И если бы дело было только в беременности, он бы не ушел с равнодушием в глаза. Он бы не терял интерес даже к моим попыткам. То, что рушилось, было не в теле. А в чувствах.

В том, как он перестал видеть во мне женщину, и стал смотреть на меня, как на пустое место в доме.

А я всё ещё мечтала родить от него второго. Чтобы склеить, чтобы вернуть, чтобы оживить.

Но теперь… я всё отчётливее понимала: новая жизнь не спасёт того, что умирает.

Укутавшись в теплый халат, я услышала в коридоре громкий голос Алисы… И похоже, с еще кем-то…

Выйдя в гостиную, натыкаюсь на самого Антона.

— Мам! Папа вернулся! — кричит Алиса, подбегая ко мне. — И он хочет жить с нами!

Огромный букет розовых роз и моя любимая клубника в шоколаде лежат на журнальном столе.

— Антон? — голос звучит тише, чем хотелось бы. — Как ты сюда вошёл? Что ты здесь вообще делаешь?

Он не отвёл взгляда, ответил просто, почти буднично:

— Я ушёл от Наташи.

Пауза. Как будто осознание его слов падает в комнату гулко и тяжело. Словно бросили камень в воду, ожидая волн, но наступила гробовая тишина.

Глава 18

Так и продолжаю стоять как статуя. Он вернулся? Правда? А я же ждала… Сидела днями и ночами, ждала, когда же войдет мой суженый…

Боль откатывает назад. Я вдыхаю в лёгкие ещё больше воздуха, готовая сказать ему о том, что больше не жду… Я переплакала, перестрадала… Со мной ещё никогда не поступали так больно…

— Антон, уходи… Прошу… — тихо шепчу я, переглядываюсь с Алисой. Она рада появлению папы.

— Я не уйду, Даша. Больше никогда от вас не уйду… — он встаёт с дивана и, взяв букет, протягивает его мне. Не шевелюсь. Даже не пытаюсь его взять.

— Ты уже ушёл, Антон. Из моего сердца ушёл навсегда… — говорю спокойно. Смело смотрю в его глаза.

— Мы это исправим, — он улыбается, но букет кладёт обратно на стол.

— Мама? Ты не рада? Папа вернулся! — Алиса тут же считывает моё напряжение, становится рядом, между нами, словно боится сделать что-то, что может разрушить нас навсегда.

— Алиса, дочь, иди пока к себе в комнату, пожалуйста… Я хочу поговорить с папой как двое взрослых… — глажу её по голове и глазами показываю, что так надо. После того как Антон ушёл, моя дочь будто изменилась и стала взрослее.

— Хорошо… — обиженно отвечает и медленно идёт в комнату, всё ещё оборачиваясь на нас с Антоном.

— Антон, прошу тебя… не надо пользоваться Алисой… Хватит играть детьми… Ты сам понимаешь, что творишь? А как же та девочка? Ты пришёл, чтобы что?! Уйти вновь…

— При чём здесь Карина, Даша? Я не отказываюсь от неё как от дочери. Я пришёл к тебе. Я не люблю Наташу… За это время понял, как я ошибался… Ведь без тебя и жизни нет, родная… — его руки ложатся на мои плечи, чувствую от них невыносимый жар боли, предательства, разрушения.

— Ты ушёл, чтобы это проверить, Антон?! Вспомни, что ты мне говорил, когда уходил?! Когда я просила объяснить… Ты меня слушать даже не хотел… А дети… Ты не представляешь, что испытывают эти маленькие сердца… И как бы ни было, эта девочка тоже такого не заслужила, как и Алиса…

— Я хочу всё исправить. Только не лишай меня шанса… Я не оставлю тебя… И наш малыш родится в полной семье… Клянусь, я исправлюсь… — его рука осторожно касается пряди моих волос, он убирает её за ухо. Этот нежный жест становится мне совсем чужим…

— Уходи, Антон. Это невозможно… — убираю его руки и иду к входной двери. Открыв её, демонстративно показываю на выход. — Прошу, иди. Пока Алиса не привыкла вновь. Хватит играть чувствами. Я не могу простить, Антон. Я никогда не смогу простить предательство!

Он направляется ко мне. Смотрит прямо в глаза. Улыбка. Удивление, что я не растаяла перед ним, как он хотел. Он так привык, что всё сходит ему с рук. Но я не та…

Хоть и мама твердила мне всю дорогу, когда мы ехали домой, чтобы я дала ему шанс. Мол, семья. Так нельзя. Но она не поймёт. Как же больно жить с осознанием, что тебя предали…

— Но почему, Даша? Я знаю, это нелегко. И не сразу ты сможешь забыть… Но я обещаю, что сделаю всё для вас…

— А если бы Наташа не потеряла ребёнка, Антон? А я бы не была беременна… Тогда что? Ты бы не вернулся? — пробирает на смех, я понимаю, как же это глупо сейчас звучит из его уст.

— Дело не в этом, Даша. Я просто понял, что не могу без тебя… Да, дурак. Да, глупый. Ошибся… Но я никогда вас не переставал любить… Вспомни, как нам было хорошо вдвоём…

— Антон, знаешь… Я сегодня рассуждала, ведь я последнее время задумывалась о разводе…

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, ты не любила? Это из-за этого твоего… дяди Миши?! Как-то быстро ты нашла мне замену, да?!

Мимика — гнев, недоумение, уязвлённая гордость. Он скалится. Глаза сверкают тем гневом, в котором больше отчаяния, чем ярости.

— Нет, Антон, — спокойно отвечаю. — Не из-за Миши. А из-за тебя. Ты… Ты всё равно выбирал не меня…

— Что? Что ты имеешь в виду? Даша, не пори чушь! Тебе что, было плохо со мной?! Я столько для тебя делал… И даже когда ушёл, я оставил тебе это всё… — он поднимает руки, показывая, что дом — это его заслуга.

— Антон… Да, ты мне покупал подарки, давал деньги, но тебя не было рядом… И все попытки поговорить сходили на нет… Тебя даже не интересовало, как мои дела… — всхлипываю от осознания того, что я действительно не чувствовала себя счастливой и любимой с Антоном.

— Прикольно выходит! Значит, я, получается, был плохим мужем?! И ты так легко сейчас разбрасываешься словами…

— Антон, иди… Алиса всё слушает… — тяжело дышу, отводя глаза в сторону.

Он застывает, недовольный, уязвлённый.

И как будто напоследок пытается нанести последний удар:

— Значит, дорогая, это ты меня первая бросила, а не я… Мда… Вот так вот…

— Замолчи, Антон! — мой голос наконец-то становится резким. — Ты спал с Наташей, когда мы были вместе! Я знаю, сколько лет Карине! А потом переспал в наших отношениях… Когда я ждала тебя дома… — тяжело выдыхаю, — Да, ты мне два раза изменил, Антон. Вот поэтому я никогда не чувствовала себя с тобой счастливой! Ты мне врал! Всегда врал! И сейчас врешь! Тебе просто выгодно!

Тон сбивается почти в крик, но в нём — вся правда, которую я долго глотала, и которую теперь уже невозможно скрывать за словами "ради семьи".

— Нет, это не так, Даша! Всё не так! Ты несёшь сущий бред! Я никуда не уйду! Никуда! Это и мой дом, и дочь моя! Алиса, детка, папа остаётся! — он силком хлопает входную открытую дверь и проходит в гостиную.

Он будто теряет почву под ногами. И, не зная, как удержать ситуацию, переходит к силе. К наглости, к навязыванию. И к манипуляции Алисой.

Алиса выходит из своей комнаты. Сначала смотрит на меня — глаза тревожные, полные вопроса. Потом — на него.

Антон стоит, будто хозяин, уверенный, наглый. А я чувствую, как земля уходит из-под ног. Сердце колотится, но голос застревает в горле. Бороться с ним сейчас — бессмысленно. Он сделает вид, что ничего не случилось. Как всегда.

— Папа, а почему мама плачет? — Алиса тянется к нему, шепчет ему на ухо, как будто боится, что нарушит тишину, в которой вдруг всё стало хрупким.

Антон гладит её по голове, наклоняется к ней, целует в лоб. Улыбка фальшивая, почти театральная.

— Мама скоро успокоится. Поверь мне… Мы будем все вместе счастливы, дорогая…

Мгновение — и вдруг дочь, глядя прямо в его глаза, спрашивает:

— А Карина?

Он замирает. Лицо крепнет, но выдает его внутреннее напряжение. Может быть, он и придумал уже какую-то ложь.

Он всегда готов выкрутиться. Но я больше не слушаю. Не хочу.

Я просто ухожу. Плавно, будто во сне. Прохожу мимо, не глядя на него. Открываю дверь ванной, захлопываю её. Запираю.

Открываю воду. Чтобы дочь не слышала, как я плачу. Чтобы гул воды заглушил всё, что во мне рушится.

Сползаю на пол. Руки ложатся на живот. И шепчу, едва шевеля губами, но с твёрдостью в сердце: