— Видимо, свадьбы будет две, — смотрю на взволнованную Миру, — малыш, ты что?

— Это тот самый мужчина, — шепчет она, — он обидел её много лет назад.

— Обидел? — хмурюсь.

— Не поверил, ей не поверил. Послушал своего брата и сбежал из деревни. Она всю жизнь его любила, ждала, в итоге ни семьи, ни детей.

— Малыш, — поворачиваю её голову к себе за подбородок, — это её жизнь и её решения.

— Ты прав, — тянется к моим губам, целую её так, чтобы все мысли вылетели из её хорошенькой головки.

— Замерзла, — отрываюсь от неё и дую на замершие руки, — поехали домой.

Родители остаются с тетей Клавой, которую не оторвать от Андрея. Мы добираемся на такси, хоть Мира и была против, якобы дорого, но садиться выпившему Пашке за руль я не позволил.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А теперь, — сажаю её возле елки, — мы можем спокойно подарить свои подарки.

Достаю из кармана, брошенного пиджака, конверт и протягиваю любимой. Она с интересом и улыбкой разворачивает конверт, вчитывается в текст на листе А4.

— Боже, Ваня, — прикладывается ладошку ко рту, — это же, — недоверчиво смотрит на меня.

— Это договор аренды помещения в соседнем доме, — киваю улыбаясь, — ты сможешь открыть свою студию и заниматься любимым делом. Хочешь, будь дизайнером, — пожимаю плечами, — хочешь, учи детишек живописи.

С визгом Мира кидается мне на шею и начинает зацеловывать щеки. Я смеюсь и обнимаю её крепче.

— Договор пока на год, — глажу её по голове, — а потом хозяин может и продаст нам его.

— Это же огромные деньги.

— Заработаем, — заправляю отросшую прядь за ушко.

— У меня тоже есть подарок, — робко улыбается, — пойдем.

Хватает меня за руку и тащит в нашу комнату, возле окна вижу мольберт, накрытый простыней.

— Открой, — подталкивает меня вперед.

Медленно подхожу, поднимаю простынь. И вижу пруд у деревни, тот самый на котором мы купались. Очень четко переданы все мелочи. Слева кувшинки, справа чуть вдали сломанное дерево, наполовину погруженное в воду. На самом пруду круглые разводы воды и мужчина, выходящий из него. Его атлетическое тело покрыто капельками воды, и я прям вижу, как она стекает. Каждая морщинка, каждый шрам точно на своем месте. Этот мужчина я.

— Мира, — оборачиваюсь, — это лучший подарок, — голос хрипит. — Иди ко мне, — заключаю её в объятия.

— Но не самый, — смеется она.

— Самый лучший будет, когда ты скажешь мне «да» и «ты скоро станешь папой», — целую её в макушку наслаждаясь произведением искусства.

Мирослава

— Расслабься, — тихо говорит Ваня, сжимая мою ладонь, — я рядом, — целует в висок.

Мои глаза, наверно, похожи на блюдца. Я впервые нахожусь в зале суда. Ровный ряд скамеек, два стола по бокам, для прокурора и адвоката, трибуна между ними, а напротив высокое возвышение для судьи и его помощников.

Но больше всего меня пугает клетка. Она находится справа, я выбрала противоположную сторону. Ваня со мной, и я очень благодарна ему.

Перед нами сидит девушка, чуть старше меня и абсолютно спокойная, по крайней мере внешне. Она брюнетка, высокая, одета в черный брючный костюм, волосы тщательно уложены в низкий хвост. Я не вижу её лица, но почему-то думаю, что она красива. Как и девушка в рамке, стоящей на столе судьи. Тоже брюнетка, молодая и улыбающаяся. Она та, что не смогла, сломалась…Слева сидит её мама, тоже вся в черном. Одна я одела темно-синий костюм.

— Встать, суд идет, — произносит секретарь, мы встаем. Ваня не отпускает моей руки, хоть она уже и мокрая от волнения.

Входит тучный мужчина, за ним женщина средних лет, и молодой мужчина. Исходя из их размещения понимаю, что судья у нас женщина. Она довольно миловидна, но её взгляд говорит сам за себя, она справедлива. И я очень надеюсь, что то, что я прочла по её глазам коснется и нас.

— Прошу садиться, — опускаюсь на скамью и несколько раз глубоко выдыхаю.

Дальше идет стандартная речь, представляют участников слушания, адвоката и прокурора, секретарь, порхая пальцами по клавиатуре заносит все в протокол.

И тут дверь рядом с клеткой открывается и заходит Леша. Он в спортивном костюме и наручниках. Взгляд потухший, словно он сожалеет. Но я знаю, что это лишь игра. Ни о чем он не жалеет.

Вину он конечно же не признает, и даже нагло ухмыляется, когда ему зачитывают список его же преступлений.

— Разве добровольное соитие наказуемо? — после описания каждого преступления, повторяет он.

Тут его взгляд начинает блуждать по рядам, видимо хочет посмотреть кто осмелился связаться с их семейкой. Я чувствую, как он смотрит на меня. Меня прошибает пот, но я поднимаю голову и твердо смотрю ему в глаза. Так делать нельзя, я знаю, это провоцирует преступника, но ничего не могу с собой поделать, я хочу, чтобы он знал, что я его не боюсь.

Опрос свидетелей начинают по очереди. Девушка впереди меня встает первой. Её речь уверена и тщательно отрепетирована. Адвокату ничего не остается, как сдаться на её счет.

Затем выступает мама девочки с фотографии, адвокат буквально заваливает ту вопросами. Напирает так, что бедная женщина начинает рыдать от бессилия. Судья прекращает эту пытку, останавливая адвоката и объявляя перерыв в один час. Леша и его адвокат обмениваются ехидными взглядами и гаденько улыбаются. Они уверены, что победят.

Мы выходим на свежий морозный воздух. Жадно вдыхаю его, что аж голова кружится.

— Родная, ты как? — Ваня обнимает меня.

— Душно, там настолько душно, — делюсь с ним, — а еще воняет, смрадом. Как будто человек гниёт.

— Он и так уже сгнил. — хмыкает Ваня. — Не голодна? Тут кофейня недалеко.

— Нет, — мотаю головой, — мне сейчас кусок в горло не влезет. А сегодня уже вынесут приговор? — с надеждой смотрю на Ваню.

— Вряд ли, — он смотрит на потемневшее небо, — сейчас продолжат мучить бедную женщину. Затем прокурор расскажет о третьей жертве…

— А потом возьмутся за меня, — киваю я. — Хоть меня и подготовили, я все-равно жутко боюсь.

— Я с тобой, — слегка улыбается, — помни, правда на твоей стороне.

Спустя час мы возвращаемся в зал. Все сидят на своих же местах, ждут судью.

Когда судья занимает свое место, снова вводят Лешу. Не смотрю туда, просто чувствую его взгляд.

— Ваша честь, — начинает прокурор, — также была третья жертва…

Он рассказывает о девушке легкого поведения, которая почти добровольно пошла на все изуверства, и которой хорошо заплатили за молчание. В доказательство он показывает фотографии, оказывается этот подонок её и фотографировать успевал. Так же к делу приобщают выписки банка, из которых видны переводы со счетов Сокольниковых в адрес данной девушки.

Адвокат молчит, лишь желваки ходят по его лицу, то ли он не был готов к таким доказательствам, так как вначале кричал, что этого не было в материалах дела, то ли размышляет как выкрутить все в свою сторону.

— Приглашается истец Лаврентьева Мирослава Вячеславовна.

Вздрагиваю, смотрю на Ваню он кивает и улыбается. Встаю и иду к трибуне. Боковым зрением вижу, как чудовище из клетки осматривает меня с ног до головы и похабно лыбится. Смотрю ровно перед собой.

— Слово предоставляется стороне обвинения, — говорит судья, что-то чиркая на листе бумаги.

— Мирослава Вячеславовна, — прокурор встает и обходит свой стол. — Расскажите суду, как Вы познакомились с обвиняемым?

— В парке, я художник и рисовала там. Он сам подошел ко мне и завел знакомство.

— Вы были в отношениях?

— Да, мы встречались пару месяцев.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что было потом?

— Алексей начал вести себя агрессивно, домогаться, — на этом слове голос дрожит.

— В чем выражалось домогательство?