Сигел подкрепил показания своего клиента статистикой краж со взломом в округе Ван Найс, но натянутые объяснения о хранении кулона с морским коньком не произвели впечатления на присяжных, особенно в сопоставлении с воспроизведением аудиозаписи допроса Бордерса. Присяжные совещались в течение шести часов, прежде чем вынести обвинительный вердикт. После отдельного слушания тем же присяжным потребовалось всего два часа для обсуждения ужасов, которым подверглась Скайлер, чтобы рекомендовать смертную казнь. Судья выполнил приговор и назначил Бордерсу высшую меру наказания.

Босх закончил изучение результатов первоначального расследования в четыре часа утра. Музыка затихла незаметно для него. Он устал и знал, что в семь тридцать у него запланировано совещание всех сотрудников в штабном зале полиции Сан-Фернандо, на котором будет обсуждаться ход расследования убийства в Фармации. Он решил поспать пару часов и приступить к новому расследованию, проводимому Сото и Тапскоттом, как только в текущем деле наступит очередной перерыв.

Он направился по коридору в свою спальню, вспоминая тот момент, когда нашел морского конька, и в глубине души понимая, что Бордерс — убийца и что он заплатит за свое преступление.

Потягивая кофе, сваренный в домашних условиях, Босх выехал на дорогу в семь утра, съезжая с бульвара Бархэм на северное шоссе 101. Было прохладное, хрустящее утро, и горы, окольцовывающие Долину и обычно задерживающие смог под перекрестными потоками, четко вырисовывались на северном горизонте. Перейдя на шоссе 170, второе из трех шоссе, которое должно было привести его в Сан-Фернандо, он достал телефон и позвонил по номеру, который был у него для отдела следственных служб в тюрьме Сан-Квентин.

На звонок ответил человеческий голос, и Босх попросил позвать детектива по имени Гейб Менендес. В тюрьме был свой собственный отдел детективов, которые занимались преступлениями между заключенными, а также собирали информацию о деятельности преступников, содержащихся в тюрьме. Босх работал с Менендесом в прошлом и знал его как честного человека.

После небольшой задержки на линии раздался новый голос.

— Это лейтенант Менендес. Чем я могу вам помочь?

С тех пор как Босх разговаривал с ним в последний раз, Менендес получил повышение.

— Это Гарри Босх из Лос-Анджелеса. Похоже, вы продвигаетесь по службе.

Босх старался не говорить, что якобы звонит из полиции Лос-Анджелеса. Он уклонялся от реальной ситуации, потому что считал, что добьется лучшего сотрудничества, если Менендес поверит, что имеет дело с полицией Лос-Анджелеса, а не с крошечной полицией Сан-Фернандо.

— Давно не разговаривали, детектив Босх, — сказал Менендес. — Что я могу для вас сделать?

— Один из ваших парней в камере смертников, — сказал Босх. — Зовут Престон Бордерс. Я посадил его туда.

— Я его знаю. Сидит здесь дольше меня.

— Ну да, тогда вы, возможно, слышали. Он пытается это изменить.

— Возможно, я что-то слышал об этом, да. Мы только что получили для него приказ о командировке. Он отправляется к вам на следующей неделе. Я думал, что такой парень, как он, находится здесь так долго, что его апелляции должны были закончиться.

— Да, но это новый угол зрения, который он использует. Мне нужно знать историю его посещений и кто есть в его списке.

— Не думаю, что это будет проблемой. Как далеко назад вы хотите вернуться?

Босх подумал о том, когда умер Лукас Джон Олмер.

— Как насчет того, чтобы вернуться на два года назад? — спросил он.

— Не проблема, — сказал Менендес. — Я поручу это кому-нибудь и свяжусь с вами. Что-нибудь еще?

— Да, я хотел спросить, есть ли у Бордерса доступ к телефонам и компьютерам в камере смертников?

— Не напрямую, нет. Ни телефона, ни компьютера, но у него есть доступ к обычной почте. Есть несколько сайтов, которые облегчают общение между заключенными в камере смертников, друзья по переписке и тому подобное. Он связывается с ними через почту.

Босх на мгновение задумался, прежде чем продолжить.

— За этим следят? — спросил он. — За почтой, я имею в виду.

— Да, все проходит через считывающие устройства, — сказал Менендес. — Кто-то в этом подразделении. По ротации. Никто не может заниматься этим слишком долго.

— Какие-нибудь записи об этом ведутся?

— Только если требуются последующие действия. Если в письме нет ничего подозрительного, оно передается дальше.

— Вы не знаете, много ли писем получает Бордерс?

— Они все получают. Помните Скотта Питерсона? Объем его почты зашкаливает. Там много чертовых женщин, Босх. Они влюбляются в плохих парней. Только это безопасно для них, потому что эти плохие парни отсюда не вылезают. Обычно.

— Верно. А как насчет исходящих писем?

— То же самое. Они проходят проверку перед отправкой. Если с ним возникают проблемы, мы возвращаем его заключенному. Обычно, когда мы так делаем, это потому, что у парня в голове крутятся какие-то больные сексуальные фантазии или что-то в этом роде. Например, что он сделает с девушкой, если они когда-нибудь встретятся, и тому подобное. Мы этого не допускаем.

— Понял.

— В любом случае, у меня есть ваш номер в моей картотеке. Я последний парень здесь, который все еще пользуется ей. Давайте я найду кого-нибудь, чтобы записать его, и мы с вами свяжемся.

— Тогда позвольте мне дать вам мой сотовый. Я сейчас занят другим делом — вчера было двойное убийство — и сотовый лучше всего. Можете занести его в свой "Ролодекс".

Босх дал ему номер и поблагодарил, после чего отключился. После звонка он понял, что нужная ему информация, возможно, уже есть в отчетах, которые ему подсунула Сото. Новое расследование должно было охватить тех, с кем встречался или общался Бордерс, но Менендес не дал никаких указаний на то, что он уже получал подобный запрос. Это навело Босха на мысль, что либо Сото и Тапскотт что-то упустили, либо Менендес просто играл с ним.

В любом случае Босх скоро все узнает.

Затем Босх позвонил своему адвокату Микки Холлеру, который также приходился ему сводным братом. Холлер занимался его юридическими вопросами, которые возникли, когда Босх уволился из полиции Лос-Анджелеса, и в итоге подал в суд на департамент с требованием выплатить ему полную пенсию. Департамент уступил, и Босх получил еще 180 000 долларов, которые осели на счете, который он надеялся однажды оставить своей дочери.

Холлер ответил то, что Босх описал бы как неохотное ворчание.

— Это Босх. Я тебя разбудил?

— Нет, старик, я не сплю. Обычно я не отвечаю на заблокированные звонки так рано. Обычно это один из моих клиентов: "Мик, копы стучат в мою дверь с ордером, что мне делать?". И всё в таком духе.

— Ну, у меня есть проблема, но немного другая.

— Мой брат из другой муты, что случилось? ВОЖДЕНИЕ В НЕТРЕЗВОМ ВИДЕ?

Холлеру нравилась эта фраза, и он произносил ее каждый раз, всегда напоминая техасца Мэттью Макконахи, актера, сыгравшего его самого в фильме шесть лет назад.

— Нет, никакого нетрезвого вождения. Хуже.

Босх рассказал Холлеру о визите Сото, Тапскотта и Кеннеди накануне.

— Итак, мой вопрос в том, должен ли я сейчас перевести свою пенсию, дом и все остальное на имя Мэдди? То есть, всё это предназначено для нее, а не для Бордерса.

— Во-первых, к черту. Ты не заплатишь этому парню ни цента. Позволь мне задать пару вопросов. Эти люди, которые приходили к тебе, говорили или подразумевали, что с твоей стороны были какие-то злоупотребления? Например, что ты подбросил улики или скрыл от защиты оправдательные доказательства во время суда? Что-нибудь в этом роде?

— Пока нет. Они вели себя так, будто это была ошибка лаборатории, если она вообще была. Тогда у них не было тех методов, которые используются сегодня. Никаких ДНК или чего-то подобного.

— Вот и я о том же. Так что если что-то было упущено во время проверки и ты просто добросовестно выполнял свою работу, то город должен прикрыть тебя в любом случае, если по делу Бордерса против тебя будут предприняты какие-либо действия. Все просто, и мы подадим в суд на город, если он этого не сделает. Подожди, пока профсоюз узнает об этом и поймет, что город не прикрывает парней, просто выполняющих свою работу.