Он усмехнулся. В нём было что-то ленивое, тёплое, как вечер после дождя.

— Ну ладно. Хотел просто сообщить, что сегодня у нас был театр одного актёра.

— Театр?

— Приезжала твоя мама. С сумкой, с яблоками и с гневом праведным. Полный репертуар.

Марина прикрыла глаза, поджав губы.

— Господи...

— Сначала сорок минут распекала меня, что я не знаю, где ты. Потом перешла на тему неблагодарной молодёжи, потом на погоду. Я даже не сразу понял, что это финальный акт. Аплодисментов не было.

— И ты что? Выдержал?

— Я да.

Марина усмехнулась в трубку, хотя внутри скреблось неловкое чувство.

— Извини, что тебе досталось. Я правда... Я не хотела, чтобы кто-то искал.

— А кто-то всё равно бы искал, — мягко сказал он. — Это ж не только про тебя, Марина. Ты ушла, а у них осталась пустота. И даже если они сами её вырыли, она всё равно болит. Не у всех, но у кого-то точно.

Она молчала. В трубке слышалось, как он набирает воздух, будто готовится перейти к чему-то более личному.

— И я не знал, где ты. Ни одной ниточки. Только знал, что не в старом доме, не у них, и не у нас.

— Это было нужно. — Марина говорила неуверенно, но честно. — Мне нужно было пространство.

— Слушай, я всё понимаю, — сказал он после короткой паузы. — Ты тогда... попрощалась. По-своему. За что спасибо, правда. Я просто не думал, что это насовсем.

Марина прижала телефон крепче, не сразу найдя, что ответить. В голосе его не было упрёка, только что-то чуть-чуть смещённое в сторону тишины. Как будто он продолжал ждать, не на что-то конкретное, а на сам факт её возвращения.

— Я... не знала, что сказать после. И кому.

— Мне. Хоть пару слов. Хоть точку. Или смайлик, если уж на то пошло. А то я сидел и гадал, жива ли ты вообще. Мама говорила, раз не звонит, значит, всё хорошо. Но мне-то не хватало.

Она слабо улыбнулась.

— Я боялась, что если напишу, сорвусь. Что всё вернётся. А я... не хотела возвращаться.

— А сейчас? — спросил он спокойно, почти шёпотом.

— А сейчас мне кажется, что можно просто поговорить. Просто... быть на связи.

— Тогда вот, я на связи, — отозвался он, и голос его стал мягче, с той чуть ироничной интонацией, в которой она так нуждалась. — И всё ещё жду, когда ты захочешь кофе. Или хотя бы смайлик.

— Смайлик получишь. Может, даже два.

— Ну всё, теперь я точно спокоен.

И они оба замолчали.

— Слушай, — Саша чуть замялся, и в голосе прозвучала непривычная мягкость. — Я тут подумал… хочешь выпить кофе где-нибудь в городе? Не как-то особенно, просто… вместе.

Марина невольно улыбнулась, уставившись в стену перед собой.

— Просто кофе?

— Ну да, — он хмыкнул, — нашёл одно место, уютное. Мне кажется, тебе бы там понравилось.

— Ты специально заманиваешь?

— Абсолютно. Но честно. Там хороший капучино и очень терпеливый бариста. Я там уже два раза сидел, ни разу не выгнали. Это, считай, уже признание.

Марина смеялась, но внутри что-то всё равно сжалось. Она прислушалась к себе, к его голосу, к странному ощущению, то ли лёгкости, то ли тревоги.

— Я не знаю… — проговорила она осторожно. — Всё это как-то... странно.

— Что странно?

— Ну… мы не общались. Я ушла. И… — она запнулась. — Ты же брат Димы.

— Да, — просто сказал он. — Но ты же сама пришла попрощаться, помнишь? И тогда это не звучало как "навсегда". Или я всё-таки тогда что-то не так понял?

Марина молчала. Всё было именно так, она тогда пришла, чтобы сказать "прости", и всё равно ушла, будто ставя точку. А теперь вот снова голос, снова этот мягкий, спокойный тон, который не давил, но подбирался под самое ребро.

— Я просто не хотела тянуть тебя во всё это, — сказала она. — Мне казалось, так будет проще.

— Кому проще? — мягко спросил он.

И она снова замолчала. А потом услышала, как он усмехнулся:

— Ладно, давай проще. Я буду там сегодня, в четыре. Столик у окна, если он будет свободен. Если ты придёшь, буду рад. Если нет, не обижусь. Просто… буду скучать, и всё.

Он сказал это почти шутливо, но без фальши. Так, как говорят настоящие вещи, от которых немного неловко, но по-другому никак.

Когда звонок закончился, Марина ещё долго сидела на месте, глядя в экран погасшего телефона. Неужели это правда приглашение? Или просто дружеский жест? А даже если и приглашение, может ли она? Должна ли?

Какой из него был муж? — подумала она. — Почему я всё время сомневаюсь в себе? Почему будто должна спрашивать разрешения на собственное счастье?

Она открыла шкаф, перебрала пальто, достала лёгкий серый. Она всё ещё не знала, свидание ли это. Но знала одно, она хочет пойти. И это, наверное, уже что-то значило.

Такси мягко притормозило у тротуара, и Марина, выдохнув, расплатилась с водителем, прежде чем выйти на прохладный воздух осеннего вечера. Город будто затаился в лёгком тумане, и жёлтые листья, подгоняемые ветром, кружили по мостовой, словно тихие напоминания о времени, что не остановить.

Она накинула шарф, плотнее запахнув пальто, и посмотрела на экран телефона. Навигатор показывал, что она почти пришла, ещё один поворот, и то самое кафе окажется в двух минутах ходьбы. Рукава чуть дрожали, когда она спрятала телефон в карман. Не от холода, от волнения, неожиданного и почти детского, как будто шла на первое свидание с тем самым мальчиком, в которого тайно влюблена уже годы. Это было странно, почти смешно, и всё равно внутри щемило.

Марина остановилась у витрины какой-то пекарни, включила фронтальную камеру и мельком взглянула на своё отражение. Светлые волосы уложены мягкими волнами, глаза подчеркнуты сдержанно, но выразительно. Акцент на губах, глубокий, осенний оттенок. Под пальто платье из шерстяной ткани, тёплое, мягкое, подчёркивающее талию и скользящее по бёдрам как будто невзначай. Она приложила ладонь к груди, сердце стучало чаще, чем нужно. Неужели всё это ради одной встречи?

Она понимала, что перестаралась. Это был не просто кофе, не просто «посидим». Это было что-то ещё, пусть и не проговорённое. Что-то, чего она сама боялась, но не могла больше оттолкнуть.

Ты предаёшь Диму, — прошептало внутри, знакомым, колким укором.

Марина вздрогнула, будто от капли дождя. Нет. Это не она. Это он предал первым, когда сделал из неё форму, образ, "условие", но не человека. Когда забрал её в свою жизнь, чтобы удобно вписать в завещание. Он ушёл задолго до того, как умер.

Она расправила плечи, глянула на навигатор вновь. Осталось всего несколько шагов. И всё равно, внутри будто бежала марафон. Над головой качнулись ветви дерева, сбросив пару листьев на её пальто. Марина не сбросила их. Пусть останутся. Осень всё-таки красивое время для начала. Или, хотя бы, для попытки.

Кофейня пряталась за стеклянной витриной, сквозь которую свет падал мягко, приглушённо. Осенний воздух был свеж и сух, и Марина чуть ускорила шаг. Навигатор подтвердил, она на месте. Прежде чем подойти к двери, остановилась на секунду и взглянула внутрь. Он сидел у окна, с чашкой в руке, уставившись в пространство. Никакого телефона, никакой спешки, только он, кофе и лёгкая тень на лице. Было в этом что-то странно трогательное.

Она выдохнула, как перед прыжком, пытаясь унять внутреннюю дрожь, будто шла не на обычную встречу, а на нечто гораздо более значимое. Потянулась к ручке. Колокольчик звякнул, приглушённо, но всё же отчётливо.

Саша сразу поднял голову. Его лицо изменилось в одну секунду, улыбка вспыхнула, словно внутри него кто-то щёлкнул выключателем.

— Ты пришла.

Он поднялся, не скрывая радости, и Марина в ответ улыбнулась почти машинально от его выражения, от звука его голоса, от того, что он действительно ждал.

— Привет, — произнесла она, немного хрипловато.

— Привет, — отозвался он, и, отодвинув стул, жестом пригласил её сесть.

Она сняла пальто, аккуратно повесила его на спинку стула. Уголком глаза уловила, как он задержал взгляд, не грубо, не навязчиво, но всё же заметно. Что-то в этом мгновении обожгло, словно нечто внутри подтвердило, что она сегодня действительно красива.