— Не передумала?

— Нет, — каждый понимает, о чем речь.

— Класс! — злюсь.

— Класс! — повторяет она. — Зачем тебе это, Вань?

Моё имя звучит из её уст по-особенному, так ласково и нежно, что я уже и злиться перестал.

— Хочу.

— Что хочешь? — шепчет она.

— Тебя.

Мирослава

— Тебя, — произносит он, глядя мне прямо в глаза.

К своему стыду я не испытываю привычного ужаса. Меня не кидает в холод, в голове не мелькают картинки ужасных сцен и возможной боли.

Я чувствую себя растерянной, смущенной и красной?! Да, определенно меня бросило в жар. Вроде бы ничего такого не сказал, мне понятен был его интерес. Но в то же время, когда он произнес это так открыто, не юля… Даже не знаю, как описать своё состояние. Скажем так мне захотелось нырнуть, но не в пруд. А в него. В возможные отношения с ним. Почувствовать, как это быть с мужчиной по обоюдному желанию. Скорее всего меня многие осудят, думая, что после того, что я пережила как я вообще могу думать о близости с мужчиной и каких-то там отношениях. Но я была в дурдоме почти два года, помните?

— Меня, — повторяю и сглатываю, отводя взгляд в сторону.

— Ты не думай, что я говорю об интимной части, хотя скажу честно очень этого хочу, — все так же смотрит на меня, ощущаю его взгляд. — Я хочу прежде всего стать тебе другом, — берет мою ладонь. Меня давно не касались мужчины, врачи и Марк не в счет. У него теплые и немного шершавые ладони. Большим пальцем он водит по линиям на ладошке, а мне так уютно и хорошо, будто я снова маленькая и нет всего того дерьма в моей жизни.

— Лишь другом? — поворачиваюсь и уверенно смотрю на него.

— Для начала, — кивает он.

— А потом?

— А что будет потом никто не знает.

— А что если ты узнаешь обо мне что-то такое, что оттолкнет тебя? Если я стану тебе противна? А я… я уже нырну и…

— Мира, — впервые касается моего лица, мягко поворачивая мою голову к себе за подбородок, — «Если» не правильное слово, — гладит нижнюю губу большим пальцем, — ведь я могу задать тебе такие же вопросы. Мы все люди и у всех у нас есть прошлое, которое влияет на наше будущее. Но только нам решать принять это как опыт или жить с этим постоянно, боясь повторения.

— Я не хочу повторения, — слеза все же падает на его руку.

— Его не будет, — стирает мою слезинку и улыбается. — Пойдем обратно? — отводит взгляд от моих губ и встает.

Киваю, поспешно встаю и чуть не падаю.

— Аккуратно, — Ваня подхватывает меня и прижимает к себе. Он такой сильный, держит будто я ничего не вешу.

— Спасибо, — нервно улыбаюсь. Спешно выпутываюсь из объятий. Обуваю шлепки, поднимаю покрывало, вытряхиваю. Ваня одевается в это время.

Обратно идем в молчании, даже на не ком расстоянии друг от друга. Я прокручиваю наш разговор и пытаюсь решить для себя что делать дальше. Душой и телом меня тянет к этому человеку, что является для меня огромным открытием. Я знаю его второй день, а как будто всю жизнь. Срочно нужно связаться с Еленой Дмитриевной (мой психолог) и обсудить эту ситуацию. Благо Марк приобрел мне телефон и буквально впихнул мне в руки. Будто знал, что я захочу выйти на связь.

Буду честной, я отвратительная сестра. Ведь за все время я пообщалась с Агатой ничтожно мало. Хоть Елена Дмитриевна и говорила, что мне нужно обсудить тот день с сестрой… Не могу… Тем более сейчас она в положении и ей нельзя нервничать…

— Пришли, — поворачиваюсь спиной к калитке.

— Спасибо, что составила компанию, — выжимая из себя улыбку произносит Ваня.

— Вань, — начинаю я, — я обидела тебя?

— Мужчины не обижаются, — усмехается он, — они огорчаются. Но нет Мира, ты меня не огорчила. Просто… не буду откровенничать, — трет левую бровь большим пальцем, — мы же даже не друзья, — подмигивает. — Пока. — разворачивается и просто уходит, засунув руки в карманы.

— Идиотка, — произношу тихо. Захожу во двор, плюхаюсь на скамейку под окном.

— Мира, это ты? — слышу крик тети из сарая.

— Да, — встаю и иду в ту сторону.

— Ты чего такая расстроенная? — тетя собирает куриные яйца.

— Вот скажи мне теть Клав, — решаю выговориться, — если женщина подвергается насилию кто виноват?

Она замирает так и не поднеся яйцо к корзине. Выпрямляется.

— Никто! Пошли-ка в дом, а то в деревне на улице трындеть нельзя, все в курсе будут.

Послушно иду за ней. Заходим и садимся за стол, прям как на переговорах.

— Никто не виноват, солнышко, — ласково произносит она, — я тебе кое-что расскажу, чего никто не знает. — киваю.

— Когда я была молода на соседней улице жила семья Тихомировых, у них было два сына старший Степан и младший Андрей. Так вот мы с Андреем полюбили друг друга. — улыбается. — Очень сильно. Гуляли вместе, целовались, даже пожениться хотели. И вот поехал он на заработки, надо же и на свадьбу денег, и на дом. А раньше в деревнях очень дружно жили, все праздники отмечали всей деревней. В общем, отмечали чей-то день рождения. Там у пруда, — кивает в ту сторону, — там раньше лесок был. И вот Степа позвал меня на разговор, мол хочет поделиться новостями от Андрея. Я глупая девчонка пошла с ним…

У меня холодеют руки, я уже понимаю, что она хочет мне рассказать. Смотрю на неё во все глаза.

— Он приставать начал, повалил меня на землю, руки держал, под юбку лезть начал. Я кричала, билась, но он был пьян и во много раз сильнее меня. — она не плачет, видимо боль притупилась с годами. — Предполагая твои мысли, отвечу — нет. Он не изнасиловал меня, но мне просто повезло. Я как-то вывернула ногу, и когда он уже снимал штаны двинула ему, что есть сил между ног. Дала деру оттуда, побежала сразу домой. Платье он порвал и явиться в таком виде на глаза всей деревни я не могла. И в этом моя ошибка.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему?

— Потому что, когда Андрей вернулся, Степа сказал ему, что я отдалась Степану по доброй воле и пол деревни еще приплел. — усмехается. — А тот поверил брату, а не мне. Бросил меня и уехал. Не знаю куда.

— А Степан?

— А Степан все же изнасиловал одну девушку в нашей деревне, она забеременела от него, но бедняжка не выдержала и утопилась.

— На пруду? — выпучиваю глаза.

— Нет, на речке, километра два отсюда. Но его бог наказал, — кивает своим словам, — в пьяной драке убили его. — вздыхает. — Я что хочу сказать своим рассказом, из-за недоверия мы потеряли друг друга с Андреем, ведь я ему все рассказала, а он поверил брату. А я… Я не смогла построить отношения и как видишь погубила свою жизнь одним походом в лес. Но, — берет меня за руку, — у тебя другая история, ты уже не любила того, хм «человека», и сейчас не любишь, так зачем губишь себя?

— Боюсь, — плачу.

— Это нормально, — вижу тетя тоже вытирает слезы, — нормально, дочка, но если всю жизнь бояться, то можно очнуться одинокой старухой в богом забытой деревне.

После разговора с тетей я долго прокручивала её слова. Ведь она права, я молода, да потаскана жизнью, но я женщина, которая почувствовала тягу к мужчине. Даже если это будет мимолетный деревенский роман, ведь я понимаю, что Ваня тут лишь в отпуске, я хочу, чтобы он был!

Вечером освежившись в бане, надеваю джинсы и футболку, на ноги кеды и иду к соседям. Тетя вручает молоко и яйца, якобы чтобы Анне Сергеевне утром не приходить.

Звоню в звонок, вроде, как и предлог прихода имеется, а меня трясет. Может он уже передумал и не хочет общаться со мной?

— Ой, Мира, здравствуй, — открывает мне Анна Сергеевна, — проходи.

— Здравствуйте, тут Вам тетя передала, — вручаю банку и пакет с яйцами.

— Спасибо, — улыбается.

— Сказала потом рассчитаетесь, — мнусь на пороге.

— Конечно, конечно. Зайдешь?

— М-м-м, а Ваня дома? — боже, как в детстве. Мысленно бью себя рукой по голове.