А он ещё убеждён, что моей работы только хватит "на кофе и маникюр", и давно говорит:

— Бросай. Сиди дома. Ты же не женщина, если весь день проводишь в своем кабинете… Ради чего ты это делаешь?

А я делаю… Ради себя. Ради того, чтобы не исчезнуть. Чтобы, хоть где-то, чувствовать себя нужной… настоящей.

Пока дома — я тень. Жена по статусу. Мать по обязанности. А женщина?..

Глава 3

Путь до дома моей мамы ведёт через все перекрёстки. Ловлю все пробки и злюсь, хоть и говорят, что для Москвы это нормально, но я ненавижу тратить время впустую.

Антон… Как же так вышло, что за семь лет брака мы стали почти чужими? Почему его успех, его взлёт не стал общей победой, а только разрушал нас по кирпичику?

Он был совсем другим. Когда мы познакомились… Я хорошо помню тот день.

Я тогда работала помощником стоматолога — молодая, немного наивная, влюблённая в белые стены клиники и запах антисептика. Антон зашёл на приём — лечить зуб. Простой пациент. И всё же…

Его взгляд прожигал насквозь. Я даже подумала, что, наверное, надела форму наизнанку или испачкалась чем-то… Исподтишка посмотрела на себя в зеркало — вроде всё в порядке.

Он был обаятельный. Наглый по-хорошему. Улыбка на миллион, уверенность в движениях, но без высокомерия.

Когда лечение закончилось и он уже собирался уходить, спросил:

— Можно ваш номер?

Смеётся. Легко. Ненавязчиво.

А я строго, профессионально:

— Нет. Простите. Это некорректно.

Ну правда, что мне — всем пациентам номера раздавать?

Смена закончилась. Я вышла на улицу… и замерла. У входа стоял автомобиль. Уверенный, чёрный джип, фарой будто ловил мой силуэт.

Дверца открылась, и оттуда вышел он — Антон.

С букетом, который выглядел, будто его собирали не в цветочном, а на самой границе между наглостью и романтикой.

— Я обычно добиваюсь того, что хочу, — сказал он, протягивая мне цветы.

И добился.

С того дня всё закрутилось, будто кто-то перемотал плёнку нашей жизни на ускоренной скорости. Прогулки, кафе, смех до слёз, разговоры ночами до рассвета. Он был внимательным, щедрым, таким настоящим…

И куда это всё делось?

В какие папки разложилось между счетами, планёрками, сделками и взрослыми разговорами?

Когда он стал человеком, которого я должна ловить за руку, чтобы просто услышать: «Как прошёл день?»

Стук машин по асфальту отрывает меня от мыслей. Рядом автобус ревёт от нетерпения, как и я.

Подъехав к дому матери, я вышла из машины и положила руку на ещё плоский живот. Хотела бы сказать и поделиться новостью с мамой, но считаю, что первым всё равно должен узнать об этом отец ребёнка.

— Дашенька, заходи. Я тут пирожков напекла. С яйцом и луком, как ты любишь, — с улыбкой на лице произносит мама, приглашая меня на кухню.

— Мамочка, привет! — радостно кричит дочь и обнимает меня за бёдра.

— Привет, родная. Как дела в школе? — с подозрением спрашиваю я у неё и смотрю в глаза так, чтобы она догадалась сама, о чём это я.

— Садитесь, за столом поговорим. Пока горячие, надо кушать, — мама разливает сразу же чай по чашкам, ведь она никогда не может не пригласить за стол. Знала, что я приеду, и специально напекла моих любимых пирожков…

— Мамуль… я, если честно, не так уж и голодна, — смягчённо говорю я, но уже тянусь к стулу под её испытующим взглядом.

— Обижаешь! — вскакивает она. — А ну-ка, бегом за стол! И Алису зови — такую худенькую, ничего не ест. Кожа да кости!

Алиса фыркает и бежит в кухню. Мы усаживаемся. Стол тёплый, уютный, простой… но с каким-то особым светом внутри.

Всё это — её забота, её тепло. И я думаю: а чего мне спешить? Антон вернётся не скоро. Сегодня просто вечер. Вечер с мамой и дочерью. Такой, которых так не хватает.

И, может быть… вот именно сейчас я должна просто выдохнуть. И почувствовать, что в этой жизни, несмотря ни на что, я всё ещё не одна.

— Ты пораньше сегодня? На работе что-то? — вдруг вставляет между делом мама.

— Да. В школу вызывали… — говорю и, вздыхая, смотрю на Алису, она понимает всё с полуслова.

— Что-то случилось? — хватается за сердце мама. И замирает с ложкой в руках. — Ой, Господи… — она почти шепчет и машинально тянется к груди. — Что-то серьёзное?

Я киваю, медленно сдвигая взгляд на Алису.

Та, конечно, всё понимает — дети всегда чувствуют, когда дело касается их.

Секунду смотрит на меня, потом демонстративно откусывает пирожок и уже делает движение, чтобы соскочить со стула. Но я её останавливаю.

Мягко, насколько возможно:

— Алиса. Посиди. Пожалуйста, — пауза. — Расскажи нам с бабушкой, что ты не поделила с новенькой девочкой? С Кариной.

Стараюсь говорить спокойно. Без нажима, без нотки упрёка. Сейчас не время ругать. Сначала — понять.

Алиса опускает взгляд, морщит лоб. Сжимает пальчики на салфетке, как будто готовится к защите.

— Она первая начала, — наконец произносит тихо, будто примеряет слова, прежде чем выложить их вслух. — Она сказала, что я зазнавшаяся. И что я обманываю, и мой папа ненастоящий! — почти кричит дочь.

Мама смеётся и поглядывает на меня.

— Что значит ненастоящий? И ты её за это ударила, внученька? — мама усмехается, но я не вижу пока ещё здесь ничего весёлого.

— Вот так и сказала! Сказала, что это её папа! — фыркает Алиса. — Она дура какая-то! Мам, ну я ей сказала, это мой папа, а та дразниться стала! А потом Лариса Афанасьевна поругала, что я её за волосы схватила и сказала, что Карина воспитывается одна в семье и проходит лечение, и не нужно её обижать!

— Ну, может, девочка действительно мечтает об отце. Раз её мама сказала, что у них нет папы… Алиса, не нужно сразу руки распускать. Надо извиниться перед девочкой…

— Ну, мама! Она когда увидела нашу фотографию, где мы втроём на море, сразу стала кричать, что папа это её! — закричала ещё пуще дочь, и меня окутало на секунду волной ледяного пота.

— Ох, дети, дети… Что только не придумают… Но не всё, внученька, решается руками… Для этого у нас и есть язык, чтобы договариваться…

Плохая мысль сразу появляется в моей голове. Но я быстро отгоняю её. Нет, это невозможно. Мама права. Дети любят придумывать и выдумывать. И сейчас главное донести до Алисы, чтобы она извинилась за то, что схватила за волосы одноклассницу и поцарапала её…

Глава 4

Я не стала ложиться спать. Просто сидела в тишине, закутавшись в плед, прислушиваясь к каждому звуку за окном.

Антона всё не было.

Часы показывали уже за полночь, а в квартире — ни звонка, ни сообщения, только тикающие стрелки и гул в голове.

Где он? Опять работа?

Последние недели он так же — уходил рано, возвращался поздно. Но хотя бы раньше… мы ложились спать вместе. Хоть молча, но рядом. Сейчас — пустая половина кровати молчит, как упрёк.

Странные мысли не уходят — кажутся сначала дикими, а потом… всё логичнее. Я вспоминаю рассказ Алисы. Как она сказала: "Она увидела папу на фото и закричала, что он её."

Как это — её?

Я рассмеялась бы, если бы не вся эта ненормальная тишина, в которой я жду мужа с «работы» посреди ночи.

В груди начинает шевелиться нечто новое, тяжёлое. Как будто что-то трескается внутри, и я даже не знаю — что именно: доверие, уверенность или просто терпение. А если что-то случилось? А если дело не в работе?..

Набираю его номер. В тишине лишь раздаются длинные гудки без ответа… Страх сковывает мое тело, а сознание рисует все новые и новые фантазии…

Почему нельзя просто взять трубку?! Сказать, что он делает?!

Вот и рассказала мужу о своей беременности… Произнесла, как сюрприз… А ему плевать хотелось на это… У него есть дела поважнее…