Вдруг раздается звонок в дверь, настойчивая трель заставляет нас затихнуть. А Марка соскочить с места. Агата летит в спальню, Саша проснулся, видимо испугался маленький.

— И какого черта? — злой голос Марка заставляет напрячься, цепляюсь за руку Вани.

— Мне нужно с ними поговорить! — голос мамы режет по ушам. Я не слышала и не видела её два года. Два года ей было плевать на меня.

— Кто это? — видя мое состояние спрашивает Ваня.

— Моя мать.

Она влетает в комнату.

Постарела.

Это первое что бросается в глаза.

— Дочка…

— Не смей, — говорю тихо, — не смей называть меня дочерью.

— Мне нужно поговорить с вами. С вами обеими.

Агата как раз выходит из комнаты и закрывает дверь.

— Нам не о чем говорить, — решительно отвечает она. — Ты сделала свой выбор…

— Вы многого не знаете!

— Хватит, — обрывает её Марк, — Вы много лет ездили по ушам девочкам, вместо того, чтобы беречь своих детей, Вы думали о том, чтобы усидеть на насиженном месте…

— Нет! — чуть ли не кричит она, я вижу её слезы, но почему-то внутри ничего не ёкает, мне даже не жаль её. — Я люблю вас, люблю как умею. И всю жизнь я жила ради вас… Простите меня, что не уберегла.

— Поздно просить прощения, — говорю я. — Мы справились сами. И как видишь не плохо.

— Мира, прости, что не верила и допустила… — она даже договорить не может.

— Я так понимаю, Вы мать этих очаровательных дам, — вдруг вступает в разговор Ваня, — и как мать, Вы должны понимать, что предать своего ребенка, значит потерять его на всегда. Так чего Вы хотите, стоя здесь и проливая слезы? Сострадания за Вашу печальную судьбу? — качает головой. — Вы его не дождётесь, каждый сам творец своей жизни, и раз Вы проживаете её подобным образом, значит Вас это устраивает. Но не стоит тянуть в это болото наших женщин.

— Ты еще кто?! — психует родственница.

— Он мой муж! — злюсь.

— Так, — негромко хлопает в ладоши Марк, привлекая внимания к себе, — Вы высказались, мы Вас услышали. А сейчас прошу покинуть наш дом!

Он выпроваживает её, хотя она и пытается сопротивляться и кричать.

Молчим, никто не ожидал, что она посмеет прийти к нам.

Агата пытается предложить всем чай, но настроение настолько испорчено, что уже ничего не хочется. Потому под предлогом, что у нас завтра рано вылет, мы с Ваней уходим в спальню.

Ложусь в кокон любимых рук, прижимаюсь щекой к его груди, вдыхаю любимый аромат и понимаю, что с этим мужчиной я ничего не боюсь!

В Москву прилетаем очень рано, город еще спит, так что мы довольно быстро добираемся до дома.

— Я хочу тут все поменять, — первое что говорю я, переступая порог.

— Например? — удивленно поднимает брови вверх.

— Стены — я хочу заняться ими, разрисовать. Шторы, подушки… Я же понимаю, что не ты это подбирал. Та женщина…

— Мира, — улыбается, — у меня тоже есть прошлое. И это нормально. Я согласен на все, меняй что хочешь. — поднимает руки, якобы сдается. — Но для начала измени одну вещь в этой самой комнате.

— Какую? — хмурюсь, оглядываюсь.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Моё трехмесячное воздержание, — подхватывает меня на руки и несет в спальню.

Иван

Нет ничего более прекрасного, чем стонущая под тобой женщина. Любимая женщина. И стонет от удовольствия, а не боли.

Вхожу, плавно вращая бедрами, продлеваю её и своё удовольствие. С появлением Миры, мой тумблер переключился, мозговая дрянь рассосалась, и я снова полноценный мужчина.

— Моя сладкая, — шепчу, в подтверждение провожу языком по щеке.

Сжимаю упругую грудь и бедро. Как в ней хорошо!

— Ваня, — задыхаясь произносит она, — быстрее.

Ускоряю темп, переношу вес на руки. Звуки наших тел разносятся по комнате и это лучшая музыка для моих ушей.

Мира тянется к моим губам, и я опускаю голову чтобы ей было удобнее. Неожиданно она начинает отталкивать меня.

— Тебе больно? — выходя из приятного жара её тела, спрашиваю я.

— Нет, — и такая странная улыбка на устах. — Ложись вдоль, — показывает, как надо. Делаю как она говорит. Эта проказница, ехидно улыбаясь, поворачивается задом ко мне, перекидывает ножку через меня и опускается на член.

Выдыхаю сквозь сжатые зубы. Мало того, что ощущения фееричные, так еще и вид бесподобен!

Хватаю её за бедра и задаю темп. Она прыгает на мне с такой частотой, будто хочет убить нас обоих. Но я понимаю, что ей это необходимо. Поэтому спокойно дожидаюсь момента, когда её тело начнет уставать.

— Моя умница, теперь моя очередь, — сгибаю ноги и сажусь. Поднимаю Миру и прижимаю к своей груди, она выпячивает попку, чтобы мне было удобно. Хватаю её за аппетитную грудь, вторую руку опускаю на чувствительный клитор. В ответ поступает гортанный стон. — Вот так!

Ускоряю движения, так чтобы и самому не отстать от любимой. Вдалбливаюсь, чувствую, как поджимаются яйца, конец близок. Именно в этот момент стенки влагалища начинают сокращаться, сжимая член внутри крепче. Мира вздрагивает, поднимает руки и хватает меня за голову. Опускаюсь губами к её шее и целую, пока мой член извергает в неё все, что накопил за три месяца.

Мы лежим в постели потные и довольные. Я глажу малышку по спине, вижу, как бегут мурашки по её телу. И улыбаюсь, как придурок.

— Свадьба небольшая будет, — рассуждает Мира, — с моей стороны только сестра с мужем и племянником, да тетя Клава. А с твоей? — кладет подбородок на грудь и с интересом смотрит на меня.

— С моей? Да тоже особо никого, — хмыкаю я, — родители, Пашка. С работы пара человек, если согласятся ехать в Питер.

— Тебе настолько понравился мой город? — закусывает губу. А я хочу оказаться на месте её зубов, чтобы так же впиться в сладковатую плоть.

— Да, я слышал у Вас там есть свой Версаль, — накручиваю нежный локон на палец.

— Ты про Петергоф? Да, — улыбается, — там очень красиво.

— Вот поедем туда, — решаю я, — наймем лучшего фотографа, а потом напечатаем плакаты с нашими свадебными фотками во всю стену и залепим так неугодный тебе интерьер.

— Нет, — садится, сложив ноги по-турецки. Я мельком вижу, как из её влагалища вытекает моя семенная жидкость. — Конечно, фото мы развесим по всему дому, — кивает своим словам, — но…

— Но ты все изменишь, — улыбаюсь, — я понял, душа моя, делай все что считаешь нужным.

Она щурит глаза, словно не верит мне, выдерживаю её хитрющий взгляд.

— Договорились, — встает с кровати и не одевшись идет в ванну. Я сглатываю, она так провокационно виляет бедрами, что я тоже подрываюсь и бегу за ней.

— Сама напросилась, — хватаю Миру на руки и под её смех закрываюсь в ванной. Раунд два!

Через неделю новый год.

Почти месяц как мы живем с моей девочкой вместе. За это время она полностью изменила нашу спальню и гостиную.

Некогда серая спальня превратилась в нежно розовую, на большой стене нарисован алый закат. Солнце заходит за край моря, а на его берегу видны два бокала с шампанским и фруктами.

Кайф!

Когда я увидел конечный результат, я поразился насколько тонко она умеет переносить эмоции. Именно эмоции. Смотришь на этот пейзаж и поражаешься красоте, будто сам сидишь на том самом берегу с шампанским в руках и смотришь на закат.

Мира очень смущалась, когда я хвалил её. Она очень талантлива, ей бы картины рисовать и выставляться на радость людям.

— Иван Романович, — по селектору обращается ко мне секретарша. — Вас вызывает генерал.

— Иду, — коротко отзываюсь.

Встаю, поправляю форму и иду по веренице коридоров. Мандража нет, я с детства знаю дядю Игоря.

— Здравия желаю, — после стука и разрешения войти приветствую я.

— Проходи, Вань, — кивает и указывает на стул перед собой.