Когда он начал двигаться длинными, грубыми толчками, приближая меня на расстояние пары дюймов к изголовью кровати, я не могла перестать задыхаться, как дикая собака. Мы были просто животными, наши совместные звуки были дикими и раскрепощенными. Он забарабанил еще сильнее, кровать задрожала на своем каркасе. И все же Джонни отказывался останавливаться.

Я продолжала дрожать, уже приближаясь к очередному сильному оргазму. Я чувствовала, что он точно знал, что делал со мной, двигаясь все жестче и быстрее, доводя меня до точки невозврата. Через несколько секунд именно это и произошло. Я была на грани сладостного безумия, когда желание и эмоции вступали в противоречие с любыми представлениями о рациональном мышлении. Когда перед моим взором замелькали огни, я с головой окунулась в еще более интенсивную кульминацию.

— Ах. Ах. Ах. Ах. Ах. Ах. — Единственный звук, который я смогла издать, мой разум разбился вдребезги от невероятного удовольствия.

Еще более обезумев, чем раньше, Джонни использовал мои волосы как поводок, быстро шлепнув меня по ягодицам шесть раз подряд, пока я продолжала биться в экстазе. Только когда я перестала дрожать как осиновый лист, он полностью вышел из меня, прижимая свой член к моим ноющим ягодицам. Я точно знала, что у него на уме, что он претендует на каждую дырочку как на свою собственность.

Именно это он и сделал, прижав свой скользкий кончик к моей попке.

— Помни, что ты питаешь мою душу, — прорычал он. — Своими словами, своими поступками и своим чувственным телом. Теперь я питаю твою. — С этими словами он проник на несколько дюймов внутрь.

Как и в прошлый раз, я почувствовала прилив дискомфорта, перешедший в боль, но через несколько секунд меня захлестнула новая волна наслаждения. Он умел контролировать себя лучше, чем любой мужчина, с которым я была, и с предельной нежностью погружался в меня на последние оставшиеся дюймы.

И все же я затаила дыхание, борясь с безумным желанием вырваться на свободу, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что он будет делать.

Как только он полностью поместился, Джонни отпустил мои волосы и обнял меня. Одной рукой он обхватил мою грудь, проводя пальцем туда-сюда по моему соску, прежде чем зажать нежную плоть между большим и указательным пальцами.

— Такой развратный... мужчина, — выдавила я, борясь с головокружением, которое продолжало нарастать. Даже закованная в кандалы, я чувствовала себя свободнее, чем когда-либо, наслаждаясь теплом и общим электричеством.

— Как я уже говорил тебе, — прошептал он своим гортанным, хрипловатым голосом. — Я всегда буду сохранять контроль. Над тобой. Над твоим телом и душой. Теперь мне удалось завоевать твое сердце. Скажи мне, что я неправ, cherie.

Он не ошибся. Я безумно, по уши влюбилась в него. Это было безумие. Это было нереально.

Это было опасно.

Но это больше не имело значения.

— Да. Да, да.

Он хихикнул, прикусив мое плечо, прежде чем уткнуться лицом мне в шею.

— Моя хорошая девочка. — Он повторил ритм, который использовал раньше, грубые движения его члена давали сладкий выход мучениям, пронзавшим меня от его восхитительного, но жестокого обращения с моим соском.

Я встречала каждый яростный выпад своим, выгибая спину настолько, насколько позволяли тугие ремни, и у меня перехватывало дыхание. Вместе мы были как одно целое, мы были теми, кем были, и нас тянуло друг к другу, а назревающие и растущие потребности, вероятно, толкали нас прямо в ад. Никому из нас не было до этого дела. Все, что имело значение в тот момент, — это мы вдвоем, исполняющие наши животные желания.

Этого человека было не остановить, его жестокие действия подавляли. И все же я немного контролировала себя. Когда его тело напряглось, становясь неподвижным, когда он приблизился к непреодолимому желанию освободиться, я сжала свои мышцы так сильно, как только могла. На моем лице появилась улыбка, когда он запрокинул голову, и я услышала его прерывистый, шепчущий рык, который я бы очень любила. И когда он наполнил меня своим семенем, я представила себе будущее.

Хотя отчасти это пугало меня до смерти, самым важным аспектом было то, что в глубине души я знала, что это именно то место, где я должна была быть.

Не только сейчас, в целях безопасности.

Но все время.

В конце концов, я действительно принадлежала ему.

***

У меня было все, что нужно, Джонни предоставил мне ноутбук, принтер и комнату, где я могла бы работать. Я просматривала полученную информацию более двух часов, едва притронувшись к чашке кофе, в котором поначалу отчаянно нуждалась. Бессонная ночь была... восхитительной, суровый мужчина взял меня еще дважды, оставив нас обоих потными и запыхавшимися.

И липкими.

Я оторвала взгляд от экрана компьютера, вспомнив о драке мороженщиков на кухне. Мы не обратили внимания на беспорядок, но когда я зашла в комнату, чтобы выпить чашечку кофе, все было вычищено, а рубашка, которую я носила, отправлена в стирку. Я была благодарна тому сотруднику, который справился с этим, позаботившись о том, чтобы очаровательный маленький мальчик не узнал о нашей порочности.

Меня обдало жаром, и я прикусила нижнюю губу, наконец-то отгоняя мысли о грехе и страсти. У меня было слишком много работы. Я посмотрела последнюю передачу, включая местные новости, которые Майкл нашел для меня на своем iPad. Хотя я не хотела зацикливаться на лжи, как объяснила Джонни, который запретил мне снова смотреть видео, нам было жизненно важно знать, о чем идет речь.

В дополнение к поиску необходимых нам боеприпасов, я разрабатывала аргументы защиты, чтобы обелить наши имена. Независимо от планов на будущее или того факта, что, скорее всего, в аду будет холодно, прежде чем я смогу сохранить или получить новую работу в Луисвилле, у меня не было намерения прослыть преступницей.

И не позволю мужчину, которого я... любила, называть таковым. Задержалась еще на несколько секунд, смакуя мысль о том, что я так сильно влюблена в него, что мне стало трудно дышать. Именно в тот момент, когда, по словам моей матери, она поняла, что влюблена в моего отца, она перестала дышать. Или ясно мыслить. Или есть.

Я ничего не ела, и, конечно же, у меня не было аппетита. По крайней мере, мои когнитивные способности, казалось, не пострадали, что было жизненно важно, если мы хотели выбраться из этой передряги. То, что я принесла с собой из своего компьютера, не давало повода усомниться в каких-либо нарушениях. Однако в нем содержалась вся собранная мной информация о Джонни Джеймсе, Лиаме О'Конноре и их семье.

После почти двадцатиминутного изучения информации я, наконец, поняла, что на самом деле не просматривала корпоративные файлы О'Коннора. Я лишь бегло просмотрела их, поскольку была убеждена, что они были жертвами. Теперь начала сомневаться. Хотя полиции Луисвилля не удалось нарушить традиционный кодекс чести, принятый в преступных синдикатах, и осудить за мелкие преступления больше, чем пару рядовых военнослужащих, я могла сказать, насколько могущественной была эта семья.

Они, безусловно, обладали большей властью в Соединенных Штатах, чем синдикат Джеймса. И, похоже, у них было не меньше врагов.

Меня беспокоило то, что, по некоторым признакам, один из их возможных союзников проживал в Новом Орлеане. У меня мурашки побежали по коже при одной мысли о возможной связи с братом Дженни. Хотя отказ от сотрудничества не был чем-то необычным, это был опасный маневр — делать это из другого города.

Если только не было какой-то уловки.

Может быть, я слишком сильно походила на сторонника теории заговора, но была точно такого же склада ума, как Джонни. Отказываясь оставить все как есть. Распечатав несколько файлов, которые предпочитала просматривать на бумаге, я перешла на второй накопитель, украденный из офиса Кристины. Как только загрузила его в систему и открыла файлы, поняла, почему Джонни был так обеспокоен.

Все было зашифровано паролем. Даже если бы я знала Кристину лучше, мне потребовались бы часы, а может, и дни, чтобы попытаться разгадать ее пароль. Это при условии, что она использовала только один. Насколько знала, это мог сделать кто-то другой, а пароль существовал только в ее голове. Блядь. Я попробовала несколько вариантов, в том числе и дату ее рождения, но ничего не вышло.