Он промахнулся.

— Что это за мир, Гарри? — спросил он.

— Я не знаю, — ответил Босх. — На этой неделе я закрыл дело о двойном убийстве и дело о пропаже человека пятнадцатилетней давности. Но я не чувствую себя хорошо после всего этого.

Вальдес опустился на свое место.

— Ты должен чувствовать себя хорошо из-за дела с "Фармацией", — сказал он. — Ты убрал с доски два куска дерьма.

Босх кивнул. Но на самом деле ему казалось, что он ходит по кругу. Настоящее правосудие было недосягаемым медным кольцом[44].

Босх встал.

— Ты собираешься позвонить Карлосу и сказать ему, что он снят с крючка? — спросил он.

Карлос Таварес был мужем Эсмеральды и пятнадцать лет находился под подозрением.

— Да пошел он, — сказал Вальдес. — Он все равно мудак. Он может прочитать об этом в газете.

Босх пошел к двери, а затем оглянулся на своего босса.

— Я напишу отчет об этом сегодня, — сказал он.

— Хорошо, — сказал Вальдес. — Тогда мы пойдем пить.

— Звучит заманчиво.

Босх хотел избежать детективного бюро. Он не хотел больше разговаривать. Белла Лурдес и остальные скоро узнают, что Эсме Таварес жива и здорова, и об этом заговорит весь департамент, а потом и весь город. Но пока что Босх наговорился об этом достаточно.

Он вышел через парадную дверь участка, а затем перешел улицу. Он прошел через двор общественных работ и вошел в тюрьму. Отперев свою камеру, он раздвинул тяжелую стальную дверь, и она сильно ударилась о раму. Как и начальник полиции, Босх подошел к фотографии Эсме Таварес, чтобы снять ее. Но потом остановился. Он решил оставить ее на месте, чтобы всегда видеть ее, и чтобы она напоминала ему о том, как он ошибался в этом деле.

Это оставленный ребенок в кроватке ввел его в заблуждение. Он понял это. Это казалось противоречащим всем законам природы, и поэтому оно повело его и многих других до него по ложному пути.

Он стоял, глядя на фотографию, и думал об иронии недели. Элизабет Клейтон не смогла оправиться от потери ребенка и бродила по земле как зомби, не заботясь о том, что с ней делали и до какого разврата она добровольно опустилась. Эсме Таварес оставила ребенка в кроватке и, судя по всему, никогда не оглядывалась назад.

Реальность мира была мрачной и ужасающей. Босх сел за свой импровизированный стол, чтобы заняться бумажной работой, которая должна была зафиксировать мрачную реальность. Но он обнаружил, что не может даже начать.

Он долго размышлял над этим, а затем встал. В центре камеры, перпендикулярно его столу, стояла скамейка. Он использовал ее в основном для того, чтобы раскладывать фотографии и папки с делами, чтобы можно было рассмотреть упрямые дела под новым углом, часто рассматривая фотографии с места преступления, расположенные рядом по всей длине деревянной скамьи, покрытой шрамами. Ему рассказывали, что в свое время эту скамью прозвали "доской для прыжков в воду", потому что со временем она стала для нескольких заключенных трамплином в небытие. Они вставали на скамейку, продевали одну свою тюремную штанину через решетку, защищающую вентиляционное отверстие, а другую обматывали вокруг шеи.

Они спрыгивали с конца скамьи в темный бассейн пустоты, и их страдания заканчивались.

Босх поднялся на скамейку. Он протянул руку над головой, чтобы ухватиться за одну из верхних перекладин для опоры.

Он покопался в кармане и вытащил телефон. Проверив экран, он поднял телефон вверх, повернулся на скамье, двигая рукой, пока не увидел, что в углу экрана наконец появилась одна полоска. Большим пальцем он перешел к списку контактов, прокрутил его почти до конца и нажал на номер, который искал.

Люсия Сото ответила сразу же.

— Гарри, как дела?

— Ты просмотрела то дело, о котором я тебе говорил?

— Дейзи Клейтон? Да, сегодня утром первым делом.

— И что?

— Ты был прав, оно пылится. Никто не работал по нему три-четыре года, за исключением ежегодных отчетов о проверке, которые слово в слово копируют предыдущий год. Ты знаешь, как это происходит: "На данный момент нет жизнеспособных зацепок", и все лишь потому, что на самом деле они и не искали жизнеспособных зацепок.

— И что?

— И я думаю, что они ошиблись. Я увидела некоторые вещи. Есть рабочие ракурсы. Это было практически списано с сериала. Кто-то, кто двигался через Голливуд, делал свое дело и шел дальше. Но я не так уверена в этом. Я посмотрела на фотографии. Было заметно знакомство с ней и местом, где она осталась. Он знал этот район. Я собираюсь…

— Люсия.

— Что, Гарри?

— Возьми меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу участвовать в деле. Давай поймаем его.

Конец