Дела были разделены, Лузону поручили вскрытия и баллистическую экспертизу, в срочном порядке выяснить, какое оружие использовалось в убийствах и совпадает ли оно с другими делами в базах данных, содержащих баллистические профили. Систо получил задание по видеозаписям и с инструкциями просмотреть видеозаписи из аптеки в поисках признаков того, что оба стрелка побывали там ранее в этом месяце, а также изучить отношения между отцом и сыном. Систо также должен был выяснить в полиции Лос-Анджелеса всё о двух похожих ограблениях аптек и попросить просмотреть видеозаписи этих преступлений.

Лурдес сказала, что займется выяснением биографии сына и проверкой жалобы, поданной им в Медицинский совет штата. Босх будет выполнять функции координатора дела и помогать Лурдес, когда ее запросы будут отвлекать ее от работы в участке.

Поняв всё это, Тревино дал всем последние наставления.

— Это расследование убийства, поэтому ставки выше, — сказал он. — Это касается всех, включая наших стрелков. Я знаю, что у нас небольшой отдел, но никто не должен выходить на улицу по этому делу без напарника. Никогда не знаешь, на что можешь нарваться. Поняли?

В ответ он получил хор подтверждений.

— Хорошо, — сказал он. — Давайте найдем этих парней.

После совещания в штабной комнате Босх покинул участок, а Лурдес попыталась дозвониться до кого-нибудь из отдела расследований Медицинского совета штата. Он прошел два квартала до торговой площади на Трумэна и зашел в винный погребок, где продавали одноразовые телефоны новым иммигрантам, которые не могли предоставить адреса и кредитные истории, требуемые крупными операторами связи. Он купил телефон с возможностью отправки текстовых сообщений и полным зарядом. Затем он вышел из магазина и отправил Люсии Сото сообщение из двух слов.

Спасибо.

Менее чем через минуту он получил ответ:

Кто это?

Он набрал:

Иди в укромное место. 5 минут.

Он сверился с часами и начал идти обратно к участку. Через пять минут он стоял на боковой парковке и звонил. Сото приняла звонок, но ничего не сказала.

— Люсия, это я.

— Гарри? Что ты делаешь? Где твой телефон?

— Это одноразовый. Я подумал, что ты не захочешь иметь никаких записей разговора со мной.

— Не глупи. Что происходит? За что ты меня благодаришь?

— За досье.

— Какое досье?

— Ладно, если ты так хочешь играть, то хорошо. Я понял. Я должен сказать тебе, что просмотрел старое дело — и мою роль в нем — и оно всё там же, Люсия. Это было надежное дело. По косвенным уликам, да, но надежное до самого вердикта. Ты должна прекратить все это и не выпускать этого ублюдка обратно на улицу.

— Гарри…

Она не закончила.

— Что, Люсия? Послушай, неужели ты не понимаешь? Я пытаюсь спасти тебя от того, чтобы ты не оказалась в центре большой проблемы. Так или иначе, это какое-то мошенничество. Можешь достать мне копию видеозаписи, которую Тапскотт показал мне, где вы оба открываете коробку?

Последовала еще одна долгая пауза, прежде чем Сото ответила.

— Думаю, единственным, у кого здесь большие проблемы, являешься ты, Гарри.

Босху нечего было на это сказать. Он почувствовал, что в ее взгляде на него что-то изменилось. Он упал в ее глазах, и она испытывала к нему симпатию, но не уважение, как раньше. Он что-то упустил. Ему нужно было вернуться к материалам расследования, которые, как он знал, она засунула в его почтовый ящик, независимо от того, признавала она это или нет. Теперь он должен был подумать о том, что она сделала это не для того, чтобы помочь ему, а чтобы предупредить его о том, что ждет его впереди.

— Послушай меня, — сказала Сото. — Я подставляю свою шею ради тебя, потому что… потому что мы были партнерами. Ты должен дать этому закончиться, не устраивая пожара. Если ты этого не сделаешь, ты сильно пострадаешь.

— Ты не думаешь, что будет очень больно видеть, как этот парень, этот убийца, выходит из Сан-Квентина свободным человеком?

— Мне нужно идти. Я советую тебе прочитать все досье.

Она отключилась, и Босх остался с телефоном, на который только что потратил сорок долларов и которым, вероятно, никогда больше не воспользуется.

Он направился к своей машине. Он взял с собой из дома досье по делу Скайлер и оставил его на заднем сиденье. Сото, очевидно, просто направила его обратно к досье. Было что-то в новом расследовании, к чему она подталкивала его, и что, по крайней мере, по мнению Алекса Кеннеди, делало недействительным старое расследование. Босх подозревал, что это нечто большее, чем сторонняя ДНК.

Не успел он дойти до машины, как боковая дверь участка открылась и оттуда вышла Лурдес.

— Гарри, я шла за тобой. Куда ты идешь?

— Просто беру кое-что из машины. Что случилось?

— Давай прокатимся. Я разговаривала со следователем Медсовета штата.

Босх сунул телефон в карман и последовал за ней к ее машине. Он сел на пассажирское сиденье, и она начала сдавать назад. Он увидел, что она положила на центральную консоль листок бумаги с надписью "С.Ф. и Терра Белла", что, как он знал, было перекрестком в близлежащем районе Пакойма в Лос-Анджелесе. Он находился к югу от Сан-Фернандо.

— Пакойма? — спросил он.

— Хосе-младший отправил электронное письмо в Медицинский совет, жалуясь на то, что в клинике в Пакойме слишком часто выписывают оксикодон, — сказала она. — Я просто хочу проехать туда и проверить это место.

— Понятно. Когда Джуниор отправил письмо?

— Два месяца назад. Он отправил его в Центральный отдел по рассмотрению жалоб в Сакраменто, где оно пролежало некоторое время, прежде чем его передали в отдел по расследованиям в Лос-Анджелесе. Я разыскала парня, который поймал его там. Он сказал, что у него всё это было на ранних стадиях. Он еще не говорил с Хосе-младшим и собирал данные, прежде чем предпринимать какие-либо действия.

— Собирал данные? Ты имеешь в виду, например, сколько клиника выписывала лекарств?

— Да, идентификация клиники, какие врачи там работают, лицензирование, количество рецептов, все в таком духе. Ранние стадии, что, как я думаю, было его способом сказать, что еще ничего не произошло. Он сказал, что эта клиника не была на их радаре и что она похожа на ночную фабрику по производству таблеток. Сегодня она здесь, а как только власти обратят на неё внимание, сразу же исчезает. Дело в том, сказал он, что в большинстве случаев они не используют легальные аптеки. Обычно аптеки в сговоре, или, по крайней мере, готовы смотреть сквозь пальцы и отоваривать рецепты без вопросов.

— Итак, допустим, Хосе-старший "смотрел в другую сторону". Сын оканчивает фармацевтическую школу с широко раскрытыми глазами и наивностью и думает, что делает доброе дело, указывая пальцем на сомнительную клинику.

Лурдес кивнула.

— Точно, — сказала она. — Я говорила тебе, что он был честным парнем. Он увидел, что происходит, и подал жалобу в совет.

— Так вот из-за чего у отца и сына были проблемы — из-за чего они ссорились, — добавил Босх. — Либо Хосе-старшему нравились деньги, которые приносили фиктивные рецепты, либо он боялся опасности, которую могла принести жалоба.

— Мало того, Джуниор сообщил в своем электронном письме, что собирается прекратить отоваривать рецепты из клиники. Это могло быть самым опасным шагом из всех.

Босх почувствовал тупую боль в груди. Это были вина и смущение. Он недооценил Хосе Эскивеля-младшего. Сначала он спросил о принадлежности к банде и сделал поспешный вывод, что какие-то сомнительные делишки Джуниора будут мотивирующим фактором в убийствах. Возможно, в каком-то смысле он был прав, но в отношении этого молодого человека он был далеко не прав. Правда показала, что он был идеалистом, который видел что-то неправильное и слепо пытался поступить правильно. И это стоило ему жизни.

— Черт, — сказал он. — Он не знал, что делает, если перестал отпускать по этим рецептам.