Когда он так это преподнес, как я могла отказаться? Кроме того, я сомневалась, что он позволил бы мне это сделать. Я кивнула, не зная, что сказать.

— Но я уверяю тебя, cherie, мы во всем разберемся. И когда это произойдет, не сомневайся: тот, кто ответственен за это, дорого заплатит за причиненную тебе боль. И я не могу дождаться этого момента.

Правда была в том, что я тоже не могла. Другая правда, та, что пугала меня до смерти? Я хотела, чтобы он разобрался с этим по-своему. Независимо от обстоятельств или последствий. Возможно, я была той женщиной, что способна переступить тонкую грань.

Что же в этом такого плохого?

***

Я уже была уверена, что Джонни не способен меня удивить, но жестоко ошиблась. Приятно ошиблась. С бокалом мерло в руке я наблюдала за его общением с Кристианом и поражалась, насколько нежным может быть этот суровый мужчина.

— Знаешь, какой десерт для тебя приготовила Седона? — спросил он, поднимая голову и расплываясь в такой же беззаботной улыбке, как у мальчишки, стоявшего в паре шагов от него.

Кристиан отрицательно покачал головой, его глаза сияли.

— Торт из мороженого и печенья.

Было невозможно удержаться от смеха, глядя на его гримасы, а когда он щипнул Кристиана за нос, тот рассмеялся так, словно это было верхом счастья.

— Принести торт из морозильника? — спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал напевно, и поставила бокал на столешницу кухонного острова.

На этот раз мальчик энергично закивал. Джонни приготовил на гриле чизбургеры — эти неопрятные, но божественно вкусные бутерброды стали, пожалуй, лучшей едой, что я пробовала за долгое время. Как же было приятно расслабиться и сделать вид, что я не провалилась прямиком в ад. Даже домашний картофель фри оказался самым лучшим из всех, что мне доводилось есть. Достав торт из морозилки, я с удивлением разглядывала бесчисленные упаковки с мороженым, ютящиеся на полках.

— Интересно, это ты скупил все эти запасы замороженных сладостей? — спросила я, ставя торт на стойку и направляясь к шкафу за пиалами.

— Возможно, — Джонни в который раз подмигнул Кристиану. — Не буду ни подтверждать, ни отрицать. Или, в присутствии моего адвоката, мне следует сослаться на Пятую поправку?

Мне хотелось сказать, что мои шансы остаться адвокатом где бы то ни было стремятся к нулю, но я лишь преувеличенно закатила глаза.

— Ага. Твоим личным, частным адвокатом?

— А то как же.

Я по-прежнему считала, что бегство сопряжено с рядом очевидных проблем, не говоря уже о внимании прессы, которое превратило меня в антигероиню соцсетей, если такое вообще бывает. Это также изменило мой образ мыслей.

И мое представление о том, что по-настоящему важно.

Что ж, мне нравилась эта перемена — неожиданная и освежающая, так что хотелось сбросить туфли и погрузить босые ноги в шикарный газон снаружи. Правда, затея была так себе, ведь наверняка за каждым углом дежурили вооруженные охранники, большинство из которых понятия не имели, кто я такая и что, черт возьми, здесь делаю.

— Тогда, полагаю, нам стоит обсудить размер моего гонорара, — с насмешливым видом я потянулась мимо Джонни, открывая ящик для столовых приборов. — Кстати, фартук тебе очень идет.

Тут Кристиан фыркнул и расхохотался так сильно, что я испугалась, не задохнется ли он. Признаюсь, стоять на кухне чудесного дома в Монреале с известным беглецом, маленьким мальчиком с личиком херувима и сладким десертом, над которым когда-то смеялся Мэтт, когда я готовила его для него, — было куда веселее, чем разгребать свою привычную рутину.

Если это делало меня еще большей безумицей, чем я считала, — что ж, пусть так. Я разложила щедрые порции мороженого по пиалам. И вдруг почувствовала, что Джонни оказался с одной стороны от меня, а Кристиан — с другой; мальчик привстал на цыпочки.

— Тебе помочь? — спросил Джонни таким тоном, от которого у меня по всему телу, до самых мизинцев на ногах, пробежала дрожь. Он не спеша развязал фартук и бросил на меня такой пламенный взгляд, что я едва не впала в транс. В нем все было чертовски сексуально, даже то, как он снял и повесил этот длинный кусок ткани. Мне вдруг страстно захотелось увидеть его в одном только фартуке.

— М-м… Может, с уборкой,

Облизывать ложки. Облизать его самого. Боже. Я совсем свихнулась.

— Договорились, cherie. А теперь давай, маленькое чудовище, глотающее печенье. Ты уже давно должен был быть в кровати.

Один только взгляд на Джонни перехватывал дыхание. Хотя непристойные мысли были совсем некстати, учитывая, что вокруг творился ад, устоять было невозможно, особенно когда я видела его вместе с уменьшенной копией себя самого. Он был таким властным, таким гиперопекающим, что это начинало раздражать. И, как я поняла с первой же минуты нашей встречи, он был самым сексуальным мужчиной на свете. Особенно сейчас, в фартуке и повседневной одежде, с поведением, словно у нас обоих нет ни единой заботы на свете.

Конечно, мрачная реальность таилась в тени, словно жнец, поджидая с оскалом и когтями, чтобы впиться в нашу плоть и кости.

Отлично, подруга. Вот и материал для ночных кошмаров.

Если мне вообще удастся сегодня уснуть.

А сейчас я снова завороженно наблюдала за выражением лица Джонни, после того как он откусил первый кусок. Я видела, как улыбаются мужчины, сотни, тысячи раз, но чаще их улыбки были скорее усмешками, будто им было что скрывать — нечто зловещее и коварное. Я достаточно долго жила в том мире, чтобы научиться видеть это с первого взгляда. Но то, что я увидела в следующие волшебные десять секунд, было поистине зачаровывающим.

Его улыбка, с которой он дразнил сына, заглатывая огромные ложки липкой сладкой массы, и то, как они оба смеялись, — все это готово было растопить меня в лужу на полу. Суровый дикарь, не задумываясь отнимавший жизни у преследователей в черном седане, преобразился в яркий свет, в большого плюшевого мишку.

Я была настолько потрясена, что не сразу заметила, как замерла с ложкой в воздухе, и капли упали мне на тыльную сторону ладони. И, конечно, как уже бывало, Джонни, казалось, почувствовал мой взгляд и обернулся через плечо. Он был очень осторожен и не произносил ничего лишнего при сыне, не выдавая ни нашей близости, ни того, что мы в серьезной переделке. Поэтому, когда его ноздри дрогнули, а в глазах вспыхнуло желание, яркое, как огонь в безоблачную ночь, я почувствовала, как у меня слегка подкашиваются ноги.

— Ты все перепачкала, cherie. Садись-ка с нами. — О, его голос звучал так властно, что вызвал новую волну жара, на этот раз — между ног.

Я никогда не была мастером флирта, но не удержалась и подняла руку, слизав мороженое с кожи. Теперь он смотрел на меня так, словно планировал измазать мороженым все мое тело, чтобы не спеша слизать его своим шершавым языком.

И, Бог знает, я бы с наслаждением отдалась этому «мытью» языком.

Я несколько раз моргнула, понимая, что Кристиан что-то яростно мне показывает жестами. За те два часа, что мне удалось провести с этим юным джентльменом, я успела узнать, какой он блестящий, и рисунки на холодильнике — лишь малая толика его таланта. Пока мы заканчивали ужин, он спросил меня, какое мое любимое животное, и я ответила — золотистый ретривер. Картинка, которую он нарисовал, была настолько потрясающей, что у меня перехватило дыхание.

Я попыталась собраться и переключить внимание на мальчика, но не смогла сдержать смех от того, что он изобразил. Мне пришлось отвернуться, я смеялась так сильно, что почти задохнулась. Что еще лучше, Кристиан — тоже.

— Ага. Похоже, чудовище, жующее печенье, вызвало на свет щекоточного монстра, — голос Джонни сопровождался совсем иным, игривым рыком, и через секунду его сын взвизгнул от восторга, смеясь еще сильнее.

Пока я разворачивалась, Джонни уже держал его обеими руками на весу, подув мальчику на животик. Я могла лишь смотреть и смеяться.