Доктор еще раз коротко кивнул и кинулся к пациенту, надевая на лицо полумаску, которая до того болталась на повязках на шее. После диагностики и некоторых экспресс–исследований он сказал:

— Из того, что вижу, Император находится в крайней степени истощения, морального и физического. Я бы порекомендовал сбалансированную диету, длительный отдых и, возможно, пару капельниц с питательными растворами и витаминами. — Вздохнул и добавил: — Его Императорское величество Ингвар Тотош должен спать беспробудным сном около десяти дней, минимум — семь, иначе ваш подвиг, френхи́нес, был напрасным.

— Принимайте должность императорского врача, — сообщила я ему, улыбаясь и протягивая ему руку.

Чуть не довела мужика до обморока. По крайней мере, побледнел он сильно. Но у Лысобородого, как в переводе звучит его фамилия, хватило мужества прийти в себя и протянуть в ответ свою руку. Она была типично докторской, с гладкой кожей, без мозолей и с ухоженными ногтями, и сохранила легкий запах антисептика.

Пока новоявленный главнюк над всеми этими просто гав… врачами, приходил в себя, я приказала охране: — Очисть помещение. Кроме него и медсестер, — я показала на Фараманта, — никого из докторской братии сюда не пускать!

— Если ты не против, — подошла ко мне Хосита, — мы пойдем немного передохнём, а потом тебя сменим.

— Да, конечно, — благодарностью улыбнулась я ей. — И спасибо вам за помощь и поддержку.

— Для этого же и нужны друзья, — погладила меня по плечу Железный Дровосек. — Скоро вернемся, и ты сможешь поспать…

Но тут в зал ворвался какой–то взъерошенный герцог в шитом золоте кафтане и с лицом, похожим, на лошадиную морду, белесый и тонкогубый. Он волочил за собой на прицепе… Я даже не знаю, как это назвать. Мама когда–то в детстве читала книжку, так вот там были слова: «Ни в сказке сказать, ни пером описать». Так вот, данное явление точно подходило под сказочное определение.

В общем, это было что–то маленькое, на полусогнутых ногах, с длинными руками и в шкурах с перьями. Причем, было абсолютно непонятно, где заканчиваются чужие шкуры и начинается своя.

Присмотревшись, я условно решила считать чужим всё, что с перьями и бусинками.

Существо подняло заросшее густым, жестким волосом лицо и что–то провыло в потолок. Потом вытащило из всех этих шкур бубен или маленький барабан и запрыгало, постукивая и завывая.

— Фон Лукаш, — вспомнила я имя герцога, — потрудитесь объяснить, что происходит⁈

— Ваше величество, — все же сумел перебороть свою гордыню и склониться передо мной мужчина, — это великий шаман Серирбош! Я привез его с Задойры…

— Вы его там в море тралом вылавливали? — вытаращилась я на него от неожиданности. — На этой планете сплошной океан!

— Там есть один остров, — не согласился со мной Лукаш, — с джунглями!

— Понятно, — посмотрела я на шамана, дергающегося, как будто он познакомился с проводами под высоким напряжением. — Вы его, видимо, самолично с пальмы сдергивали…

И тут это шкурное недоразумение раззявило зубастую пасть, украшенную желтыми кривыми клыками, и попыталось запрыгнуть на Ингвара с разбега. Замечу — минуя охрану.

Меня обдало такой яростью, что это вылилось в вспышке солнечного света. Когда сияние спало, лошадиный герцог с перекошенной рожей испуганно выметался из покоев императора, а шаман стоял около меня на коленях и смотрел, как на родную маму.

— Что это с ним? — попятилась я от блохастого целителя.

— Масяня! — уцепился он за мою ногу. — Мое! — и прямо сроднился с моим ботинком.

— Если следовать твоей теории, — покосилась я на истерично ржущую Хоситу, висящую на плече у украдкой вытирающего слезы Лайона, — то я для него одной расы?

— Приручила — пользуйся, — с трудом прорыдала Хосита. И к мужу: — Уведи меня отсюда, пока я окончательно не оконфузилась! Гы–гы–гы! Ты видел ее глаза, когда это недоразумение ее мамой назвал?

— Масяня! — нежно повторил шаман и погладил меня по ботинку.

— Ладно! — рявкнула я и отцепила Серир–бери–себе–как–его–там. Погладила по голове и сунула себе под мышку. — Будет у меня свой, ручной шаман. На бубне поиграет, блох потрясет. Какое–никакое развлечение. А потом я его папе подарю вместо внука. Пусть тренируется!

— Добрая ты, — провыла Железный Дровосек, пока Лайон тащил ее из спальни.

Но как только они открыли дверь, их смело обратно волной из пятнадцати миловидных девушек, которых загонял в спальню еще один высокородный герцог с круглым лицом и бесцветными рыбьими глазами.

Барышни все, как одна, невысокие, темноволосые, с ярким румянцем на белоснежной коже. Огромные влажные глаза ланей с поволокой, яркие крупные рты, словно умоляющие о поцелуях — сразу видно, одна генетическая линия. Одели их по–разному, общее только одно: одежда на грани приличия, ничего не открывает, но зато притягивает взгляд. Где–то шлица или пикантный разрез, в другом месте изящная вставочка прозрачной ткани, кружева или интересная форма декольте. У кого–то шелковый полупрозрачный комбинезон.

В общем, все ясно. Девушки на работу пришли устраиваться. Согласны не женой, так фавориткой потрудиться на благо киртианской Империи…

Дрянь какая! Ой, дряни! Во множественном числе.

— Фон Кирнос! — начала я звереть по–новой. И, чтобы успокоиться, стала поглаживать шамана между ушами. Тот млел и курлыкал. — Какого черта вы притащили сюда весь свой семейный гарнизон? На сборы?

— По поверью, — распушил индостанским павлином свой хвост герцог, сбивая девушек в кучу, как пастух стадо непослушных овец, — если Император переспит с девушкой из рода Кирнос, ему не будут грозить никакие несчастья! Я выполняю свой долг и привел всех своих родственниц на выбор.

Тьху, сводник мерзопакостный! Из порядочного дворца внаглую бордель собрался соорудить.

— Жалко вас разочаровывать… — рявкнула я, косясь на откровенно рыдающую Хоситу и громко икающего Лайона, которого поддерживал Питер (при том алхимик мужественно делал невозмутимое лицо). — … но Император сейчас не в состоянии выбрать!

— Так, может, вы за него выберете? — не нашел ничего лучшего спросить герцог, выстраивая своих подопечных в линию.

Салийский гродовой в бронетрусах с тяжелой базукой под мышкой! Так теперь и я в этом фарсе должна поучаствовать? Глаза заметались в поисках огнестрела.

— Вы в своем уме? — у меня даже слов матерных не нашлось на такую наглость. — Как я буду выбирать девушку для мужа?!! Собственноручно?

— Нет, — что–то сообразил Кирнос, отступая на полшага и делая ритуальный полупоклон. — Можно просто посмотреть. Трогать совсем не обязательно.

— Убью! — тихо прошипела я, еще крепче сдавливая шамана.

— Масяня, — заволновался питомец. — Тито? — и показал характерный жест: ребро ладони у горла.

— А справишься? — поинтересовалась я, отпуская его на пол. — Смотри только новых блох к себе не натащи. У нас не так много места для всех!

— Что это у вас зверюшка такая кровожадная? — отодвинулся от меня герцог с опаской. — И вообще: я же из лучших побуждений!

— Вот скажите мне, Кирнос, — проявила я капельку терпения и чуток благоразумия. Все же лишить роды глав, голов и головок прямо сразу, не успев взойти на престол или чего там у них на Кирте есть, пожалуй, слишком экстравагантно. — А где раньше были ваши девы, когда Император разнашивал белые тапочки? Почему вы в то время не выдвинули свою теорию?

— Я выдвигал, — признался мужчина, почесывая затылок, — но его величество Император отказался в очень резких выражениях. Он сказал всего лишь одно слово «Нет!» — но сколько там было подтекста!

— Ну вот, видите, — вздохнула я, развела руками и начала приманивать шамана обратно, — если сам Император так решил, то как я отменю его решение?

Серирбош приманиваться не хотел. Он путался у девушек под ногами и заглядывал под подолы легких разноцветных платьев. Видимо, самообразовывался. Правда, образование давалось ему с трудом, поскольку то одна, то другая украдкой давали ему увесистого пенделя, если шаман пытался рассмотреть все поближе и пощупать.