— Спасибо, — сказал один из менеджеров, пожимая ей руку. — Очень интересная работа.

— Благодарю, — ответила она автоматически.

Александр стоял чуть поодаль, говорил с кем-то из команды. Они вышли из зала почти одновременно. Марина направилась к лифту, не оборачиваясь. Александр нагнал её, молча шёл рядом, а когда убедился, что в коридоре никого нет, тихо, но уверенно заговорил.

— Чёртова судьба, да? — голос звучал с глухим смешком, в котором не было ни капли веселья. — Мало того, что ты в этом городе, мало того, что ты рядом. Теперь ещё и проект мой.

Марина не остановилась. Она шла, держа папку так, будто от неё зависела её устойчивость.

— Напасть, — отрезала она. — Не судьба.

— Напасть? — переспросил он с горькой улыбкой. — А я думал, ты поверишь, что это шанс. Последний, может.

— Я не играю в такие игры.

Он схватил её за руку, не сильно, но достаточно, чтобы она остановилась. Марина бросила на него взгляд, быстрый, острый, и снова отвела глаза.

— Я умираю, Марина, — тихо, сдавленно. — Ты не понимаешь. Я вхожу в эту переговорную, и всё внутри выворачивает. Потому что ты тут. А я не могу подойти, не могу дотронуться, не могу даже нормально смотреть на тебя. Это хуже, чем не видеть тебя вовсе.

— Тогда не смотри, — всё так же спокойно.

— Не ври себе. — Он наклонился ближе, тише. — Ты тоже не дышишь. Ты такая же, как я, только держишься. Почему? Зачем?

— Потому что если я позволю себе хоть немного, я разрушу всё.

— Всё? — Саша выпрямился, голос стал чуть громче. — А что у тебя там за «всё»? Отношения, где ты выглядишь, как человек, который всё время думает о другом? Или совесть, которую ты лелеешь, потому что боишься быть, как он?

Марина резко повернулась к нему, глаза блеснули.

— Не говори о том, чего не знаешь.

— Я знаю достаточно и знаю, что ты меня любишь. Я это чувствовал каждую секунду, когда мы были рядом. И ты это знаешь тоже.

— Это ничего не меняет, ты не один. Я тоже. И это не кино.

— Да — голос стал грубее. — Это не кино. Это жизнь. Где мы могли бы… — он замолчал, — могли бы хотя бы попробовать. Но ты решила всё за нас. Почему?

Марина сжала губы, отвела взгляд.

— Потому что кто-то должен был.

Он шагнул ближе, уже почти вплотную.

— А я не человек, чтобы решать? Я не достоин быть частью этого решения?

— Ты слишком многое значишь, а я не хочу быть тем, за кого ты будешь потом себя ненавидеть.

Саша отступил на шаг, как будто эти слова ударили.

— А ты думаешь, я себя сейчас не ненавижу? Думаешь, мне легче жить, зная, что ты в нескольких улицах от меня, и я не могу тебя даже коснуться?

Марина стояла молча. В её лице не дрогнул ни один мускул.

— Всё решено, — сказала она наконец. — Всё.

И пошла к лифту. Саша смотрел ей вслед.

Пыль в воздухе, запах краски, звук скотча и потрескивание пластика на новых вывесках, весь будущий ресторан пока был похож на строительную зону, но Марина двигалась в ней уверенно. Она приходила утром, надевала рабочую куртку поверх футболки, собирала волосы и приступала к очередному участку стены, витрины, навес над входом, декоративные элементы в зале. Её пальцы были в краске, руки уставали, но было в этом странное облегчение, всё чётко, осязаемо, результат прямо перед глазами. В отличие от всего, что творилось у неё внутри. Александр появлялся всегда где-то рядом. Он не вмешивался напрямую, но будто следил за каждым её движением. Принесёт кофе мимоходом. Спустится проверить, как идут работы, остановится возле неё, чуть дольше, чем нужно. Однажды поправил стремянку, когда она стояла на ней, она не оборачиваясь, сказала глухо. — Всё в порядке.

— Я просто… — он не договорил, — если что, рядом.

И правда, он был рядом. Всегда. Молчаливо, навязчиво терпеливо. Его шаги, его дыхание, даже тень, всё говорило одно, я не отступлю.

На третий день подрядчики ушли на обед. На объекте воцарилась тишина, редкая в такой будке активности. Марина осталась одна, отмывала кисточки в раковине будущего туалета. Теплая вода текла тонкой струёй, капли падали на пол, расплескиваясь розово-бежевыми пятнами. Она сосредоточенно тёрла щетину, будто хотела стереть не только краску, но и мысли.

— Красиво получается, — вдруг сказал Саша.

Марина даже не обернулась. Только плечи слегка дёрнулись.

— Рабочий процесс.

— Ты всегда всё делаешь с таким вниманием. Даже когда не хочешь тут быть.

— Мне платят, — отстранённо. — Я обязана делать работу хорошо.

Он подошёл ближе. Остановился так, чтобы между ними было не больше полуметра.

— Мне не хватает тебя, — сказал он, слишком тихо.

— Саша, — всё ещё не глядя, — не начинай.

— Но ты же чувствуешь… — он пытался подобрать слова. — Ну не делай вид, что тебе всё равно.

Она резко подняла голову, посмотрела на него через зеркало. Глаза холодные, уставшие, но в глубине их всё равно тлел огонь.

— У тебя есть девушка. Эмили. Не забывай.

— Да при чём тут…

— Нет, давай прямо, — перебила она, голос её задрожал, — я не играю в грязные истории. Я не любовница. Я не женщина, которая отрывает других от отношений.

— Это не отношения. Это декорация. Ты реальность, — выдохнул он.

Марина сжала губы, кисточка в руке едва не треснула.

— Так иди и скажи ей. Скажи, что всё кончено. И только потом приходи. А пока, не трогай меня, не подходи, не смотр…

Он шагнул вперёд и повернул её к себе. Обе её руки теперь были между ними, но она не сопротивлялась.

— Я с ума схожу, — прошептал он. — Я не сплю. Не думаю. Не живу. Я не знаю, что мне делать. Я прихожу сюда, как на исповедь. Каждый день. Чтобы просто… тебя увидеть. Услышать. Почувствовать, что ты есть. Пусть молчишь. Пусть смотришь, как будто я никто.

— Перестань… — еле слышно, дрожащим голосом. — Мне… мне не легче. Я тоже… Я тоже с ума схожу. Но разве от этого легче кому-то ещё?

— Мы оба сгорим, если будем дальше вот так, — он сжал её плечи. — Или что, притворимся, что между нами ничего не было?

— Это… всё неправильно, — голос надрывался. — Так нельзя. Мы виноваты. Я не могу так.

Он тяжело дышал. Близость была уже непереносимой.

— Значит, будем ходить по кругу? Каждый день смотреть друг на друга, делать вид, что всё нормально? Ты это выдержишь?

— А у меня есть выбор?

— Есть. Ты и есть мой выбор.

— Александр!? — Голос прозвучал резко, звонко, будто удар по стеклу. Оба вздрогнули. Где у входа стояла Эмили. Светловолосая, в деловом пальто, с коробкой чего-то в руках.

Марина аккуратно похлопала Сашу по плечу.

— Иди. Тебя зовут.

Он медленно отпустил её. Смотрел в лицо, полное сдержанной боли, и не знал, как сделать хоть один правильный шаг. Она же развернулась к раковине, снова взяла кисточку, снова включила воду.

— Марина…

— Рабочий процесс, — отрезала она.

Эмили стояла у входа, держа в руках коробку с декоративными деталями, латунные таблички с выгравированными словами, несколько пробных светильников и тканевые образцы для будущих кресел. Она была в пальто, слегка раскрасневшаяся от прохлады снаружи, с улыбкой, ожидающей его внимания.

— Я подумала, тебе понравится вот этот шрифт, — она подняла одну из табличек, — помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы всё выглядело винтажно, но не перегружено?

Александр вышел из коридора. Его лицо было сосредоточенным, черты будто заострились. Улыбки не последовало, и Эмили это заметила. Улыбка на её лице немного потускнела.

— Ты в порядке? — мягко спросила она.

— Спасибо, что принесла. Всё это выглядит очень хорошо, — он кивнул на коробку. — Правда.

Он взял табличку, посмотрел на неё, но взгляд был рассеянным. Эмили осторожно подошла ближе, наклонив голову, будто пытаясь поймать его глаза.

— Саша... — она произнесла это почти шёпотом. — Что-то не так. Я чувствую это.

Он опустил табличку на стол, провёл рукой по лицу, потом выдохнул, как человек, собирающийся сделать то, что давно должен был сделать.