Я также учитывал, что мой внезапный отъезд из Луисвилля мог застать их врасплох. Им потребовалось бы время, чтобы перегруппироваться. Если только Шон не планировал внезапную атаку. Я отправил других людей пошуровать по улицам, прислушаться к слухам и докопаться до сути. Было бы интересно посмотреть, что у них получится.

Но на данном этапе лишняя осторожность не помешала бы. Я никогда не отличался изяществом в отражении внезапных атак. Усмехнувшись, мы с Грегори подошли к лифту, и я намеренно расстегнул пиджак. Я хотел, чтобы Шон знал — я при оружии.

Мы молча поднимались на последний этаж. Погруженный в мысли, я на мгновение позволил себе насладиться образами Седоны и той ночи страсти. Кто-то сказал бы, что наша мгновенная страсть подпитывает чувства, маскируя истинную суть происходящего. Возможно, я бы и согласился с этим два дня назад, но вынужденная необходимость полагаться друг на друга и ночь, проведенная вместе, изменили все в наших отношениях.

Дело было не только в моем желании обладать ею, сломить ее защиту. Мои сильные чувства также не имели ничего общего с желанием победить ее в том деле, что она вела против меня. Все это было выброшено за борт после первого же дня. Я усмехнулся, понимая, что эта уверенная в себе женщина, возможно, никогда в этом не признается. Что, впрочем, лишь сильнее притягивало меня к ней.

— Ты снова думаешь о ней. Да, братец? — спросил Грегори, едва мы вышли из лифта.

— Так легко заметить?

— Еще бы! Это написано у тебя на всем помятом лице.

Я толкнул его, как в старые добрые времена, наслаждаясь нашим братским единением больше обычного.

— Она особенная.

— Я так и слышал. Что тебе в ней нравится больше всего, кроме красоты, которая, стоит отметить, необыкновенна?

Мы двинулись по строгого вида коридору.

— Только тронь ее, и мне будет плевать, что мы братья. Я убью тебя.

Он фыркнул.

— Мне бы и в голову не пришло. Не в моем вкусе.

— Любая женщина — в твоем вкусе.

Мы остановились у двери, и я бросил на него взгляд.

— Так ответь на вопрос. Что привлекло тебя в ней, кроме красоты и ума?

— Хм… — я потер щетину на подбородке, вдруг вспомнив, что утром не удосужился побриться. — Ее мрачное чувство юмора.

— Ого. Вот это говорит о женщине многое. У нее есть сестра? — он проворчал что-то себе под нос и постучал в дверь.

Я прислонился к стене, пытаясь сохранять терпение. Я знал, что Шон дома, с утра за ним была установлен наружная слежка. Кроме как сходить за кофе и газетой в магазин на углу, он не выходил весь день.

Когда замок наконец щелкнул, я покачал головой.

Мне приходилось стучаться в сотни дверей возможных врагов за эти годы, вышибая некоторые из них с ноги в бытность доном семьи. Кто-то сразу начинал умолять о прощении, вымаливая жизнь, другие хватались за стволы. В меня бросали гранаты, размахивали стальными битами, пускали в ход ножи. Любимым инцидентом был тот, когда жена одного из предателей принялась швырять в меня помидорами. Я был покрыт красной жижей, пока мои ребята не вырвали у нее овощи и не прижали к полу. И это были двое самых крепких парней.

Однако эта встреча поразила меня до глубины души.

— Слава Богу, вы здесь! Я боялся, что вы не догадаетесь. Я хочу договориться.

Слова Шона прозвучали громко, но до меня они дошли не сразу. Я снова покачал головой, словно пытаясь развеять туман в мыслях.

— Прошу прощения. Что ты сказал?

Он заглянул за наши спины в коридор, потом схватил меня за руку и втащил внутрь.

— За вами никто не следил?

— Прошу прощения? — спросил Грегори, столь же ошеломленный, как и я.

Шон закрыл и запер дверь на все замки, включая засов, и принялся расхаживать по комнате, будто по нему ползали огненные муравьи. Сказать, что его поведение было странным, — ничего не сказать. Я видел нечто подобное раньше — тревожность и явное беспокойство, обычно вызванные наркотиками. И не лучшими.

Но по взгляду его глаз я чувствовал, что он чист. Его загнали в угол.

— За вами следили? — Шон остановился, глядя прямо в глаза Грегори, а затем в мои. Взгляд был ясным, но испуганным. Такое я тоже видел — на лицах жертв.

— Нет. Я в этом уверен. Что происходит, Шон?

— Сначала я хочу сделку. Тогда расскажу все, что вы хотите знать. — Он нервничал, переминаясь с ноги на ногу и не сводя глаз с двери. — Это все из-за братвы из Нового Орлеана. Верно?

— Возможно. Теперь ты меня заинтриговал. Что ты предлагаешь?

Он почесал руку с такой силой, что выступила кровь.

— Это безумие. Все очень сложно.

Господи. Парень был готов выпрыгнуть из собственной кожи или из окна.

— У тебя есть что-нибудь выпить? — спросил я.

— Да. Бар вон там. Угощайтесь. — Он указал на дальнюю сторону просторной гостиной с панорамными окнами, из которых открывался вид на реку и центр города.

Я подошел к бару, взял бутылку скотча и налил один стакан. Вернувшись, я протянул его Шону.

— Выпей. Тебе нужно успокоиться. И что ты хочешь в обмен на свою сделку?

Он взглянул на стакан, будто я успел его отравить, но одним глотком опрокинул его, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он выглядел как человек, случайно увидевший нечто ужасное, чего видеть не должен был.

Так, будто его мир рухнул.

— Неприкосновенность. Место в вашей организации. Защиту.

— От братвы Барановых. — Это было не вопросом, а утверждением.

Он фыркнул, разглядывая пустой стакан в надежде, что в нем волшебным образом появится жидкость.

— Они всего лишь наемники, но чертовски смертоносные. Как гадюки.

— Как ты и предполагал, мы уже знаем, что Омар Баранов мстит за давнюю историю с нашей семьей, Шон. Сейчас это не имеет значения, — в голосе брата слышалась надменность. Он не любил игры не меньше моего.

— Боже. Вы думаете, я сдал вашу семью. Да? Ради этого? — он поднял свою изувеченную, перебинтованную руку, изучающе посмотрел на меня и рассмеялся. — Это сущие пустяки по сравнению с тем, что сделает со мной отец, если узнает, что я вам хоть слово проронил.

Это могло оказаться правдой, в зависимости от того, был ли его отец вовлечен в это. Пора было вытаскивать на свет главного слона в комнате.

— Твой отец стоит за всем этим.

— Как я сказал, я хочу гарантий, что вы меня не убьете.

Я глубоко вздохнул, ненавидя нарастающую боль под глазницами.

— Сегодня у меня нет настроения никого убивать, Шон. — Но настроение ломать головы было, и я бы с удовольствием это сделал, если бы он не перестал вести себя как ребенок.

Он продолжал переминаться с ноги на ногу.

— И я смогу работать на вас?

— Конечно. Почему бы и нет? — эта игра уже начинала надоедать.

— Хорошо. Хорошо. Думаю, вам понравится, что я могу предложить. Я эксперт по хакерским атакам и имею многолетний опыт создания компьютерных систем. Я не против поработать мышцами, когда вам понадобится, потому что у меня нет отвращения к крови или насилию. Думаю, вы это знаете. А, и я полностью завязал с наркотиками и почти не пью. Конечно, сегодня — исключение для жидкого угощения, но я ограничу свои послабления до тех пор, пока дело не будет завершено.

Неужели этот человек зачитывал мне свое резюме? Я чувствовал на себе насмешливый взгляд Грегори. Я взмахнул рукой.

— Достаточно, Шон. Ты прав, я хорошо осведомлен о твоих качествах. Какого черта происходит? Что, по-твоему, ты знаешь?

— Как говорил мой папаня, искусство говорит громче слов. Дай-ка я принесу файл. — Он сделал шаг, чтобы уйти, но остановился, прищурившись. — Я могу вам доверять. Да? Вы сдержите свое обещание.

Я поднял руку.

— Честное слово.

— Ладно. Хорошо. Хорошо. Я верю вам. — Он почти побежал из комнаты, поставив пустой стакан на кофейный столик.

Фух. Теперь уже мне самому требовалось выпить. Я направился к бару, совершенно сбитый с толку происходящим.

— Ты никогда не был бойскаутом, — произнес Грегори.

— Да, я знаю. А он нет. — Я налил два стакана, полагая, что брат находится в том же недоумении, что и я, и пытается осознать, с чем мы имеем дело.