– И что было дальше?

— Сижу, никого не трогаю, вокруг толпа собралась, а ко мне непрерывно подбивают клинышки из обоих советов. И зачем? Улыбаются усердно, лепетят, мало в ноги не падают. Всячески делают вид, что это не я трибуну полтора года назад развалил.

Лина рассмеялась.

— Читала об этом случае в газете.

— Шкандаль получился знатный... Удивительно, что за эту затею я ушел от наказания.

- Яков постарался?

– Наверное, – отмахнулся Ярема. — Понял, должно быть, что лишнее внимание к моей персоне всегда будет бить по его авторитету, и без того косолапому, поэтому позволил мне исчезнуть.

— Ваша встреча, вероятно, была прохладной.

– Мы даже не поздоровались. Я только слушал выступление господина гетмана, — Яровой откашлялся, продолжил писклявым голосом: — «Страна всегда будет помнить самоотверженную и бесстрашную жертвенность истинных героев... Характерники стали неистребимыми корнями, из которых вырастут деревья новых поколений, выстоят под всякими бурями. небо, проткнут тучи, поднимутся до самых звезд...» Вот такое дерьмо нес полчаса.

Шляхтич вкусно сплюнул в пыль.

— Уши сохли от этого приторного пафоса. Хотелось встать и заорать: это ты, урод, нас уничтожил, а теперь скорбь притворяешься!

– Разве почетным гостям не дают слова?

— Размозженную трибуну газетчики смаковали месяц, — хохотнул Ярема. - Поэтому слова не давали - я должен благословлять действо молчаливым сиденьем, что символизировало композиционную гармонию с остальными скульптурами.

- А что бы ты сказал?

– Сказал бы, что мертвые герои удобны. От них легко откупиться: поставь памятник, почти цветами — готово! Мертвый герой молчит и не раздражает. Это живые вечно задают вопросы, восстают против обид, ругаются, пьют, срут... Они слишком живы, чтобы быть героями. Лишь в посмерте из них можно слепить святых, Ярема горько усмехнулся. – Мертвый герой – это красивая легенда, которую вспоминают раз в год.

– Но в речи твоего брата есть зерна правды, – заметила Лина осторожно. — На сказках о Сером Ордене будет расти много детей.

— Пусть лучше растут на правде, — перебил Яровой.

— Знаешь, в ночь серебряной скобы Северина я была рядом...

– Знаю.

– спросила его: зачем ты это сделал? Он ответил, потому что кто-то должен.

– Ему было пятнадцать, Лина. Как иначе он мог ответить? – отсек Ярема. — Мы тоже росли на сказках о характерщиках, но ни одна сказка не предупреждала, что на самом деле будет ждать на волчьей тропе.

Лина имела другое мнение, но решила не спорить. Ярема молчал, пахнув трубкой. Пауза неловко затягивалась, так что ведьма осторожно попыталась расшевелить разговор:

— Слова тебе не дали...

— Я решил не портить момент, — подхватил Ярема, и лед тронулся. — Следующим выступал Матусевич, он составил думу «О последних сироманцах» — по моему мнению, его сильнейшая работа... «Славу травили, дубы корчевали, ложью и грязью людей поили». Из меня плохой певец, тот шедевр стоит услышать вживую. Рыдали все присутствующие! Кроме главы Тайной Стражи.

— Не знала, что Варту возглавила женщина.

— Ее зовут Майя... Бывшая любовница Ефима Кривденко, — Ярема задумчиво провел ладонью по щеке. — Если бы в ночь его убийства мы были менее осторожны, то сейчас меня искали бы все головорезы гетманата за сумму значительно больше, чем вознаграждение за Циклопа.

– Отчаяние влюбленной женщины может обернуться страшной силой, – отметила Лина.

Знала по себе.

— И смертельно опасна, — согласился шляхтич. — Яков дважды ставил на эту должность своих людей, но один загадочно скончался, а другой просто отказался...

– Опасная женщина, – сказала ведьма с уважением.

— Иаков это сообразил, и решил с ней дружить. Думаю, они нашли общий язык на почве ненависти к характерникам. Когда Буханевич представлял новую книгу, «Летопись Серого Ордена: правда об истоках, победе и гибели волчьих рыцарей», Майя просто встала и ушла. Думаю, Яков предпочел бы поступить так же, но должен соблюдать протоколы.

- Буханевич? – переспросила Лина. — Постой-ка! Книга о характерниках от того же Буханевича?

— Того же! Утверждал, что написал опус магнум, где нет ни слова лжи. Подошел ко мне, публично извинился и подарил экземпляр, — Ярема порылся в дорожной сумме, достал на свет немалый том: — Держи. Я все равно не буду читать. По крайней мере, ближайшие годы.

Ведьма взвесила на руках большую книгу с черным переплетом. Провела пальцами по тиснению, полистала пахнущие краской страницы, подвела на Ярового тусклый взгляд.

- Здесь...

– Да, – кивнул Ярема. — Преимущественно это история жизни Чернововка. Если там действительно нет ни слова лжи, будет хороший подарок Оле... Лет через десять.

– Я обязательно прочту, – сказала ведьма. – Спасибо.

— На том я сбежал с церемонии, — заключил шляхтич. — А на обратном пути пришел к дубу Гната...

— То, что посреди древнего селения?

- Того же. Русичи протащили дорогу, поставили на въезде лачугу, собирают во всех приезжих пошлину. Даже с меня жалованье требовали, представляешь? Я их от лешего уволил, и такая благодарность!

— По крайней мере, они не охотились на тебя с серебром.

— Ты прав, — хохотнул Ярема. - Поселки не узнать! Настроили гостеприимных домов, свободных комнат нет — трещи едут со всей страны. На взгляд кажется, что их больше, чем жителей. Снывают всюду, словно в музее под открытым небом... В общем, бывшие отшельники быстро поняли, как работает заработок в современном мире, и хорошо из этого пользуются.

— Чувствовала, что их чуть не уничтожила чума.

— Потому что они обошли все болезни, которыми человечество переболело со времен Владимира, — кивнул Ярема. — Где-то половину селения выкосило, это правда. Молодой волхв, не успевший передать свои знания дальше, тоже погиб.

- Трагическая история...

— Он стремился открыться миру — и заплатил за это жизнью, — Яровой достал носовой платок, протер потную голову. — Дуб Гната там в почете, к нему приходят просить мужскую силу.

– Древние боги недовольны новым выскочкой?

— Думаю, что толпы людей с нательными крестиками пугают их гораздо больше.

Шляхтич помолчал.

— Потом в дуб Катри заехал. Расчистил немного тропинку, потому что заросла...

– Мы с Олей двинемся туда в конце лета, – отозвалась Лина ровным тоном. – Думаю, что она готова посетить могилу родителей.

Ярема смерил ведьму задумчивым взглядом.

– Ты – удивительно сильная женщина, Лина. Я безгранично уважаю тебя.

— Судьба испытывает жестокое чувство юмора, — ответила Лина. – Я теперь не представляю жизнь без Оли. Максим ее любит как родную.

— Уверен, что малыш хорошо с вами.

– Мои племянники постоянно с ней играют, – Лина улыбнулась. – Но ты ночуйся! Она стала такой болтливой, но порой хочется убегать от ее бесконечных расспросов.

– Я готов, – Ярема показательно поправил глазную перевязь и выпятил грудь. – Дети – это прекрасно!

– Могу поспорить, – ответила Лина. — Но Оля… Она отличается от других детей. Как ящик с секретом! Иногда мне кажется, будто она обладает силой. Не получающей за сделку — а другой, врожденной. Пока не пойму, какой именно... Все думаю: могло ли ей передаться от родителей?

– Вряд ли, – покачал головой шляхтич. — Дети характерщиков не наследовали приобретенных соглашением способностей. Не было никакого случая.

— Может, после ее рождения что-нибудь случилось?

— После ее рождения вечно что-нибудь случалось, — несколько секунд Ярема вспоминал. — В это время началась охота... Я этого не помню, потому что лежал, истекая кровью, но слышал рассказы других. Это случилось во время первой стычки с борзыми. Катя приехала с малышкой на руках, битва была проиграна... Савка спас нас криком. Борзые падали с кровотечениями из глаз и ушей, но никого из нас не задело... Решили, что из-за кровавой сделки.

— У Оли не было Гаадовой защиты, но с ней ничего не случилось?