— А я только отчасти, — горько усмехнулась я.

— Ты Наджелайна, — он произнёс это как очевидную истину. — Огонь в твоей крови нельзя погасить полностью.

В его словах было столько уверенности, что я невольно почувствовала прилив сил. Может быть, это действительно так? Может, во мне всегда был этот огонь, просто приглушённый, но не потушенный?

— Что будем делать дальше? — спросила я, чувствуя, как усталость накатывает волной.

— Сейчас — отдыхать, — Хаталь встал. — Завтра начнём работу над снятием печати. Но для этого нам понадобится безопасное место. И кое-какие ингредиенты.

Он осмотрелся, словно оценивая обстановку.

— Я посплю в кресле, — решил он, кивая в сторону старого кресла у письменного стола.

— Оно ужасно неудобное, — заметила я.

— Я спал и в худших условиях, — он пожал плечами.

Я хотела возразить, предложить поделиться кроватью — она была достаточно широкой, — но что-то меня остановило. Может быть, неловкость ситуации или страх показаться слишком настойчивой.

Хаталь, казалось, не заметил моих колебаний. Он снял преподавательский жилет и аккуратно повесил его на спинку кресла, оставшись в простой белой рубашке. Затем сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Защита оповестит меня о любой опасности, — сказал он, не открывая глаз. — Спи спокойно, Рен.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, и забралась под одеяло полностью одетая. Несмотря на усталость и эмоциональное истощение, я не могла сразу уснуть. Слишком много мыслей кружилось в голове.

Метка. Печать. Некроманты. Законопроект. Всё это сплеталось в сложный узор, центром которого, почему-то, был человек, сейчас спящий в неудобном кресле в моей комнате.

Я повернулась на бок, глядя на его профиль в лунном свете, проникающем через окно. Даже во сне он выглядел собранным, готовым в любой момент вскочить и действовать. Какую цену он заплатил за эту постоянную бдительность? За пять лет борьбы с невидимым врагом?

С этими мыслями я наконец погрузилась в беспокойный сон, в котором огненные руны танцевали вокруг меня, складываясь в узоры, похожие на знак на моём медальоне.

Меня разбудил первый луч восходящего солнца, пробившийся сквозь щель в занавесках. Я открыла глаза, на мгновение дезориентированная, пока воспоминания о вчерашнем вечере не вернулись волной. Хаталь, защитные руны, разговор о шраме…

Я села на кровати и огляделась. Кресло у стола было пусто, но я слышала тихие звуки из ванной комнаты. Через минуту дверь открылась, и оттуда вышел Хаталь — свежий, с влажными волосами и собранный, словно не провёл ночь в неудобном кресле.

— Доброе утро, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Как спалось?

— На удивление хорошо, — призналась я, отмечая, что кошмары действительно не беспокоили меня этой ночью. — Твои руны отгоняют и плохие сны?

— Возможно, — он подошёл к окну и слегка отодвинул занавеску, осматривая территорию академии. — Или просто присутствие кого-то рядом. Иногда это помогает.

Я потянулась, чувствуя, как затёкшие мышцы постепенно расслабляются. Взгляд упал на маленький флакон, который Хаталь оставил вчера на прикроватной тумбочке.

— Это зелье… — начала я.

— Для твоего шрама, — кивнул он, не оборачиваясь от окна. — Лучше использовать его сейчас, пока действие защитных рун ещё сильно.

Я взяла флакон, рассматривая тёмную жидкость внутри. Она была густой, почти чёрной, с едва заметным рубиновым отливом, когда свет падал под определённым углом.

— Что это? — спросила я, осторожно откручивая крышку.

— Смесь крови саламандры, лунного корня и ещё нескольких компонентов, — Хаталь наконец отвернулся от окна и подошёл ко мне. — Это временное решение, но оно должно ослабить влияние метки.

Он присел рядом со мной на край кровати и аккуратно взял флакон из моих рук.

— Позволь мне, — сказал он тихо. — Нужно нанести очень точно.

Я наклонила голову, предоставляя ему доступ к шраму. Его пальцы были тёплыми и уверенными, когда он осторожно отвёл прядь моих волос от виска. Я почувствовала его дыхание на своей коже, и по телу пробежала волна мурашек.

— Это может быть… немного неприятно, — предупредил он, набирая каплю зелья на кончик пальца.

Я кивнула, готовясь. Но ничто не могло подготовить меня к тому, что произошло, когда его палец с зельем коснулся моего шрама. Жгучая боль пронзила висок, словно раскалённая игла. Я рефлекторно дёрнулась, но Хаталь удержал меня другой рукой.

— Терпи, Рен, — прошептал он, продолжая медленно втирать зелье в шрам. — Это нормальная реакция. Печать сопротивляется.

Я стиснула зубы, стараясь не вскрикнуть. Боль постепенно меняла характер — из острой, прожигающей она становилась пульсирующей, а затем… странно отстранённой, словно принадлежала не мне.

И тут пришли образы.

Не как воспоминания, а как яркие вспышки, мозаика из фрагментов той ночи, которую я так долго пыталась забыть.

…Я сижу за столом в своей комнате, готовлюсь к экзаменам. Глаза слипаются от усталости. Решаю прилечь «всего на минутку»…

…Просыпаюсь от странного запаха. Дым? Нет, что-то другое. Сладковатое, с горьким послевкусием. В комнате темно, только лунный свет…

…Фигура у окна. Высокая, неподвижная. «Кто здесь?» — спрашиваю я, но голос не слушается. Фигура поворачивается. Лица не разглядеть, но глаза… глаза светятся в темноте…

…Я пытаюсь встать, но тело не слушается. Словно свинцом налитое. Фигура приближается, в руке что-то блестит. Нож? Игла? Я пытаюсь закричать…

…Боль в виске, резкая, пронзительная. «Отмечена,» — произносит голос, и я наконец узнаю его. Не может быть…

…Жар. Внезапный, невыносимый. Огонь вспыхивает вокруг меня, но я его не вызывала. Он чужой, враждебный. Я кричу, пытаясь отогнать пламя, но оно не слушается…

…Взрыв. Осколки стекла. Один впивается в висок, прямо в место, где была боль. Кровь заливает глаза. Фигура отступает к окну, произносит что-то — заклинание? — и исчезает…

…Огонь повсюду. «Помогите,» — шепчу я, теряя сознание…

Видения прекратились так же внезапно, как и начались. Я обнаружила, что лежу на кровати, а Хаталь склонился надо мной с обеспокоенным выражением лица. Его рука поддерживала мою голову.

— Рен? Ты здесь? — в его голосе звучала тревога.

Я моргнула, пытаясь вернуться в реальность. Во рту был привкус металла, словно я прикусила язык.

— Я видела… — мой голос был хриплым, словно от долгого крика. — Ту ночь. Кто-то был в моей комнате. До пожара.

Хаталь помог мне сесть, его рука всё ещё поддерживала меня за плечи.

— Расскажи, — тихо попросил он. — Всё, что помнишь.

И я рассказала, пытаясь передать фрагментарные образы, мелькавшие перед глазами. С каждым словом лицо Хаталя становилось всё более мрачным.

— Значит, это был не просто пожар, — сказал он, когда я закончила. — Как я и подозревал. Это была попытка провести ритуал.

— Но кто? — я потёрла висок, где шрам теперь пульсировал тупой болью. — Я узнала голос, но не могу вспомнить, кому он принадлежит.

— Это нормально, — Хаталь встал и прошёлся по комнате. — Метка всё ещё влияет на твою память. Она блокирует ключевые воспоминания, особенно об исполнителе ритуала.

Он повернулся ко мне, его лицо было решительным.

— Но теперь у нас есть зацепка. Ты видела фигуру, значит, сможешь узнать её. И голос тоже. Нам нужно провести полный ритуал очищения, чтобы снять блок с твоей памяти.

Я кивнула, чувствуя странную решимость. Впервые за два года у меня появилось ощущение, что я не просто жертва обстоятельств, а активный участник происходящего.

— Когда? — спросила я, встречая его взгляд.

— Сегодня вечером, если я смогу достать все необходимые компоненты, — он посмотрел на часы. — Но сейчас нам нужно подготовиться к другой битве.

Я непонимающе взглянула на него.