Босх подумал о том, что Сото сказала о возложении вины на Шихана. На встрече с Кеннеди этот вопрос не поднимался. Может быть, она пыталась навести его на другой вопрос, поднятый в ходе повторного расследования? Он решил не поднимать этот вопрос, пока не ознакомится со всем досье.

— Хорошо, — сказал он.

Он почувствовал некоторое облегчение от разговора с Холлером. Возможно, в скором времени ему придется столкнуться с унижением, покончившим с карьерой, но, похоже, по крайней мере, его финансы и наследство дочери будут защищены.

— Как зовут прокурора из ООДО, который приходил к тебе? — сказал Холлер. — Я имел дело с этими людьми несколько раз.

— Кеннеди, — сказал Босх. — Я не могу вспомнить его имя.

— Алекс Кеннеди. Настоящий мешок с дерьмом. Может, он и разыграл с тобой карту уважения, но этот парень подойдет с ножом за спиной и попытается снять с тебя скальп.

Вот и все облегчение, которое почувствовал Босх. Теперь он ехал по автостраде 5 и приближался к выезду на Сан-Фернандо.

— Хорошая новость в том, что и хрен с ним, — сказал Холлер. — Если все это основано на новых доказательствах, а не на недобросовестном исполнении обязанностей, то, как я уже сказал, городу придется тебя прикрыть. Ты хочешь, чтобы я в это ввязался?

— Пока нет, — сказал Босх. — Я изучаю это. Я пересмотрел собственное расследование и не думаю, что был тогда неправ. Это дело рук Бордерса, и я собираюсь найти искажения дела. Но слушание назначено на следующую среду. Какие у меня там варианты?

— В зависимости от того, что ты узнаешь за это время, я всегда могу подать ходатайство, оспаривающее все решение суда и требующее заслушать меня по этому вопросу. Это может отложить решение, дать судье повод подумать неделю или около того. Но в конце концов нам придется либо смириться, либо замолчать.

Босх задумался над этим. Если ему понадобится больше времени для расследования дела, это может быть вариантом.

— Но это было бы странно, — сказал Холлер.

— Что? — спросил Босх.

— Я пойду в суд, чтобы попросить судью не освобождать заключенного, приговоренного к смертной казни. Это было бы впервые, вообще-то. Возможно, мне придется поручить это дело своему помощнику. Быть не на той стороне в этом деле может плохо сказаться на моём бизнесе, брат. Просто говорю.

— Ты не будешь не на той стороне.

— Я лишь хочу сказать, что ДНК — великий уравнитель. Как часто, по-твоему, копы ошибаются и отправляют невинных людей в тюрьму?

— Не очень часто.

— Один процент? Я имею в виду, никто не идеален, верно?

— Не знаю, может быть.

— В этой стране два миллиона человек сидят в тюрьме. Два миллиона. Если система ошибается в одном проценте случаев, это двадцать тысяч невинных людей в тюрьме. Если снизить этот показатель на полпроцента, то останется десять тысяч человек. Вот что не дает мне спать по ночам. Почему я всегда говорю, что самый страшный клиент — это невиновный человек. Потому что на карту поставлено так много.

— Может быть, ты не тот парень для этого дела?

— Послушай, я просто говорю, что система несовершенна. Есть невиновные люди в тюрьме, невиновные люди в камере смертников, невиновные люди казнены. Это факты, и ты должен подумать об этом, прежде чем браться за дело. Несмотря ни на что, ты лично — защищен. Просто помни об этом.

— Буду. Но мне пора идти. У меня встреча.

— Хорошо, брат. Позвони мне, когда я тебе понадоблюсь.

Босх отключил звонок, чувствуя себя еще хуже, чем утром, когда вышел из дома.

Босх вошел в штабную комнату незадолго до семи тридцати, но Лурдес уже вывешивала на одной из досок детали дела и списки задач.

— Доброе утро, Белла.

— Привет, Гарри. В офисе свежезаваренный кофе.

— Я пока в порядке. Ты выспалась?

— Немного. Трудно заснуть, когда у нас тут первое живое дело об убийстве за последние четыре года.

Босх выдвинул стул во главе стола и сел, чтобы изучить то, что она выкладывала. Слева она завела две колонки с вертикальной линией между ними. Одна была помечена "Хосе", другая — "Джуниор". Основные факты о каждой из жертв были перечислены под их именами. Он знал, что после убийства она провела большую часть дня с женой и матерью двух жертв и собрала много информации о семейной динамике. Хосе-младший, только что окончивший фармацевтическую школу, жил дома, но у него были разногласия с родителями по поводу условий проживания и работы.

Сейчас Лурдес писала на второй доске и перечисляла следственные версии и задания, которые нужно было поручить и выполнить. Некоторые она писала черными чернилами, некоторые — красными. Нужно было провести вскрытие и баллистическую экспертизу. Видео с камер аптеки за тридцать дней до убийства было доступно, и его просмотр занял бы несколько часов. За последние годы в Лос-Анджелесе были совершены другие ограбления аптек, которые необходимо было проверить на предмет сходства деталей.

— Почему красный? — спросил Босх.

— Высокий приоритет, — ответила Лурдес.

— Что такое МСК?

Она написала и подчеркнула буквы красным цветом, а затем нарисовала стрелку к своим инициалам. Это была зацепка, которой она собиралась заняться.

— Медицинский совет Калифорнии, — сказала Лурдес. — Я была вчера в комнате Джуниора и нашла письмо от МСК, в котором говорилось, что они получили его жалобу и свяжутся с ним после того, как ее рассмотрит следователь.

— Хорошо, — сказал Босх. — Что делает это дело приоритетным?

— Пара вещей. Первая — это то, что письмо было у него в комнате в ящике, как будто он его прятал.

— От кого? От родителей?

— Я пока не знаю. Второе — мать выдала, что Джуниор и его отец в последнее время ссорились. Она не знала, из-за чего, но это было как-то связано с работой. Дома они не разговаривали. Я думаю, что это как-то связано с жалобой, которую он подал в Медицинский совет. Похоже, это стоит проверить.

— Согласен. Дай мне знать, что ты получишь.

Дверь открылась, и вошли Систо и Лузон, а за ними капитан Тревино. У всех были кружки с дымящимся кофе.

Тревино было около пятидесяти лет, с усами цвета соли и перца и бритой головой. Он был в форме, что было для него обычным делом, но всегда казалось Босху странным, поскольку он возглавлял детективное бюро, где никто никогда не носил форму. В отделе было известно, что он является преемником шефа полиции, но не было никаких признаков того, что шеф, пожизненно назначенный, собирается куда-то уходить. По мнению Босха, это расстраивало Тревино, и он направил это раздражение в русло приверженности правилам и дисциплине.

— Я собираюсь посидеть и проинформировать шефа после, — сказал Тревино. — У него завтрак для бизнес-лидеров, и он должен быть там.

В таком маленьком городке, как Сан-Фернандо, шеф должен быть в равной степени полицейским администратором, политиком и лидером с общественной поддержкой. Двойное убийство на одной из главных деловых улиц и улиц, где собирается община, стало бы горячей темой, и Вальдесу нужно было успокоить нервы и вселить уверенность в ход расследования. В некотором смысле это было так же важно, как и само расследование.

— Нет проблем, — сказал Босх.

Когда Босх только пришел в отдел, у них с Тревино начались терки в отношениях. Основываясь на истории работы Босха в полиции Лос-Анджелеса, капитан считал Босха вольным стрелком, за которым нужно тщательно следить. Это не помогло Босху, но ситуация немного выровнялась год спустя, когда расследование, проведенное Босхом и Лурдес, выявило и привело к аресту серийного насильника, который нападал на женщин в маленьком городе более четырех лет. Последующая огласка вызвала всплеск общественной поддержки департамента, причем львиная доля заслуг досталась Тревино как человеку, возглавляющему детективный отдел. С тех пор Тревино предоставил Босху свободу действий, дав работать с материалами нераскрытых дел и ящиками с уликами в старой городской тюрьме. Но Босх чувствовал, что подозрения у того остаются, и знал, что как только Тревино узнает о ситуации с Бордерсом, он начнет шептать шефу на ухо, что Босх должен уйти.