ГБ: И вы сказали, что ранее не заезжали за ней домой?

ПБ: Да. Она взяла такси, и мы встретились в ресторане, потому что она приехала из Вестсайда, и мне пришлось бы ехать за ней через весь холм. Девушка мне нравилась, или, по крайней мере, я думал, что нравилась, но не настолько, понимаете, о чем я?

ГБ: Да, я понимаю.

ПБ: Я имею в виду, что я не работаю в службе такси. Некоторые из этих девушек думают, что ты их шофер или [неразборчиво]. Это не я.

ГБ: Хорошо, то есть вы хотите сказать, что не заезжали за ней, а потом просто высадили ее на обочине и уехали.

ПБ: Вот и все. Даже поцелуя на прощание не было.

ГБ: И вы никогда не были в ее квартире?

ПБ: Нет.

ГБ: Даже не подходили к ее двери?

ПБ: Никогда.

ГБ: А после того вечера? Вы же теперь знали, где она живет. Вы когда-нибудь возвращались туда?

ПБ: Нет, мужик, говорю тебе. Мне было неинтересно.

ГБ: Ну, тогда у нас есть проблема, которую нам нужно решить.

ПБ: Какая проблема?

ГБ: Как вы думаете, почему мы обратились к вам сегодня, Престон?

ПБ: Я не знаю. Вы сказали, что вам нужна моя помощь. Я подумал, может, кто-то из ее друзей сказал вам, что мы со Скайлер встречались.

ГБ: Вообще-то, это потому, что мы нашли ваши отпечатки пальцев на входной двери ее квартиры. Проблема в том, что вы только что сказали мне, что никогда не были у этой двери.

ПБ: Я не понимаю. Откуда у вас мои отпечатки?

ГБ: Знаете, это даже забавно. Я говорю вам, что ваши отпечатки были найдены на месте убийства, а вы спрашиваете, откуда у меня ваши отпечатки. Думаю, большинство парней спросили бы что-то другое, особенно если они раньше говорили, что никогда не были на месте преступления. Вы хотите нам что-то сказать, Престон?

ПБ: Да, я хочу сказать, что это все чушь.

ГБ: Вы придерживаетесь версии, что вас там никогда не было?

ПБ: Верно, все остальное — чушь. У вас нет никаких отпечатков.

ГБ: А если я скажу вам, что она рассказала двум разным подругам о том, что вы пытались выломать ее дверь после того, как она отвергла ваши сексуальные ухаживания в ночь свидания?

ПБ: О, чувак, теперь я понял. Я понял. Эти сучки настроились против меня. Позвольте мне сказать вам, она не отвергала меня. Никто меня не отвергает. Я отверг ее.

ГБ: Ответьте на мой вопрос, вы подходили к ее двери в ночь вашего свидания с Даниэль? Да или нет?

ПБ: Нет, не подходил, и там нет никаких гребаных отпечатков пальцев, и я закончил с вами разговаривать. Позовите мне адвоката, если хотите задать еще какие-нибудь вопросы.

ГБ: Хорошо, кого вы хотите?

ПБ: Я не знаю. Я не знаю никаких адвокатов.

ГБ: Тогда я дам вам "Желтые страницы".

Босх солгал об отпечатках пальцев. На двери и в квартире были обнаружены многочисленные отпечатки пальцев, но отпечатков Бордерса в картотеке не было. Отпечатки, снятые впоследствии с забранного пивного бокала, не совпали ни с одним отпечатком из квартиры Скайлер. Но Босх стоял на твердой юридической почве. Суды по всей стране уже давно одобрили использование полицией обмана и хитрости на допросе подозреваемого, считая, что невиновный человек поймет обман и не станет ложно признаваться в преступлении.

Интервью с Бордерсом было единственным случаем, когда он разговаривал с кем-либо из сотрудников правоохранительных органов. На основании противоречия между тем, что Марго и Хендерсон сообщили о рассказе Скайлер о злополучном свидании, и тем, что Бордерс отрицал, что вернулся в квартиру, он был арестован в комнате для допросов по подозрению в убийстве и помещен двумя этажами выше, в тюрьму Ван Найс. Дело на тот момент было крайне слабым, и Босх и Шихан это знали. Поймать Бордера на лжи о том, что он не подходил к двери жертвы, помогло их убеждение, что он был убийцей, но оно было основано на слухах. Он опирался на воспоминания двух подруг жертвы, а история Даниэль была рассказана, когда все три женщины были пьяны. В итоге их слова были против слов подозреваемого. Адвокаты процветали, а разумные сомнения жили в серых зонах между ними.

Детективы знали, что им необходимо найти подтверждающие доказательства, иначе Бордерса отпустят на свободу по истечении сорока восьми часов ареста. Используя свидетельские показания Марго и Хендерсона, связывающие жертву и подозреваемого, они добились от доброжелательного судьи выдачи ордера на обыск на основании достаточных оснований. Это дало им двадцать четыре часа на обыск машины и дома Престона Бордера.

Им повезло. Через три часа после начала обыска в квартире Веспера Босх заметил, что набор деревянных полок был собран без двух винтов, которые удерживали нижнюю полку на основании блока. Босх решил, что если кто-то и собирался "срезать углы" при сборке полок, то сделал бы это в верхней части, а не в основании.

Убрав книги и другие предметы с полки, он смог легко поднять ламинированную доску, открыв тайник в основании стеллажа. Там он нашел кулон в виде морского конька, завернутый в ткань. Ожерелье из плетеной бечевки исчезло. Он также нашел несколько других женских украшений и коллекцию порнографических журналов, специализирующихся на садомазохизме и бондаже.

После обнаружения кулона с морским коньком дело против Бордерса перешло из разряда слабых в разряд сильных. Мать Скайлер все еще находилась в городе, договорившись, чтобы тело ее дочери вернули во Флориду для погребения. Босх и Шихан встретились с ней в отеле, и она опознала кулон как тот самый, который подарила дочери.

Детективы были вне себя от радости и почувствовали, что вырвали победу практически из пасти поражения. В тот вечер, после того как дело было передано в окружную прокуратуру, они пошли звенеть бокалами с мартини в "Шорт Стоп" в Эхо Парке.

Тридцать лет спустя Босх вспоминал, как он был взволнован, когда нашел ключевую улику. Он наслаждался моментом, когда складывал в стопку свободные страницы стенограммы допроса. Он оставался непоколебим в своей уверенности в деле, которое они с Шиханом построили, и в своей вере в то, что Бордерс убил Даниэль Скайлер.

В преддверии суда Босх и Шихан пытались связать другие украшения, найденные в тайнике, с другими делами. Они подтянули все нераскрытые убийства и исчезновения молодых женщин за те четыре года, что Бордерс жил в Лос-Анджелесе. Они считали, что он подходит как минимум для двух других сексуальных убийств. Обе жертвы были женщинами, имевшими косвенные связи с индустрией развлечений и посещавшими те же бары на бульваре Вентура, что и Бордерс. Они нашли фотографии женщин в украшениях, которые, по их мнению, соответствовали изделиям из тайника в его квартире, но экспертиза не смогла подтвердить связь, и окружной прокурор решил судить Бордерса только за убийство Скайлер. Босх и Шихан возражали против этого решения, но последнее слово всегда оставалось за прокурором.

На суде Бордерсу и его адвокату пришлось из кожи вон лезть, чтобы объяснить подвеску с морским коньком. Но усилия казались отчаянными. Адвокат Дэвид Сигел, известный в судебных кругах как "Законник" Сигел за его проницательное понимание и использование закона, попытался оспорить подлинность украшения, принадлежащего Скайлер.

Обвинение представило мать жертвы, которая опознала изделие и со слезами на глазах рассказала его историю, а также фотографии Скайлер, сделанные всего за несколько недель до убийства, на которых кулон висел у нее на шее. Сигел представил представителя производителя ювелирного изделия, который показал, что несколько тысяч подвесок в виде морского конька точно такого же цвета и стиля были изготовлены и распространены по всей стране, в том числе сотни в розничных магазинах Лос-Анджелеса.

Бордерс дал показания в свою защиту и заявил, что купил найденный в его квартире кулон в магазине на пирсе Санта-Моники. Он объяснил, что вспомнил, что видел похожий кулон на Скайлер во время их свидания и он ему понравился. Он купил себе такой же, чтобы в какой-то момент подарить, и поэтому спрятал его, а также другие женские украшения на стеллаже. Он хранил украшения как потенциальные подарки для женщин, с которыми встречался, и не хотел, чтобы тайник обокрали в случае взлома его квартиры.