Кивает.

— Я согласна, Вань. Родной мой, любимый, прости меня пожалуйста. Я ведь к тебе лететь собиралась, когда на меня напали…

Долго смотрит на меня. Сдается.

— Иди сюда, — прижимает меня к своей груди, а я реву, обнимаю его за талию. — Все-все, — целует в макушку. — Ты молодец, я горжусь тобой.

Поднимаю заплаканное лицо к нему. Он внимательно смотрит, вытирает мои слезы.

— Люблю тебя, малышка. Люблю, хоть твоя любовь и с привкусом горечи. — произносит тихо, — я подыхал без тебя. Не делай так больше.

— Никогда, — беру его голову руками, — никогда больше! — смотрю на его губы.

— Давай сама, — произносит ту же самую фразу, что при первом нашем поцелуе.

Поднимаюсь на носочки и впиваюсь в любимые губы. Ласкаю его, посасываю, наслаждаясь любимым запахом и вкусом. Я так увлеклась, что не заметила, как пыталась расстегнуть на нем форму. Только когда Ваня стал улыбаться, до меня дошло. Прижавшись лбами, мы стояли среди всего этого хаоса и просто смеялись.

Иван

Первый раз меня так трясло перед операцией. Я рычал на всех, кто попадался на пути.

— Придурки питерские, — сплюнул под ноги.

— Угомонись, — одергивает меня Пашка, — эти придурки нам помогут.

— Или мы им, — смотрю на него, — ты даже не представляешь, что я чувствую.

— Ты главное не кипишуй, она там два дня. А этот пидор только приехал. Не думаю, что её тронули.

— Не думает он! А ты представь, как ей там страшно!

Бедная моя девочка.

— Начали, — раздается приказ, и я пулей бегу к дому. На ходу вырубаем охрану, стоящую на улице. В доме еще трое.

Аккуратно проскальзываю внутрь, прохожу пару комнат — чисто. Вдруг слышу грохот недалеко от себя, прячусь за угол. Слышу звуки шагов, легких и быстрых, явно не мужских. Вижу Миру и хватаю за руку. Закрываю рот, чтобы не кричала и тут же успокаиваю. Прижимаюсь всем телом, наконец-то держу её в своих руках. Вновь слышу шаги и меняюсь с ней местами. Вырубаю ублюдка. Даже не знаю, как я смог сдержаться, чтобы не убить его.

Передаю Миру в руки врачей и отхожу. Закуриваю.

— Утырок орет, что мы не знаем с кем связались, — подходит Пашка и отбирает только что закуренную сигарету.

— Кто ему запрещает, пусть орет.

— Ты как? — улыбка пропадает с лица.

— В норме, — киваю.

— А она? — кивает назад.

— Пока не знаю, — пинаю грязный снег носком ботинка. — Позвони мужу её сестры, — нехотя говорю, — пусть заберет её.

Уходит.

Выдыхаю и смотрю как клубы пара поднимаются в ночное небо. Время около шести, а уже такая тьма.

— Иван Романович, — оборачиваюсь, врач, — девушку я осмотрел. Небольшое переохлаждение, гематомы на руках и ногах, скорее всего в результате переноса, сильно хватали. — закрываю глаза, готовясь к худшему. — Сексуальных контактов не было. Я взял анализ крови, чтобы понять, что за препарат был введен…

— Что? — смотрю на него.

— Эм, — теряется.

— Последнее, что вы сказали? — поторапливаю мужичка.

— Я говорю, взял анализы…

— Нет, про контакты.

— Не было, — блеет, — в сексуальном плане девушку не тронули.

— Успел, — радуюсь. — Спасибо, хлопаю мужичка по плечу.

Ну а дальше… Услышать её признание и увидеть её такую… Открытую, смелую, уверенную в своих словах. Будто вся эта ситуация вернула её прежнюю… Хотя я даже не знал какой она была. Мне досталась девочка с комком в сердце, запуганная, не умеющая доверять и верить…

Обнимаю её крепче.

— Никуда тебя не отпущу.

— Не отпускай, — ставит подбородок мне на грудь.

— Скажи еще, — прошу.

— Люблю тебя, Ваня, — улыбается.

— Вечно готов слушать, — целую в губы.

— Бес, — бежит Пашка, — ой, простите, — смотрит на Миру. — Иван Романович, там это, — переводит взгляд на меня, — родня приехала.

— Проводи, — даю разрешение пройти к нам.

Впереди бежит девушка, рыжие волосы развивает зимний ветер, наспех запаханная куртка раскрывается. Она бежит так сильно, что едва не падает. За ней тот угрюмый мужик, только сейчас у него взволнованный взгляд.

Девушка буквально выбивает Миру из моих рук и, если бы я не придержал они бы рухнули на землю. Все-таки Мира в сапогах не по размеру и такой же куртке.

— Боже, Мира, — рыдает.

— Агата, все хорошо, — моя девочка успокаивает сестру, гладит её по голове.

Кивками приветствуем друг друга с мужем Агаты.

— Все правда хорошо, — смотрит на нас по очереди.

Агата отодвигается и осматривает сестру с ног до головы.

— Я так испугалась, — вытирает слезы.

— Я тоже, — честно отвечает Мира. — Но все правда хорошо, если хочешь преодолеть страх, нужно с ним бороться. Да? — смотрит на меня.

— Да, — усмехаюсь.

Агата оборачивается на меня. Присматривается.

— Сосед из деревни? — удивленно.

— Деревенский сосед, — киваю. Мы все смеемся.

— Это мой жених, — Мира ныряет мне под руку, — познакомьтесь его зовут Ваня, Иван. Это моя сестра Агата и её муж Марк.

— Жених значит, — сильнее обычного сжимает мне руку Марк.

— Так точно, — тоже не остаюсь в долгу и отвечаю на крепкое рукопожатие. Долго смотрим в глаза друг другу. Затем он улыбается и обнимает меня похлопывая по спине.

— Добро пожаловать в семью!

Марк с Агатой пригласили нас к себе. Не ехать же нам на ночь глядя. Пашка взял все на себя. Доставит куда нужно и проследит, чтобы все было выполнено как надо. Бороде я отзвонился и он дал "вольную" на пару дней. А точнее на неделю. Мы с Мирой решили побыть дня два в Питере, все-таки я тут ни разу не был. А после поедем в деревню, заберем её вещи и в Москву.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Для нас выделили отдельную спальню, благо квартира позволяла. Мы приняли душ и вкусно поужинали. Теть Клава была в это время с сыном Агаты и Марка, да так и уснула с малым на руках. А вот мальчуган спать и не думал. Лежал и смотрел на меня огромными глазами, посасывая кулачок.

— Не спит? — Мира обняла со спины.

— Знаешь, о чем я подумал? — беру её за руки.

— О чем? — кладет одну руку мне на грудь.

— Что с детьми мы тянуть не будем.

Мирослава

— А вот этот дом, — показываю направо, — Крылова…

— Того самого?

— Да, — улыбаюсь, — ты, например, знал, что он каждое утро выходил абсолютно голым на балкон и пил кофе?

Ваня смеется и качает отрицательно головой.

— Правда, — тоже смеюсь. — Он постоянно платил штрафы за это, так как соседи жаловались на него. И когда в очередной раз ему выписывали штраф, то спросили почему он не может пить кофе одетым? На что он ответил, что ему так нравится!

— Поэтому и басни у него странные, — берет меня за руку и переплетает пальцы. — Красивый город.

Я показала Ване почти всю историческую часть: Дворцовую площадь, Исаакиевский собор, Храм спаса на крови, Казанский собор, крейсер Аврора и ледокол Красин, а ночью мы смотрели на разводные мосты и целовались.

Я никогда не чувствовала себя настолько счастливой, спокойной и… правильной? Я наконец делала все правильно!

— Знаешь, — говорит Ваня, — свадьбу тут будем играть. Весной… Как тебе?

— Я за, хоть сейчас.

— Как заговорила, — улыбается и притягивает меня в свои объятия.

— Люблю тебя, — целую его в левую щеку, — и готова ко всему, — целую в правую щеку, — но только с тобой.

— Родная, — выдыхает он и шепчет на ухо, — у меня стоит как пик на Петропавловской крепости, три месяца без тебя.

— Завтра улетим.

Вечер мы проводим с родными мне людьми. Марк и Ваня нашли общий язык, хотя по началу недолюбливали друг друга. И я рада, что они принимают Ваню. Это важно для меня.