— Сама дура ненормальная, — пробухтел Лео. — Мы не на Салинасе, и это тебе не спрайт и не эльф. К тому же у нас нет грозы, небо чистое и ясное солнышко.

— Ну, мы попали, — как–то безразлично ко всему уронил Питер, вставая с колен и машинально отряхивая ладонью испачканные землей штаны. — Хосита, — обратился к десантнице, — можешь больше не стараться и не фиксировать перелом. Мертвецам это ни к чему.

— А? — удивленно оглянулась Дровосек. — Разве стратосферные явления внизу, на земле опасны? Они же…

— Мы на Йелле, — обреченно сообщил алхимик, вцепляясь пальцами в рыжую спутанную шевелюру и начиная ее дергать. — А это его коренные обитатели. — Крикнул: — Оружие их не берет, так что не расходуйте заряды. — И совсем тихо: — Застыньте и не двигайтесь. Они реагируют сенсорами на движение и убивают разрядом тока в несколько сотен килоампер…

Хосита уважительно присвистнула:

— Это ж на расстоянии двадцати квадратных ярдов[3] никого живого не останется! — Хихикнула: Будет труп, зажаренный в скафандре в собственном соку.

— Нет. Хрустящий уголек типа сгоревшего картофельного чипса, — не смолчала я.

Медузы опустились и отрезали меня от остальных спутников, заключив в плотный круг. Они подсунули мне под спину щупальца, опутали им со всех сторон и осторожно подняли. Я боялась пошевелиться, чтобы не отхватить удар шокером, даже дышала через раз.

[1] Эльфы (англ. Elves; Emissions of Light and Very Low Frequency Perturbations from Electromagnetic Pulse Sources) представляют собой огромные, но слабосветящиеся вспышки-конусы диаметром около 400 км, которые появляются непосредственно из верхней части грозового облака. Высота эльфов может достигать 100 км, длительность вспышек — до 5 мс (в среднем 3 мс).

[2] Спрайт (англ. sprite — фея, эльф) — редкий вид электрических разрядов холодной плазмы, бьющей в мезосфере и термосфере. Спрайты трудноразличимы, но они появляются в сильную грозу на высоте примерно от 50 до 130 километров (высота образования «обычных» молний — не более 16 километров) и достигают в длину до 60 км и до 100 км в диаметре. Спрайты появляются через десятые доли секунды после удара очень сильной молнии и длятся менее 100 миллисекунд. Чаще всего спрайты распространяются одновременно вверх и вниз, но при этом распространение вниз заметно больше и быстрее.

[3] Ярд (англ. yard ) — старобританская и американская земная единица измерения расстояния. Сейчас метрический ярд равен трём метрическим футам (36 дюймам) или 91.44 см

— Элли!!! — рвался ко мне из последних сил Ингвар, с трудом удерживаемый в боевом захвате Хоситой и Страшилиным, пока Лео гирей висел на его ногах. — Элли!!!

Медузы взмыли в воздух, все так же осторожно и аккуратно удерживая меня и оставляя моих спутников далеко внизу. В окружении сияющих гирлянд я проследовала куда–то.

Передо мной мелькали небеса все такого же глубокого серого цвета с фиолетовыми облаками, которые вскоре сменились пурпурными, а потом стали привычно белыми на фоне яркого синего неба.

Необычные похитители начали спускаться и вскоре уложили меня на зеленую, дурманно пахнущую траву. Она шелестела, как будто переговариваясь еле слышными голосами, обещая забвение и покой.

Но меня все это сейчас до ничтожного мало волновало. Похоже, я перегорела. Мне было даже безразлично, что со мной будет — и сейчас, и потом. Все казалось суетой сует…

Медузы создали вокруг меня плотный неразмыкаемый круг, уплотнились и выгнулись, образуя импровизированную линзу. Поймали необычный солнечный свет и перенаправили его в мою сторону.

Меня пронзило жаром и энергией, неукротимой жаждой жизни. Она потекла по каждой клеточке измученного тела, наполняя его и оживляя. Уходили прочь апатия и безразличие. Им на смену заступали воодушевление и душевный подъем. Но тут ко всем этим прелестям еще прибавилась недоверчивость и подозрительность. Так что я вскочила на ноги и спешно начала искать на себе оружие.

Мало ли какие цели были у этих непонятных похитителей!

Нет, конечно, им большое спасибо за помощь, но кто их знает: может, они любят активных жертв?

Медузы выпрямились, отпустили солнечный луч, вздрогнули и преобразовались в полупрозрачных людей, напоминающих своим видом гуманоидов из древних фильмов. Такие же большеголовые, лысые, с громадными глазами и гибкими безсуставными конечностями.

И вот эти чудики склонились передо мной в глубоком поклоне, приложив одну из четырехпалых рук к сердцу. Ну или к тому месту, где у нормального человека должно быть сердце.

Я застыла в недоумении, хлопая ресницами. Это снова проявились мои непонятные способности? Или медузы–перевертыши выбрали меня объектом своего поклонения?

Сзади раздался едва слышный шум. Я быстро обернулась на источник звука и застыла. Ко мне, не касаясь травы, шел высокий, исключительно красивый, золотоволосый мужчина средних лет с ласковой улыбкой.

И вот улыбка мне особенно не понравилась. С такой ухмылкой мне сейчас непременно должны были рассказать что–то из душещипательной мыльной оперы или, на худой конец, пообещать вырезать сердце на добрую память.

Рука все так же тянулась в несуществующему оружию. Одновременно я пыталась достать зернышко из–под ногтя и сообразить, чем можно нейтрализовать…

— Ну здравствуй, дочь, — сообщил мне на сантали[1] пришелец, останавливаясь в паре шагом и внимательно рассматривая. — Наконец–то мы встретились…

А может, сначала стоит задаться вопросом, насколько я его понимаю?

Понимаю вообще–то, моя мама говорит дома только на нем, но беседовать с незнакомцем буду принципиально на уни. Сантали — язык очень изысканный, вот только очень уж многозначный, беседовать на нем — мука мученическая…

И я сказала свои три волшебных слова, испытывая желание одновременно потереть лоб, почесать затылок, поковырять в ушах и покрутить около виска пальцем:

— Это настоящий пипец!

— И это все, что ты можешь сказать своему отцу? — приподнял золотистую бровь прекрасный обманщик. Цвет его необыкновенных глаз переливался от голубого до черного.

Я честно пыталась разумом и душой принять оглушающую новость, но не смогла. Не получалось. Одно с одним не клеилось.

Вот самозванец!

Если учесть, что моя мама всегда считалась одной из самых красивых женщин нашего района, а я тогда в кого уродилась? Всегда думала, что в папу. А тут, понимаешь, такой папа, что рядом с ним любая «мисска» кажется отстойной, как кудока с одноименной планеты. У них там другие критерии красоты. Чем баба страшнее, тем она привлекательнее. Типа не стырят конкуренты. Все равно, конечно, тырят, чтобы со своими сравнить, но стереотип все же остается.

— Нет, — все же определилась я с желаниями и потерла лоб. — Могу еще спросить: чего тебе надо? Какого рожна ты тут делаешь? И где ты столько лет шлялся?

— Все эти вопросы, — невозмутимо ответил мне самозваный папаша, делая жест рукой в сторону медуз–перевертышей, — требуют определенного времени для ответа. Трудно все двадцать пять лет уместить в нескольких словах.

— Да? — поразилась я, почесывая затылок с короткими волосами и наблюдая, как красиво, чуть ли не журавлиным клином улетают медузы. И с надеждой: — А если попытаться? — Призналась нехотя: — У меня времени нет. Там мои друзья… и парней из второго шара нужно разыскать.

— За ними присмотрят мои помощники, — бесцеремонно перебил меня мужчина, — пока мы будем разговаривать.

— … И муж, — закончила я фразу. И сразу об этом пожалела. Лучше бы молчала себе в скафандр.

Мужика при известии о моем муже так скрючило, что он, блин, моментально взорвался ослепляющим светом и чуть ли не на ультразвуке завопил:

— Какой муж⁈ Какой, протуберанец его дери, муж может быть у моей маленькой дочери?!! Кто посмел надругаться над моей девочкой?!! — А, главное, фальшиво–фальшиво. Как дешевая скрипка в руках ученика, к тому же настроенная не в тон.