Упомянул. Родители производили это во время посещения папы, когда считали, что Игнат спит. Несмотря на возраст, он все запомнил, потому что несколько раз подглядывал из любопытства — но потом с папой начала приезжать невыносимая Катя, и их обоих заставляли ночевать отдельно от взрослых...

- Нравится? – прошептала Мелания дрожа.

Игнат отчаянно закивал. Так приятно!

– Скоро за тобой все девки будут бегать, – улыбнулась она. — Но ты запомнишь только меня одну... Не так ли, Игнат?

– Да!

– Тогда продолжим.

Но продолжить не разрешил Свирид.

Влетел на лужайку разгневанным смерчем, снес Меланию судьбы, принялся бить Гната ногами между ног, по животу, по ребрам, по лицу...

Шум... Шум... Шум...

...Очницы лосячьего черепа слепили ядовито-зелеными лучами. Сияние пробивалось сквозь ветви огромного туловища, будто тот пылал изнутри. Когти на лапах напоминали костяные ножи. Урод не имел пасти, но от страшного ревиска закладывало уши и подгибались колени.

Он очень любил тех волков, подумал Игнат некстати.

В столпотворении утонул звук первого выстрела. Черепом пробежали мелкие трещины, и через мгновение удар лапы разметал их костер, как листья. Длинный хвост, скрученный из гибкой лозы, врезался в белого волка с такой силой, что Максим улетел в ствол дерева.

— Грудь, Щезник! — проревел Ярема. - Стреляй в грудь!

Второй выстрел выбил из клетки грудины несколько ветвей. Развесистые рога качнулись.

– Револьверы! — Яровой уклонился от удара, который разорвал землю и поднял волну брызг.

Какое-то мгновение леший освобождал погруженные в почву когти, и шляхтичу этого хватило, чтобы ответить замашным ударом в плетеную грудь. От встречи с ныряльщиком ветви затрещали, а чудовище отскочило достижимым прыжком и крутилось вокруг. Хвост на глазах удлинился, опутал Ярему несколько раз, сжал.

Северин бросился наперерез, ударил саблей, перекатился, спасаясь от острых когтей, ударил во второй раз. Леший заревел, хвост отпустил Малыша и хлестнул по лезвию сабли, сломавшейся пополам, словно сухая ветка.

Игнат украдкой заряжал барабан револьвера новыми патронами.

А у нашего Шума зеленая шуба...

— Просим, пан Бойко, просим! — похожий на жабу трактирщик сиял. — Рады видеть, давно у нас не были... Это ваш новый джура?

– Мой сын.

- Добро пожаловать, всегда рады волчьим рыцарям, - трактирщик поклонился Игнату, и продолжил разговор с Нестором: - Ваша дочь уже присоединилась к рядам Ордена?

Игнат отвернулся, чтобы отец не увидел, и скорчил гримасу.

– Да, – характерник нетерпеливо оглянулся. — У вас сейчас только болтают или до сих пор застилают?

— Обижаете, пан Бойко! Позвольте переспросить: вы для себя...

– Для сына, – Нестор ударил Гната по плечу. — Уже тринадцатое прошло! Усы лезут.

– Настоящий парубок! Нужна, — кивнул льстиво трактирщик.

Казалось, будто у него при каждом слове раздувается горло.

- Приведи лучшую из молоденьких, - приказал старший Бойко. – За плату не беспокойся.

– Будет сделано!

По ночам Игнат вспоминал Меланию. Мечтал о том весеннем дне, фантазировал, как все могло продолжиться, если бы Свирид не помешал. Представлял и то, и это, помогая себе рукой... Отец его за этим заскочил.

Игнат сожжен, Нестор расхохотался, и следующие несколько дней они ехали сюда, в безымянный зал с липким от пива полом, набитым чумаками, сердюками и другим странствующим людом, среди которых сновали легко наряженные женщины, смеявшиеся на коленях, выпивали и получали щипки.

– Прошу пана!

Перед ними стала девушка в одной только рубашке из тонкой, почти прозрачной ткани. Пышное состояние, большая грудь, черные волосы, нос с горбинкой... Темные глаза смотрят на Гната с любопытством. Красивая! Не такая, как Мелания, но все равно красивая.

— Отличный выбор для первого...

— Взбесился? – перебил Нестор яростно. — Пархату лярву моему сыну подсовываешь?

Девушка опустила голову, будто пощечину получила.

- Отец, но...

— Сомкнулись.

- Простите! Извиняюсь земно! — трактирщик прыгал, словно настоящая жаба. - Сейчас все поправим!

Он исчез, чтобы через несколько минут вернуться с другой — тонкой, как трость, девушкой с большими голубыми глазами. Русые волосы напоминали Меланкино, но миловидность бледного лица портила выражение беспросветной тоски.

— Эта лучшая, хоть и грустная, — Нестор бросил серебряника трактирщику и приказал сыну: — Иди, Игнат. Возвращайся мужчиной.

Грустноглазая провела к небольшой ячейке, пропитанной запахом пота. Здесь не хватало окошка и свежих простыней. Девушка усадила Игната на кровать, захлопнула дверь на засов, и по шороху рубашки он догадался, что одежда скользнула на пол. Искусно помогла Игнату раздеться. Потом взяла его руки и положила на свои острые комки.

– Может, свечу зажжешь? – спросил Игнат.

— Если господин разрешит, — пробормотала девушка. - Без света.

Переложила его ладони себе на ягодицы.

– Господин желает на спине? На животе? Или...

– Ложись на живот.

В тишине она приняла его. Сначала Игнат, ослепленный новыми ощущениями, двигался осторожно: ответом было молчание. Тогда он, разгорячившись, заходил быстрее, погружался глубже и добыл только тихий вздох.

Но со своей рукой у него было больше страсти, чем с этой девушкой!

Парень свирепствовал. Или она слепа? Не видела ли его? За эти годы пророчество Мелании сбылось: девушки пожирали его взглядами, он мог выбирать чуть ли не каждую... Как она осмелилась не ценить его? Тем более еще и заработает! Не совсем то, что он представлял себе дорогой сюда.

Под неустанным напором девушка простонала — то ли от боли, то ли от удовольствия — и этот звук освободил его: Игнат вздрогнул от финального наслаждения, замер, прижался к прохладной сырой спине, но девушка молчала. Не двигалась, словно мертвая.

Нет. С Меланкой было совсем по-другому! А тут без света, без разговоров, без прикосновений, без... Без всего! Разве за это стоит платить? Игнату захотелось отважить девушке оплеуху, но он сел на край кровати и начал наощупь одеваться.

Через минуту не стерпел.

— Неужели тебе не понравилось?

— Я огорчила господина? — В ее голосе впервые прорезалось настоящее: испуг. — Прошу, не говорите ему об этом...

Она бросилась помогать, но Игнат раздраженно оттолкнул ее. Случайно мазнул пальцами по лицу. Щека была мокрой.

– Никакой я тебе не господин, – сказал смущенно, и вышел.

Нужна Мелания. Только Мелания может все исполнить!

Отец курил у двери. Улыбнулся, передал сыну трубку, ударил по плечу и вошел в комнату.

Ой , девки-молодые, зеленая шуба...

... Обладатель леса не привык к битвам. Его движения, стремительные и мощные, отличались мало: хлестать хвостом, бить лапами, прыгать, крутиться... Первые минуты боя дались им тяжелее всего, но характерники выжили — и теперь ловко танцевали с лешим в смертельном аркане. Предполагаемые атаки врага облегчали битву, и даже вне родной стихии Властелин оставался крепким соперником, а каждый пропущенный удар мог завершиться смертью.

Яремов ныряльщик загорелся волшебным огнем, ударил по черепу, задел один из рогов. От неожиданности леший отшатнулся — и Северин воспользовался мгновением, чтобы загнать в хвост раскаленного штыка из разбросанного костра.

Хвост ударил о землю, словно выброшенная на сушу рыба, раз, второй, но сам Властелин не шевелился. Игнат затаил дыхание, и один за другим положил последние шесть патронов посреди груди, где зияла налитая изумрудным сиянием небольшая дыра. Вероятно, в лесу она мгновенно заросла бы, и только слепая жажда мести мешала Владыке осознать собственную уязвимость.

Игнат наскочил, добавил по щели саблей. Лезвие достигло середины и застряло, словно в смоле. Обладатель заревел, отмахнулся лапой...