И внутренний голос подсказывал, что у него припасен личный архив. Таков был стиль отца — он никогда не мог отпустить все до конца.

Я вошел в его дом, не удивившись, что не застал его в кабинете. Я аккуратно поставил бутылку в центр его стола, усмехнувшись, поскольку точно знал, где он будет в это время дня. Мой отец был предельно предсказуем. Едва я вышел на заднюю террасу, как заметил, что мой брат уже там, в любимом месте отца — огромном саду, который тот настоял на том, чтобы разбить.

Вид его в сафари-шляпе, укрывающегося от солнца и следующего указаниям врача, всегда вызывал у меня улыбку. Я бы никогда не поверил, что у него легкая рука. Впрочем, мало было дел, за которые Брэдфорд Джеймс не брался бы за свою жизнь. Первым меня заметил Грегори, кивнул, и выражение насмешки на его лице заставило меня замереть.

— Не знал, что ты тоже увлекся садоводством, — сказал я, подходя ближе. Я-то был в костюме, а брат с отцом выглядели так, будто сошли со страниц глянцевого журнала про красивую жизнь — в отглаженных поло и шортах-бермудах.

— Ты не все обо мне знаешь, братец, — Грегори бросил на меня суровый взгляд, что было сложно, учитывая, что он держал корзину, пока отец срывал фрукты с веток.

— Снимай пиджак и иди сюда помогать, — проворчал отец.

— Конечно, сэр. — Я не мог сдержать смеха, снимая пиджак и закатывая рукава.

— Как наша прелестная гостья? — поддразнил меня Грегори.

— Осваивается.

— А Кристиан?

Я покачал головой.

— Малыш от нее без ума.

— В новостях все не очень хорошо, сынок, — проговорил отец. — Эти ублюдки выставили тебя этаким гибридом доктора Джекила и мистера Хайда с Аттилой-гунном.

— Да, я в курсе. Американские СМИ — сущая головная боль.

Именно поэтому я сделал все возможное, чтобы сохранить существование Кристиана в тайне. Бремя нашего положения часто отнимало больше времени, чем борьба с врагами. Я не мог допустить, чтобы на него повесили мишень.

— Зато женщина… восхитительна. Из нее вышла бы хорошая мать для моего внука.

Он даже не взглянул в мою сторону, но сегодня явно чувствовал себя хозяином положения, используя тот факт, что мы были на его территории, чтобы напомнить обоим сыновьям: он — король, а нам лишь дозволено быть принцами в его империи.

— Это мы еще посмотрим, Попс. Не хочу прерывать семейное время, но у нас назрела проблема.

Грегори фыркнул.

— У тебя вечно дело. Тебе надо расслабиться.

— Не раньше, чем все это закончится, сынок, — ответил за меня отец. Он взял секатор и начал подрезать свои любимые растения. — Что ты знаешь об этой скверной истории, Джонни? Мне не нравится, что наше имя тягают по грязи.

Грегори поставил корзину с ягодами на садовую скамейку, вытер руки и взял бутылку с водой.

— Мне тоже. Пока я знаю, что человек, который, как я думал, преследует мисс Беккет, охотится за ней, — мертв. Убит, как при заказном убийстве. Пока мы не смогли вскрыть флешку, которую она рискнула жизнью, чтобы достать, она назвала имя, которое меня заинтересовало. Братва Барановых.

Едва я произнес это имя, отец вздрогнул, что было неожиданно.

— Откуда ты недавно услышал это имя?

— Похоже, они враги О’Конноров. И, судя по твоей реакции, ты тоже с ними сталкивался.

Грегори удивленно поднял брови, и мы с ним переглянулись. Я был шокирован, увидев такую реакцию, почуяв почти что страх в отце.

— Тебе есть что нам рассказать, Попс? — спросил Грегори.

— Не бросайся на меня, — огрызнулся отец.

— Мне жизненно необходимо знать, что ты скрываешь, — сказал я ему. — Для кого-то это жестокая игра, и игроков убивают одного за другим. В том числе и моего верного солдата, и его смерть на моей совести. Это продолжится. Понимаешь, о чем я?

— Не поучай меня, сынок. Я давно бегаю в этой крысиной гонке под названием ад. — Он медленно повернул голову в мою сторону.

— Тогда расскажи, что ты о них знаешь, какие у тебя были с ними дела. Мне нужно знать, с чем мы имеем дело.

Он отложил секатор, глубоко вздохнув.

— Ты прав, они опасная группировка из Нового Орлеана, но прежде чем обосноваться там, они пытались сделать Монреаль своим домом. Наш прекрасный город стал их первой остановкой после того, как они покинули свою гребаную родину почти сорок лет назад.

— Позволь предположить. Ты и дед не позволили им закрепиться на нашей территории.

— Ты знаешь своего деда. Он был безжалостен, куда более жесток, чем я когда-либо мог бы. Он дал понять главарю того времени, Омару Баранову, что их присутствие не будет терпимо.

— И как дедушка это сделал?

Он вздохнул и, двигаясь к садовой скамье, чтобы присесть, я заметил, что его рука дрожала.

— Он устранил жену этого человека.

Грегори выглядел ошеломленным. Мы никогда не слышали этой истории раньше, но вполне возможно, что моего брата тогда еще не было на свете, а я был младенцем.

— Ты предполагаешь, что это все — месть?

— Возможно. Перед тем как Омар покинул страну, он произнес угрозу, которую я никогда не забуду. Он сказал, что у времени нет срока давности.

Твою мать.

— Черт, — выдохнул Грегори. — Кажется, мне нужно выпить.

— Думаю, нам всем нужно, — сказал отец.

— Что тогда произошло? — спросил брат, пока напряжение нарастало.

Я чувствовал, что отец заново переживает тот опыт, и сменявшие друг друга эмоции на его лице вызывали беспокойство.

Я знал толк в выжидательной тактике ради мести лучше кого бы то ни было. Часто выбор подходящего момента для удара спасал жизни и имущество. Однако, насколько я знал о братве, они не славились ни терпением, ни человечностью.

— Мир организованной преступности тогда был другим, — начал отец. — Более жестоким, скорее походил на Дикий Запад, чем на нынешний, с компьютерами и хакерами в штате. Меня растили в атмосфере насилия и кровопролития, когда улицы и тротуары по выходным нередко заливало красным. Ты слышал больше историй о нью-йоркских синдикатах, но их убийства — детские игры в песочнице по сравнению с тем, с чем мы сталкивались. — Он усмехнулся, словно воспоминания были горько-сладкими.

Отец редко рассказывал нам истории о былых временах. Даже дед, когда был жив, говорил очень мало, возможно, ему запрещала мать.

— Продолжай.

Он посмотрел на меня и покачал головой.

— Все, что тебе нужно знать, — способ, которым он убил жену Омара, был особенно отвратителен, нечто такое, что даже я не мог одобрить.

Вероятно, именно поэтому он учил нас относиться к женщинам с абсолютным уважением. Я был благодарен ему за это, как и за многие другие уроки отцовства.

— Как ее убили? — спросил я.

— В ее собственной постели, стены были забрызганы ее кровью.

Грегори присвистнул.

— Твою дивизию.

Я уставился на солнце, и меня осенило.

— Омар убил мать Кристиана в качестве акта мести, в качестве предупреждения. Так?

Выдох отца был прерывистым.

— Я не могу утверждать это наверняка.

— Но ты подозревал это, поэтому убедил меня принять моего сына без вопросов. — Как будто я мог поступить иначе. Но как только отец узнал о существовании моего сына, он сразу же появился на пороге моего дома. — Так ведь? — я дрожал от гнева и растущей тревоги.

— Да, сынок. Я знал Омара достаточно хорошо. Ему, может, сейчас почти восемьдесят, но, как он сказал, у времени нет срока давности. Мое чутье никогда не обманывает.

— Ты думаешь, он стоит за всем этим гребаным фарсом. Да? — я редко повышал голос на отца, но сейчас мне было совершенно не до уважения, особенно когда женщина, которую я люблю, оказалась на мушке. Ее жизнь была в большей опасности, чем когда-либо.

— Да, — наконец выкрикнул он.

— Какого хрена ты не сказал нам об этом? — набросился Грегори.

— Потому что я надеялся, что ошибаюсь. Потому что никаких новых выпадов не было.

Я закрыл глаза.

— Ему бы понадобилась помощь в этом. Была ли ранее связь с семьей Каллаханов?