— Спасибо, кэп, — сумел сказать он.

Они успокоились и перешли к делу, начав с того, что Лурдес подвела итоги отчета, полученного ею утром от агента Хована, о деятельности УБН с предыдущего дня. Она сообщила, что лагерь возле Слэб-Сити подвергся рейду и был закрыт. Наркоманы были эвакуированы на военно-морскую базу в Сан-Диего, где они прошли медицинское обследование, после чего им предложили пройти реабилитационные программы на общественных началах.

Лурдес сообщила, что УБН также закрыло клинику в Пакойме и арестовало людей, управляющих ею, а также лечащего врача Эфрама Эрреру. Среди арестованных был водитель фургона. Хотя его подозревали в том, что он был водителем, скрывшимся с места убийства в "Фармации", до сих пор ему были предъявлены федеральные обвинения только за участие в деятельности преступной организации.

После этого составление отчетов, последующие запросы и уведомления были распределены между детективами, причем Босх получил полный пропуск. Лурдес и Лузону было поручено отправиться в федеральный следственный изолятор в центре города и попытаться допросить водителя о перестрелке в "Фармации" — задача, которая, по прогнозам всех присутствующих, окажется безрезультатной. Пятнадцать минут спустя Босх переходил улицу к старой тюрьме, неся третью за день чашку кофе. Он заметил, что телевизионного грузовика уже нет, и догадался, что репортер и съемочная группа были засвечены шефом Вальдесом. В три часа дня в участке состоится совместная пресс-конференция по этому делу с участием представителей УБН и медицинской комиссии штата. Будет объявлено, что двойное убийство в "Ла Фармация Фамилиа" раскрыто, а подозреваемые мертвы, при условии, что Босх сможет позже опознать тело, извлеченное утром из озера Солтон, как второго русского.

Поскольку Босх работал в этом деле под прикрытием, у него был выход, и ему не нужно было появляться на пресс-конференции.

Помимо кофе, Босх носил с собой папку с копиями документов, которые удалось собрать за ночь по делу. Больше всего его интересовал отчет Интерпола о человеке, которого он убил в самолете. Оказавшись в своей камере в старой тюрьме, он сел за свой импровизированный стол и открыл папку.

Оказалось, что убитый им человек формально не был русским, хотя из данных Интерпола следовало, что он вырос и говорил на этом языке. По отпечаткам пальцев его опознали как Дмитрия Случека, родившегося в 1980 году в Минске, Беларусь. Он отбывал срок в двух разных российских тюрьмах за кражи и нападения. Интерпол отслеживал его до 2008 года, когда он нелегально въехал в США и больше не вернулся. В то время его описывали как "шестерку", который был связан с базирующейся в Минске подгруппой российской "Братвы", что означает "братство" — общее слово, охватывающее всю российскую организованную преступность. В отчете говорилось, что "шестерка" — это пособник мафии низкого уровня, используемый на передовой линии преступных предприятий. Это название произошло от самого низкого ранга в колоде карт, используемой в русской игре под названием "Дурак". Таких подельников часто использовали в качестве исполнителей, пока они не проявляли лидерских качеств и не переходили на должность братка, или солдата.

Босху показалось, что, оказавшись в США, Случек начал проявлять лидерские качества и вывел Сантоса из-под удара в калифорнийской операции. Он предположил, что если личность человека, вытащенного тем утром из моря Солтон, будет установлена, то его история будет похожа на историю Случека.

В отчете был сделан вывод, что Случек, скорее всего, по-прежнему связан с "Братвой", отчитывается перед паханом, или боссом, в Минске, который был идентифицирован как Олег Новащенко, и отчисляет ему прибыль от калифорнийской операции.

Босх закрыл папку и задумался о цепи событий, в результате которых Эскивелы были казнены на своем рабочем месте, а такие люди, как Элизабет Клейтон, оказались буквально в рабстве в пустыне. Семена были посеяны за тысячи миль безликими людьми, жадными и жестокими. Босх знал, что такие люди, как Новащенко и те, кто был между ним и Случеком, никогда не заплатят за свои преступления здесь, и что их операция, хотя и потерпела крах сейчас, поднимется снова в другом месте, когда другие шестерки выйдут вперед и проявят свои лидерские качества. Люди, выпустившие пули в Хосе Эскивеля-младшего и его отца, были мертвы, но справедливости было мало. Босх не мог заставить себя принять участие в пресс-конференции, чтобы похвалить быстрое закрытие дела. Некоторые дела так и не были закрыты.

Босх положил папку на полку за своим креслом, куда он складывал дела, которые, по его мнению, он отработал в меру своих возможностей и досягаемости.

Он вернулся к столу и принялся за работу на компьютере, пытаясь найти Дину Скайлер. Когда он только пришел на работу в Сан-Фернандо, использование компьютера департамента для проведения своих частных расследований было запрещено. Но как только он добился впечатляющих результатов в раскрытии дел, на это правило стали смотреть с подмигиванием и кивком. Вальдес и Тревино хотели, чтобы он был доволен и как можно чаще бывал в офисе.

Поиски не заняли много времени. Дина была жива и все еще находилась в Лос-Анджелесе. Она вышла замуж, и ее фамилия теперь была Руссо. По адресу, указанному в ее нынешних водительских правах, она жила на Куинс-роуд над Сансет-стрип.

Босх решил пойти и постучать в ее дверь.

Босх добрался до Юнион Стейшн к 8:15 утра в среду. Он припарковался на краткосрочной стоянке перед входом и вошел внутрь, чтобы подождать свою дочь. Ее поезд отставал от расписания всего на десять минут, и когда они сошлись в огромном центральном зале ожидания, у нее не было с собой никакого багажа, только книга. Она объяснила, что после судебного заседания планирует вернуться на поезде в Сан-Диего — если только Босху не понадобится, чтобы она осталась. Они позавтракали блинами — по ее выбору — на вокзале, после чего пересекли Аламеду и прошли через площадь у Эль-Пуэбло-де-Лос-Анхелес, направляясь в гражданский центр. Монолитное здание уголовного суда возвышалось, как надгробие, на вершине холма.

У главного входа они разделились, чтобы Босх мог пройти через проходную для сотрудников правоохранительных органов, так как у него было оружие. Он предъявил свой значок и прошел на десять минут раньше Мэдди, которой пришлось пробиваться через металлоискатель у общественного входа в длинной очереди. Они наверстали упущенное время, зайдя в лифт, предназначенный только для сотрудников, и поднявшись на девятый этаж, в зал 107, судебный зал в конце коридора, где председательствовал судья Джон Хоутон.

Рассмотрение дела Престона Бордерса было назначено на десять утра, но Микки Холлер сказал Босху приехать в суд пораньше, чтобы они могли обсудить детали и маневры в последнюю минуту. Босх прибыл первым из своей команды. Он сидел в последнем ряду галереи вместе со своей дочерью и наблюдал за ходом процесса. Хоутон, опытный судья с копной серебристых волос, сидел на кафедре, просматривая календарь других дел, находящихся в его производстве, получая информацию и назначая дальнейшие слушания. В зале заседаний также находилась съемочная группа, устанавливавшая видеокамеру возле ложи присяжных. Холлер сказал Босху, что после статьи в "Таймс" так много местных новостных станций запросили доступ к слушаниям, что Хоутон решил, что одна случайно выбранная съемочная группа сможет записать слушания, а затем поделится видеозаписью с остальными.

— Он будет здесь? — прошептала Мэдди.

— Кто? — спросил Босх.

— Престон Бордерс.

— Да, он будет здесь.

Он указал на металлическую дверь за столом, где сидел помощник судьи.

— Сейчас он, вероятно, в камере предварительного заключения.