вот знай, Антон: ты разбил мне сердце. И после этого я никогда, слышишь? НИКОГДА не останусь рядом с таким подонком, как ты!

Я хватаю рамку с фото. Наша фотография. Мы — на море. Свадебное путешествие. Я в лёгком платье, ветер играет волосами. Антон обнимает меня за талию, и в его взгляде — любовь, та, в которую я когда-то верила. Безоговорочно.

Он вздыхает, спокойно, почти с жалостью.

— Это и есть хорошо, Даша, — медленно говорит. — Ты ещё встретишь своего человека. Устроишь свою жизнь. Но… у нас не вышло. Я не смог быть с тобой по-настоящему счастлив.

— Сволочь, — шепчу. Потом громче: — Сволочь ты, Антон. Ненавижу тебя. До дна!

Я резко бросаю рамку в его сторону. Удар — не в цель. Антон чуть отшатывается, словно не ожидая вспышки ярости, и фотография падает на пол. Разбитое стекло летит в стороны, с тихим хрустом рассыпаясь у его ног.

Он смотрит на осколки, потом на меня. В голосе — ледяная злость:

— Дура. Другая на твоём месте радовалась бы! Всё было как у людей: дом, комфорт, деньги. Я тебе всё оставляю. А ты… — он качает головой. — Ещё доиграешься. Я оставлю тебя ни с чем, если будешь так себя вести.

Он подходит к двери, берет сумку. Глаза его — без сожаления, холодные, победные.

— Иди к своему "счастью", Антон, — произношу я, уже почти шепотом, — и больше никогда не возвращайся. Ни ко мне, ни к Алисе. Просто исчезни.

Он молча открывает дверь. Выходит с гордо поднятой головой. Выдох.

Бах.

Дверь захлопывается с такой силой, что будто что-то внутри меня отрывается окончательно. Отдаётся треском в голове. Кажется, это был звук… разлетающегося на куски прошлого.

Я медленно опускаюсь на пол, словно подкошенная. Холодный ламинат касается колен, но я почти не чувствую. Руки сами тянутся к голове — обхватываю её, пытаясь сдержать вихрь внутри.

Тихий плач срывается с губ, будто что-то внутри меня лопнуло — беззвучно, но громче любого крика. Сил больше нет. Ни бороться, ни дышать. В сердце — только пустота, холод и пепел.

Внутри будто что-то хрустнуло. Что-то надломилось навсегда. И я понимаю — теперь я другая. Той, какой была раньше, больше нет.

Я никогда больше не поверю ни людям, ни словам, ни в любовь.

— Мама… Папа от нас ушёл? — тихий, хрупкий голос Алисы разрезает комнату, как лезвие.

Он будто отзывается эхом в моей голове, превращаясь в новую волну боли. Она всё слышала…

Я поворачиваюсь — в дверях стоит моя дочь, маленькая, в пижаме, со взъерошенными волосами и тревогой в огромных глазах.

Смотрит прямо на меня. В глаза, прямо в душу. Сердце сжимается, горло перехватывает…

***

Глава 7

Антон

— Папа, когда ты вернешься? Мама плачет каждый день… Зачем ты нас бросил? — сидя на заднем сидении, моя маленькая и очень умная Алиса задает вопрос.

— Доченька, ты не слушай маму. Я никого не бросал… Сейчас поедем в твое любимое кафе, выберешь что хочешь, и я тебя познакомлю кое с кем… — улыбаюсь я, пытаясь настроить ее на нужный лад, ведь Даша уже все сделала, что могла.

— Не хочу ни с какими тетками знакомиться! Ты нас бросил и ушел! — кричит она, и это последствия общения с Дашей.

Но она не знает самого главного: что там ждет её сестра…

— Успокойся, милая. У меня для тебя сюрприз, — говорю я, когда мы подъезжаем к кафе, где продают любимые блюда моей дочери.

— Папа, ты мне купил новый телефон?! Уже новая серия вышла! Там такие цвета! — восторженно говорит Алиса…

Но я ведь не успел ей поменять телефон… А Карине вот купил ее первый телефон… Она сейчас еще на больничный пошла, снова проблемы по сахару… Наташа не выходит с ней от врача…

Я и решил её порадовать… Как мог… Обещал же… Я столько упустил… Но Наташа сама не знала, что Карина могла быть моей дочерью, только когда девочка стала расти, она начала сомневаться… Да и у Алисы телефон почти новый…

— Нет, милая. Это не телефон, — говорю ей, припарковывая машину рядом с «Матизом» Наташи. — Но скоро ты узнаешь… кое-что очень важное.

Я проверяю дыхание, собираюсь с духом. Эта встреча изменит всё. И я не знаю, как к ней отнесётся Алиса.

Но она должна знать правду. Как и Карина. А я — должен быть рядом. Ведь именно это, наверное, и значит быть отцом.

Увидев за угловым столиком у окна Наташу и Карину, я машинально выпрямляюсь. Девочки сидят напротив друг друга: Карина лениво ковыряется ложкой в мороженом, скучающе глядя в сторону, а Наташа, заметив нас, улыбается — немного натянуто, немного тревожно, но искренне.

Я тихо беру Алису за руку.

Она идёт за мной без сопротивления — пока. Наверное, думает, что всё ещё идёт к какому-то подарку-сюрпризу.

Подходим ближе. Наташа кивает мне, потом переводит осторожный взгляд на Алису. Та смотрит на неё с интересом, но без понимания.

— Привет, — говорит Наташа мягко, но дочь лишь ещё крепче сжимает мою руку.

Я делаю вдох. И выдыхаю боль и страх вместе со словами:

— Алиса, — начинаю медленно, — это Наташа. Она моя… очень хорошая знакомая. А это — её дочь… — делаю короткую паузу, — и… твоя сестра. Карина.

Слова словно застревают в горле. Слишком долго мы молчали. Слишком долго пытались разобраться, прежде чем решиться на это. Но мы с Наташей договорились: никакой лжи, никаких недомолвок. Они уже не малыши. Они имеют право знать.

Алиса резко поднимает на меня глаза.

— Что?! Это твой “сюрприз”, папа?! — её голос срывается на визг.

В следующую секунду она смотрит на Карину — и на её лице появляется выражение ошеломления, а потом — обида и отторжение.

— Да это же она! Наша новенькая! С этой больной в классе никто нормально не общается! — она делает шаг назад. — Какая ещё сестра?! Ты с ума сошёл?! Папа, она же дура!

Каждое её слово — как плеть. Я застываю.

Наташа тут же срывается с места, Карина съёживается в кресле, лицо её становится пепельным.

Сердце просто разрывается — от вины, от гнева, от того, что не успел, не подумал…

— Алиса… — говорю жёстче и беру её за плечи. — Хватит.

Но она не слушает. Уже в истерике. Слёзы, обида, вырванное детство.

— Ты нас предал! У тебя новая семья теперь, да?! А эта… эта девочка — вместо меня?!

Она вырывается из моей руки и бежит к выходу, разворачивая весь кафе в ураган эмоций. Я бросаюсь следом, даже не успев ничего сказать Наташе, не взглянув на Карину. Всё вокруг становится размытым — как в дурном сне.

Как же так? Они знакомы?..

Наташа же говорила, что переведёт Карину в другую школу.

А я…

Я не удосужился даже спросить, в какую именно.

Выхожу за дверь. Осматриваюсь быстро, глазами ищу Алису. Вот она — прижалась к стене кафе, плечики ходят ходуном, лицо заливают слёзы. Она выглядит такой потерянной… такой маленькой.

Подхожу медленно.

— Алиса… ты что, знаешь Карину? — спрашиваю осторожно, срывающимся голосом.

Она вскидывает на меня глаза — в них целый ком боли, обиды, страха и слышанной где-то правды.

— Она пришла к нам в класс, папа! — всхлипывает. — Говорила, что ты — её папа, а не мой! Я думала, она просто дура… — шепчет она срывающимся голоском. — Но ты ЕЁ папа, да?!

Затем — почти выкрик:

— Ты меня из детского дома забрал?!

Её руки дрожат, губы сжимаются, глаза наливаются новыми слезами. Она — как провалившийся мир. Моя Алиса. Моя кровь.